Гроза 1940
Шрифт:
– Сто тридцать семь танков, – докладывал Петрову спустя ещё десять минут проводивший подсчёт зампотех бригады.
– А наши потери? – спросил комбриг.
– В шестой роте у трёх танков перебиты гусеницы, в пятой у одного попаданием заклинило башню.
– И всё! – удивился подполковник.
– Да товарищ командир, ни одного поражения танка не зафиксировано, хотя попаданий было много. Вот у артиллеристов намного хуже, выведена из строя четверть орудий – одиннадцать из сорока восьми. Но только пять восстановлению не подлежат, остальные можно отремонтировать. Выведено из строя убитыми и тяжело ранеными более тридцати процентов личного состава. У стрелковой роты потери намного меньше.
– Выводи исправные танки на дорогу и перебрасывай на западный фас позиции, скоро должны оставшиеся полки дивизии немцев подойти, и тех мы так
На западе действительно стали раздаваться первые орудийные залпы, находящиеся на западном фасе обороны бригады танковые батальоны вступили в бой. Уловив в эфире панические вопли своих танкистов избиваемых русской артиллерией, командование сорок восьмого моторизированного корпуса немцев спешно бросило в бой свою пехоту, не зная пока о том, что помогать уже некому. Не удавалось немцам получить и помощь своей авиации. С самого рассвета та вела тяжелые бои с русской авиацией по всему фронту, и пока нигде завоевать превосходства не смогла. Все ударные группировки немецких бомбардировщиков неизменно натыкались на волны русских истребителей, чаще всего старых «"ишаков"» и «"чаек"». Вызванные на помощь «"мессеры"» вступали в бой с легкой, как им казалось, добычей, но скоро сами попадали под удар новейших «"яков"», карауливших их на километр-два выше. И тогда приходилось вести бой на равных, и не всегда лучшие асы люфтваффе умудрялись вырваться из него без больших потерь. Пользуясь этим русские бомбардировщики, пропустив танковые дивизии, накрыли следующую за ними пехоту сплошным бомбовым ковром. Грозные штурмовики, ставшие самой большой неожиданностью для немецкого командования, выметали с дорог всё, что могло шевелиться. И даже оставшиеся без противника истребители прикрытия, всё те же устаревшие И-15 и И-16, не отказывали себе в удовольствии пройти над дорогой, выпуская оставшийся боезапас по разбежавшейся пехоте. Горели разбитые автомобили и бронетранспортёры, вытянувшись длинной лентой вдоль дорог. Оставшиеся невредимыми машины приходилось срочно приспосабливать для перевозки тысяч раненых, валяющихся вдоль дорог. Убитых складывали у перекрёстков, предполагая похоронить позже, когда русские всё же будут отброшены.
Когда изрядно потрёпанные советской авиацией моторизированные полки одиннадцатой танковой дивизии немцев сумели подойти к засаде шестнадцатой бригады, орудийная канонада на востоке уже стала стихать. Получив от командира бригады сообщение, что «"бабушка осталась на отдых, врач прописал строжайший постельный режим"», начальник штаба шестнадцатой бригады подполковник Герман облегченно вздохнул. Засада немецким танкам удалась полностью. Но теперь предстояло принять бой с фашистской пехотой, а её в немецкой танковой дивизии почти шестнадцать тысяч. И расстрелять её неожиданно из засады, как только что танковый полк, не удастся.
Начштаба прильнул к окулярам стереотрубы – передовые немецкие бронетранспортёры уже разворачивались в цепь, надеясь обойти засаду, поймавшую их танковую колонну. Ну что же, именно это от них и ожидали. Кроме полугусеничных бронетранспортеров в цепи мелькали бронемашины и лёгкие трофейные танки французского производства, входившие в штаты моторизированных полков и потому избежавшие участи своих собратьев. Пологий скат местности понемногу сбивал шеренгу в широкую колонну, которая устремилась в открытый проход между двумя лесками на гребнях холмов. Проход этот выводил немецкую колонну в тыл засаде, ещё ведшей огонь по их танкам. И также ещё на одну засаду, о которой немцам пока известно не было. Передовые машины немецкой колонны почти достигли прохода, когда с покрытых лесом скатов холмов ударили пушки противотанкового полка. Головные транспортеры получили несколько попаданий и остановились. Из них посыпалась уцелевшая после попаданий пехота и начала разворачиваться в цепь. Из невидимых немцами до этого траншей мотострелкового батальона заработали станковые пулемёты, начали падать первые фигурки в серозелёной форме. Транспортёры второго и третьего ряда рванулись из колонны в стороны
Подполковник Герман посмотрел на часы – четырнадцать сорок семь. Показывать все свои возможности пока рано, с этой атакой мотострелки должны управиться своими силами. Тем более что огонь по немецким бронетранспортёрам и броневикам открыли и закопанные в землю за стрелковыми позициями лёгкие танки БТ. Более десятка немецких машин уже дымились по всему фронту, но оставшиеся, стреляя из пулемётов, продолжали продвигаться вперёд. Рота немецких лёгких танков, забирая вправо устремилась в обход холмов, надеясь обойти и эту засаду. С такого расстояния трудно было определить марку машин, то ли «"Рено"», то ли «"Гочкис"», тем более что похожи эти танки были как близнецы, но спутать характерный силуэт французских машин с чем–либо другим было трудно. Начштаба проводил их взглядом, пусть спешат, там их тоже ждут.
Между тем огонь советских траншей становился всё сильнее, открыли огонь противотанковые ружья, вели огонь все бойцы, вооруженные винтовками и карабинами. И только взводы автоматчиков пока ждали подхода немцев на дистанцию огня из ППШ. Но фашистская пехота неожиданно остановилась и начала отход, кажется её командование решило подождать атаки своих танков, направленных в обход. Начштаба усмехнулся, за правым холмом заработали танковые пушки, немцы наткнулись на роту Т–34 ожидавшую их там. Ну что же и про эти немецкие танки можно забыть, тридцать четвёрки для них слишком опасный противник, даже при двойном численном превосходстве немцев. Немецкая пехота продолжала откатываться от траншей, медленно отползали уцелевшие транспортёры и броневики. Вот ещё один из них получил попадание снаряда из танковой пушки, остановился и задымил. Первая атака была отбита.
Теперь нужно ждать подхода немецкой артиллерии и, возможно, авиации, а потом фашисты попробуют ещё раз. Подполковник Герман был спокоен, он не показал ещё и половины своей огневой мощи, даже артиллерия вела огонь только половиной батарей. Да и бронебойщикам был приказ стрелять только по тем целям, которые недоступны артиллерии. Вскоре к его позициям стали подходить освободившиеся от боя с немецкими танками танковые роты. Подъехал комбриг. Подтянулись сводные дивизионы, уцелевших в бою пушек противотанкового полка. Начштаба доложил о результатах боя, высказал предположения о возможных действиях немцев:
– Должны они ещё раз попробовать в этом месте, вот только подтянут ещё один батальон, а то и два. Сил у них предостаточно. Да и мы здесь не особо шумели, так что наших настоящих возможностей они не знают.
– Ты, Александр Викторович, соседям с севера передай, что возможна попытка прорыва через них, если не сейчас, то после второй атаки. – Сказал комбриг.
– Хорошо, Иван Михайлович, передам. – Ответил Герман и продолжил. – У меня подготовленные позиции для одного дивизиона пушек есть, а второй я думаю перебросить за правый холм, танковую роту усилить. Немцы про неё уже знают, могут попытаться там прорываться. Остальные танки первого батальона в бой пока не вводились, я их передвинул на пару километров западнее, там можно скрытно к дороге выйти и в тыл немцам ударить, если они нас очень сильно прижмут.
– Пожалуй, Александр Викторович, так и сделаем. А второй батальон тридцать четвёрок перебросим к дороге и пройдемся по ней, когда немцы в бой втянутся. Наша с тобой задача не просто удержаться на позиции, а оставить здесь всю танковую дивизию немцев.
– Да мы же, товарищ комбриг, осторожничали, чтобы раньше времени их не спугнуть.
Вскоре немцы подтянули свои батареи, развернули их под прикрытием придорожного кустарника и открыли огонь. Первые снаряды попали с недолётом, но следующий залп лёг вблизи траншей. Обнаружившие себя во время первой атаки батареи противотанкового полка открыли ответный огонь, вскоре сведя все усилия немцев к контрбатарейной борьбе.