Гротенберг. Песнь старого города
Шрифт:
Эти размышления рвали его душу на куски.
Только вот было что-то еще.
Песня. Он снова слышал ее тихий шелест на грани сознания. Словно незримый дудочник снова достал свой инструмент, и это была его увертюра для ночи. Может, она предназначается не только для него?
Еще он чувствовал нарастающее чувство, подкатывающее к горлу. Тошно было. Тошно от собственного бессилия, тошно от какого-то присутствия. Голова наполнялась белым шумом, смешивая мелодию в кашу, и начинала болеть. Что-то внутри шептало, что смерть тоже неплохой вариант выхода из ситуации. Что можно оставить все эти проблемы кому-нибудь
В реальности редко когда есть место счастливым финалам, правда?
Едва ли божку есть дело до того, что он перережет себе глотку, верно?
— Ты совсем помрачнел. — Бросил Асари, уже несколько минут косясь на напарника, который шел все медленнее и медленнее. Он был бледен как мел, а круги под глазами делали его угловатое лицо чем-то схожим со змеей.
Сегель прислонился плечом к стене и потер виски. Он чувствовал это странное присутствие. Оно, то подкрадывалось ближе, то сковывало сердце железной хваткой, то отпускало.
— Сегель? — Голос Асари стал настороженным. Тьма вокруг показалась вязкой и неприятной. Словно стоять в тенях, и прислушиваться к музыке было противоестественно. Неправильно. Его душа об этом орала, а сознание… его тянуло во тьму, вниз. Упасть в ее объятия. Раствориться. Оставить этот прокажённый город догнивать, и влиться в то, во что он превратится. Просто усталость навалилась. Смертельная усталость.
В этот миг его повело, и только жесткая хватка напарника не позволила ему безвольно шмякнуться на холодный камень.
— Так, хорош убиваться. — Жестко заметил парень. Хватка стала прямо таки железной. — Думаю, у Нерла найдется способ помочь ей.
Он не понимал. Он ничего не чувствовал. Сегель поднял на него взгляд, оглянулся на тени. Живые, тянущиеся к ним, сходящиеся к ногам, ласкающие пятки, словно незримый кот кружил у ног. Асари проследил за его взглядом, и движение прекратилось.
— Ты слышишь песню? — Неожиданно для самого себя спросил Сегель. Обычно он не спрашивал о том, разделяет ли кто-то его странные состояния. Панические атаки в городе, или внезапные страхи, сковывающие всё тело. Этот город уже второй раз пытается свести его с ума. Возможно, в этот раз он доведёт своё дело до конца.
— Какую песню? — Теперь Асари насторожился ещё сильнее.
Стоит ли вообще рассказывать?
— Красивая мелодия, похожая на музыкальную шкатулку. — Он легко вспоминал её мотив, даже «намычал» его, и та словно отозвалась ему в ответ, снова зазвучав, только громче.
— Нет. Я ничего не слышу. Никакой музыки нет, Сегель. Только завывания ветра меж высоких стен, топот стражников по главным улицам. Переговоры дозорных из церкви, расхаживающих, и ищущих нас.
Задавать вопрос о том, как он всё это расслышал, мужчина не стал. Он вслушался в эти звуки настоящего мира, и сосредоточился. Словно облитая кипятком, тень отступила, перестала оживать. Опасливо затаилась.
— Думаю, у меня есть идея.
Сегель выпрямился, освободившись от хватки Асари, и побрёл по улице в переулок потемнее. Юноша следовал за ним, но пока вопросы свои держал при себе. Забавно, что именно сейчас, кажущееся ему бесполезным оккультное знание, которому обучали некоторых в церквях,
В одном из темных мест он и остановился. Так, оглянулся. Не самое чистое, но определённо подходящее место. Относительно ровная поверхность. Теперь бы вспомнить правильную последовательность. Треугольник. Три реальности. От призывателя вершина, означающая мир реальный. Он вытащил мелок из поясной сумки. От привычек слишком сложно избавиться, но теперь они хотя бы пойдут на пользу. Дрожащей рукой он вывел три линии. От точки реального мира, в пограничный, и после — в мир потусторонний. Каждая вершина отделялась кругом, вокруг которого расписывались имена духов-проводников.
Теперь ещё одна деталь. Ограничительный прямоугольник. Он отделяет реальный мир вокруг от точки схождения трёх миров. Плато для разговора призывателя с призываемым.
Ранее он такого не ощущал, но каждая линия будто бы наливалась энергией, и клинок Пустоты гудел, чувствуя её. Защитный символ он рисовал уже интуитивно. Треугольник с усечённой вершиной, обращённый к точке схождения. И пятиугольник, сдерживающий того, кто откликнется на зов.
Встав в защитный контур, он замер в нерешительности. Асари наблюдал за происходящим вне ограничителя. Да ему и нельзя было входить. Он был не вписан в призыв. Сегель думал, что это никогда не работало, или отказывался признавать, что такие меры могут сработать.
Можно было обойтись и без этого всего. Просто вычертить кровью символ Ваканта, но рисковать не хотелось. Тем более, обычно это совершали люди с подготовкой. По крайней мере, в духовных семинариях им не позволялось выполнять ритуалы, кроме кандидатов в служители. Сегель не представлял, как их отбирали, но они проводили такие церемонии на занятиях. Само собой, только с тремя божествами. За всё ведь нужно платить. За связь с божествами — ещё больше. Платить больше, чем нужно — тоже не хотелось сейчас. Ему нужен был просто разговор. Совет. Он чувствовал себя потерянно.
Он вновь посмотрел за грань. Реальность шла рябью, будто бы кто-то развёл незримый огонь. Сегель понимал, что дрожит. От страха. Такие обряды просто так не делаются. Он не мог знать, не ошибся ли он в какой-то мелочи, или последовательности.
Тогда всё это воспринималось как... игра. Игра с потусторонними силами, в которой он не видел ни грамма реальности. Просто массовый гипноз, внушение. Немного спецэффектов, использование архитектуры здания, которая юным умам кажется монструозно величественной. Во всяком случае, сейчас, стоя в сигиле, ему казалось, что те игры не были детскими.
Осторожный укол в руку. Капля крови набухла на пальце, и легко скатилась вниз, в центр. Он лишь внутреннее воззвал к тёмному божеству, но почувствовал, как меняется мир вокруг. Размываются границы, и потусторонний свет, лишь имитация солнечного, вторгается в сознание. Кажется, Сегель почувствовал, как что-то упало, и ему стало легко.
Кажется, он моргнул, и по ту сторону возник Вакант. Он склонил голову к плечу, с лёгким призрением оглядел всё вычерченное, и проговорил:
— Не стоило подходить к вызову настолько серьёзно. Я же не притязателен к призывам, в отличие от других божеств. Ты ведь и сам знаешь об этом.