Григорий Потёмкин и Екатерина Ii, или Паж становится Королем
Шрифт:
Потёмкин понимает, что результат оказался совсем не таким, каким задумывался. Что он становится никому не нужен, потому что особой любви общества к его персоне никогда не было.
Накануне приезда светлейшего Екатерина спросила у своего камердинера Захара. "Скажи, пожалуй, любят ли в городе князя?" Захар ответил: "Один только Бог да Вы".
Английский посланник Фиц-Герберт придумал новороссийскому генерал-губернатору латинский девиз: "Nec viget quiquam simile aut secundum", т. е.: "Да не пребудет на кого-либо похож или после кого-либо
И вот его начинают теснить на второй план. И кто. Резвое дитятя.
Зуб выдернуть не удалось и теперь зубная боль сводит с ума. Тем более что у мальчика оказались не зубки, а волчьи клыки. И их укусы становятся все более и более болезненными.
Екатерина советовала Зубову брать пример с Потёмкина. А тот вместо этого всеми силами хочет сместить князя, чтобы занять его место.
Потом Зубов будет рассказывать, что "хотя я победил его наполовину, но окончательно устранить с моего пути никак не мог. А устранить было необходимо, потому что Императрица всегда сама шла навстречу его желаниям и просто боялась его, будто взыскательного супруга".
"Именно он - главная причина тому, что я не вдвое богаче. Однажды императрица объявила мне, что за мои заслуги дарит мне имение в Могилевской губернии, заселенное 12,000 душ крестьян, находящееся на Днепре, с обширными дубовыми лесами, всякими угодьями и проч., но потом она спохватилась, узнав, что имение это уже подарено ею князю Потёмкину. Чтобы не нарушить, однако, данного мне обещания, государыня, при первом же своем свидании с князем Таврическим, за парадным обеденным столом, сказала:
– Светлейший, у меня к тебе просьба: продай мне твое могилевское имени, что на Днепре.
Потёмкин, покраснев до ушей, быстро оглянувшись, отвечал, что исполнить желание ее величества, к несчастью своему, не может, так как оно вчера продано - "вот ему!" и он указал на стоявшего за его креслами молодого камер-юнкера Голынского.
Императрица, сильно смутилась, догадываясь, что Потёмкин проник ее намерение, обратилась к Голынскому и спросила его с замешательством: "как же это ты купил имение у светлейшего?"
Потёмкин, упреждая ответ, метнул мнимому покупщику выразительный взгляд, и догадливый Голынский глубоким поклоном подтвердил выдумку князя Таврического.
Поэтому, - заключил Зубов свой рассказ, - можно судить, каков для меня злодей был Потёмкин, когда с такою наглостью лишил меня 12,000 душ".
Прощайте, матушка...
24 июля 1791 г. Потёмкин покидает Петербург. Надо вести переговоры с Турцией о заключении мира, а он разбит и подавлен. Ему душно. Обостряется болезнь. Приступ следует за приступом.
Превозмогая себя, через силу, Потёмкин продолжает работать: давать распоряжения по армии и вести переговоры с турками.
Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович... что меня жестоко безпокоит - есть твоя болезнь и что ты ко мне о том пишешь, что не в силах себя чувствуешь оную выдержать. Я Бога прошу, чтоб от тебя отвратил сию скорбь, а меня избавил от такого удара, о котором и думать не могу без крайнего огорчения.
О разогнании турецкого флота здесь узнали с великою радостию, но у меня все твоя болезнь на уме...
Молю Бога о твоем выздоровлении. Прощай, Христос с тобою.
Авгу[ста] 28 дня, 1791.
Платон Александрович тебе кланяется и сам пишет к тебе.
Екатерина едет в Невский монастырь ко всенощной; "дано в церковь большое серебряное паникадило, к раке Св. Александра Невского золотая лампада, сверх того, сосуды золотые с антиками и брильянтами". Она молит Бога о сохранении жизни мужа.
Она посылает к Потёмкину его племянницу графиню Александру Браницкую, чтобы она была рядом с князем.
[27 сентября]
Матушка родная, жить мне больше тяжело, что тебя не вижу.
[2 октября]
Матушка Всемилостивейшая Государыня! В теперешнем болезнию изнуренном состоянии моем молю Всевышнего да сохранит драгоценное здравие твое, и повергаюсь к освященным Вашим стопам
Вашего Императорского Величества
вернейший и благодарнейший подданный
Князь Потёмкин Таврический
Матушка, ох как болен.
[Яссы. 4-го октября]
Матушка Всемилостивейшая Государыня. Нет сил более переносить мои мучения. Одно спасение остается оставить сей город, и я велел себя везти в Николаев. Не знаю, что будет со мною.
Вернейший и благодарнейший
подданный
Одно спасение уехать.
Потёмкина вынесли из кареты и положили на разостланный близ дороги плащ.
Во всех его письмах к Матушке Государыне всегда в конце письма была подпись: Я по смерть вернейший и благодарнейший подданный Князь Потёмкин Таврический.
Ведь никто его так не любил как эта не желающая стареть женщина, его жена навсегда связанная с ним священными узами.
Но не она будет сжимать в последних объятьях его уже бездыханное тело и горько рыдать над ним.
Ночью повезли его обратно в Яссы, в том же самом экипаже, окруженном факелами...
Сразу после смерти Потёмкина стало ясно, что немедленную и очевидную выгоду от кончины светлейшего получил молодой фаворит Платон Зубов. А.В. Храповицкий называл его "дуралеюшкой", а Суворов - "болваном" и "негодяем".