Григорий Потёмкин и Екатерина Ii, или Паж становится Королем
Шрифт:
На это Екатерина могла бы добавить: "Меня обворовывают точно так же, как и других, но это хороший знак и показывает, что есть что воровать".
Путешественники искренне поражены всем увиденным. Потёмкин просто превосходит себя. Императрицу приветствует даже рота амазонок...
Екатерина II писала исторические произведения, сказки, пьесы и статьи, но вот в области стихосложения она была не очень сильна. Хотя, когда Державин предложил ей 40 вариантов стихов, прославляющих адмирала В.Я. Чичагова, она отказалась от них и написала свои:
С
Узнав, он рек: Бог защитник мой.
Не проглотят они нас.
Отразив, пленил и победы получил.
Правда, эти стихи будут написаны после побед над шведским флотом в 1789-1790 гг. Во время той войны Императрица сообщит принцу Де Линю: "Ваша непоколебимая пишет к вам при громе пушек, от которого трясутся окна моей столицы".
Сейчас же, в мирный 1787 г. Екатерина, восхищенная великолепием Тавриды, слагает стихи, посвященные Потёмкину.
Лежала я вечер в беседке ханской,
В средине бусурман и веры мусульманской.
Против беседки той построена мечеть,
Куда всяк день пять раз имам народ влечет.
Я думала заснуть, и лишь закрылись очи,
Как уши он заткнув, взревел изо всей мочи...
О, Божьи чудеса! Из предков кто моих
Спокойно почивал от орд и ханов их?
А мне мешает спать среди Бахчисарая
Табачный дым и крик... Не здесь ли место рая?
Хвала тебе мой друг! Занявши здешний край,
Ты бдением своим все вяще укрепляй.
И в самом деле надо было спешить и укреплять, и защищать. Ибо, желающая вернуть себе Крым, Турция развязала новую войну.
Знаменательная победа Суворова под Кобурном и долгая осада Очакова.
"Ничего я не видел скорее и лучше сделанного, как ее распоряжения в сию внезапную войну, которые собственною ее рукой написаны и присланы были к князю Потёмкину во время осады Очакова" (Де Линь).
Все считали что взять Очаков можно легко и быстро и не понимали, почему князь все медлит и медлит со штурмом, а главное, почему множеству женщин, находящихся в его ставке он уделяет больше внимания, чем военным делам. Тем болезненней поразила всех новость, что князь вскоре посылает в Париж за модными башмаками для одной из дам. При этом курьер доставки туфелек имеет чин подполковника.
Эта новость мгновенно облетела русский лагерь. А затем слухи о том, что Потёмкин вместо того, чтобы заниматься осадой Очакова, ублажает дам, поплыли по всей России.
Правда, выяснилось, что князь, заодно, хочет найти и привлечь в армию лучшего французского хирурга и лучшего инженера. Принц Де Линь взял на себя труд написать рекомендательное письмо относительно инженера, а Рожер де Дама - относительно хирурга и покупок, долженствовавших удовлетворить вкусу князя.
Заручившись рекомендательными письмами подполковник Карл Федорович Баур прибыл в столицу Франции, где сразу же вызвал ажиотаж своим приездом. Был даже поставлен водевиль о дурачествах князя Потёмкина. Бауэр же с утра до вечера носился по модным лавкам, скупая самые дорогие модели женской обуви...
– Привез?
– был первый вопрос Потёмкина.
– Привез, привез!
– успокоил его подполковник, наблюдая как в палатку князя втаскивают целый ворох коробок, перевязанных яркими лентами.
– В какой?
– Вот в этой!
Князь нетерпеливо сорвал упаковку, открыл крышку, выбросил из нее туфельки и достал толстый пакет, в котором были планы подземных минных галерей, сооруженных французскими инженерами на подступах к Очаковской крепости.
– А остальные документы?
– И остальные, и даже самые-самые секретные. Тоже среди туфелек. Ведь их на границе досматривать не стали.
– Молодец! А водевиль-то посмотрел?
– Нет. Не успел. Да и что они могут показать нам? Как мы их обдурили, что ли?
Потёмкин не жалел денег на разведку. Агентура светлейшего князя успешно работала по всей Европе и он всегда был в курсе всех событий...
Но этого тогда не знали ни Принц Де Линь, ни граф Рожер де Дама.
При осаде Очакова Рожер де Дама был адъютантом князя Потёмкина ("приехал ко мне Граф Дама, сущий дитя, но скромный и отменно вежливый").
Вот что он вспоминал о событиях того времени.
"Все ломали себе голову по поводу небрежности князя Потёмкина, а ревностный принц Нассау оставался на своей яхте в полном бездействии, предаваясь размышлениям и придумывая план атаки города, благодаря которому он, по его мнению, немедленно мог бы завладеть им.
Представив свой план князю Потёмкину, он умолял его сделать рекогносцировку батареи Гассан-паши на лимане.
Князь Потёмкин согласился, и 16 сентября после обеда он сел в двадцатичетырехвесельную шлюпку, взяв с собой принца Линя, принца Ангальта, принца Нассау, управлявшего судном, и меня.
Турки дали нам спокойно все рассмотреть, но в тот момент, как они заметили, что мы собирались повернуть и уйти, они открыли ужаснейший огонь пулями, картечью, бомбами из всех родов орудий - на нас посыпался целый град, - и в то же время турки, приготовившиеся, по-видимому, во время нашей прогулки, бросились в большом количестве к судам разных величин, с намерением атаковать и неизбежно взять нас в плен, так как мы были беззащитны.
Князь Потёмкин, сидя один на кормовой банке, со своими тремя орденскими звездами на виду, держался поистине с поразительным по благородству и хладнокровию достоинством. Только принц Ангальт казался обеспокоенным важным событием, которое могло изменить всю его судьбу...