Гроза над Русью
Шрифт:
И вот загремели все струны тревогой. Казалось, ахнули громы небесные. Сторонники русские отшатнулись.
Пробудился тут Змей Горынович Да как гаркнет голосом страшныим: «Ты пошто шумишь, мужик-лапотник?! Не даешь отдохнуть моим косточкам! Али жизня тебе опротивела, Што в пасть мою так торопишься?»И ответствовал тут Политушка Голосочком своии да ласковыим: «Што ты, волчья сыть, похваляешься? Да позавтракать мной собираешься. Лучче б ты сощитал свои косточки, Ан придет твой час — будет неколи. Яз пришел доискать живота твово... Выходи на бой, Змей Горынович! Ты попробуй на зуб силу русскую, Силу смердову — богатырскую!»Как завыл, завопил Змей Горынович: «Ну держись за подол, мужик-лапотник!»И завыла тут буря грознаяОт змеиных крыльев поганыих,И стрелою пал с неба черногоЗмей Горынович на Политу Буславича.Норовит поганое чудищеПопалить огнем, ухватить когтем,Головы лишить поединщика!Но удалый Полита, Буслава сын, Легкой белкою прыскнул в сторону И, махнувши дубовой палицей, Угодил по башке по поганыя. От удара могутного русского Отлетел Змей Горынович-чудище,Будто чижик в лапте, аж на сотню верст От поганой горы Кагановой...Змей трясет башкою тяжелоюИ от звона в ушах не отцепится.Тут кричит ему добрый молодец:«А пошто ты, нахвальщик бессовестный,Развалился на отдых так скоренько?Аль устал языком намолачивать,Похвальбу на круги рассыпаючи?!»Ратники засмеялись:
— Знай наших!
— Видывали мы таких, кои силу русскую с налета сломать вознамеривались!
Между тем грозно гудели гусли и песнь-былина вещала о брани...
Закипела тут удаль у чудища, У поганого Змея Горыныча, Налетает он снова на русича. Да уроком добрым наученный, Сподтишка норовит в поединщика.Но Полита ухваткой русскою Да не дал тому ворогу хитрому Из-под тиши к себе приблизиться: Да как палицей той могутною Угодил он Змею по спинушке...День за ночью три года минуло, Как колотятся поединщики... Стал кончаться огонь у Горыныча — Только дымом из пасти харкает. А Полита дубинкой помахивает Да врага по бокам охаживает!Вот в четвертый год, на кровав рассветПорешил Змей поганый ГорыновичРаздобыть себе силу в реченькеРечке рудыя да кровавыя,Штоб огнем запастись во утробищуДа Политу Буславича потчевать.Камнем пал с неба высокого Змей во речку свою заповедную...Да просчелся поганый чудище, Ведь в той речке вода сменилася Из горючей на воду светлую,Воду чистую из Лебединки. Ключевая вода та русская Ухватила Змея Горыныча, Очи выела, в прах рассыпала, Разметала по стрежню быстрому И землицей русской присыпала. Поклонился Полита, Буслава сын, Тоей горсти земли со водицею, Што принес из сторонушки родныя На победу себе и во прах врагу...Весело, по-праздничному звучала музыка. Голоса водили хороводы. И показалось, темная ночь волшебно осветилась. Души людо кие раскрылись навстречу добру.
И развеялись тучи черные, Воронье по лесам рассыпалось, В небе синем, высоком да ласковом, Засветилось солнышко красное. Зацвела вкруг земля от радости, Жаворонки во славу затренькали.Опадала та дверка железная,Што неволей злой была кована.И из чрева горы КагановойВышли сто королевичей бледныихА вослед пошли девы-лебедиДа царевишны целой тысячейА за ними — народу черного.Столь числом — и досель не сощитаноНа колени они все попадали С благодарностью к руссу-воину Пели песни в пиру, удаль славили Пили меды во здравие русича!Разбредались они в разны стороны И на ста языках чужедальниих Они славу поют да Святой Руси А и храбру Полите Буславичу За добро и живот поединщику!...Долго еще у костров пересказывали друг другу былину славные сторонники русские. Прибавляли от себя новые подробности: Змей Горынович — сын Кагановый — обрел двенадцать голов вместо одной, и все они слетели от могутных ударов Политы-богатыря; Полита Буславич сел на богатырского коня; кузнецы отковали ему палицу «ажио в тыщу пуд»!
По сказкам русских витязей, былинный богатырь Полита Буславич разметал по камешку ту «горку Каганову», а на месте том лежал меч-кладенец, при одном виде которого слепнул ворог и падал ниц. Все утверждали, что этим волшебным мечом владеет теперь прославленный в боях воевода Добрыня...
Глава третья
Добрые вести
Немного времени прошло, а рать у городища Змеево выросла уже до двадцати тысяч человек. Добрыня далеко, к самому Киеву, выставил конные дозоры, зорко следя за действиями врага. Ему донесли, что на Днепре был жестокий бой, однако подробностей никто не знал: говорили только о поражении степняков.
Под Будятином, для прикрытия лесной дороги на Каширин погост, воевода выставил отряд из пяти сотен пеших ратников под командой Луки Чарика.
Ватаги печенегов и хазар рыскали вокруг, дивясь брошенным селищам, отсутствию в них чего-либо ценного. В злобе они рушили и жгли все подряд, втихомолку ругали своих ханов, виня их во всех бедах своих. Только скорое взятие Киева, Вышгорода и богатого купеческого каравана могло вознаградить кочевников за все лишения этого похода.
Одна из ватаг прискакала к Будятину на шестой день нашествия, к вечеру. Впереди красовался на высоком арабском коне молодой бек Кулобич в кольчуге и косматом шлеме. Кто-то пустил слух среди печенегов, что в городище живет «сама жена кагана Святосляба», одежда которой вся соткана из золота, украшена драгоценными камнями. Молодому наезднику хотелось прославить свое имя подвигом, достойным настоящего батыра, чтобы под синим небом Канглы-Кангарии [89] зазвучали песни в его честь. Тогда он сможет жениться на ханше из знатного и богатого рода, а его старая мать отдохнет, наконец, от непосильного труда. Кулобичу было восемнадцать лет, он отличался силой и ловкостью и верил в свою звезду...
89
Канглы-Кангар — самоназвание объединения печенежских племен в Северном Причерноморье.
Недавно на весеннем празднике Рождения, когда увеличиваются табуны коней и веселой пеной шипит в аяках нибид — хмельной напиток из кобыльего молока, — простой табунщик Кулобич вызвался сразиться в поединке с самим бек-ханом Илдеем и сбил того с коня. Илдей приблизил к себе смелого харачу [90] , назвал побратимом, однако от повинностей не освободил ни его самого, ни старую мать.
В самом начале похода Кулобич снова отличился — захватил в плен из хитрой засады урусского батыра. Илдей вспомнил «побратима» и, чтобы слава о щедрости бек-хана не угасала у кочевых костров, возвысил Кулобича — дал под начало его сотню отчаянных байгушей [91] .
90
Харачу (тюрк.) — букв, «черный человек»; простой народ, чернь.
91
Байгуш (тюрк.) — сыч, сова; здесь: — нищий, бедняк.
Отправляя дозор в глубь русских лесов, бек-хан долго раздумывал, кому бы поручить столь ответственное дело. Нужен был осторожный, хитрый и очень отважный человек.
Среди старых опытных воинов немало хитрых и осторожных. Но прожитые годы лишают отваги — обычно безрассудно смелые до старости не доживают.
Среди молодых батыров немало отчаянных голов, но они не успели еще приобрести осторожной мудрости...
И тут Илдей снова вспомнил Кулобича — молодой сотник при всей ловкости и отчаянной храбрости показался бек-хану человеком осторожным и уравновешенным. Властитель призвал его к себе. Кулобич пришел, встал гордо, готовый выслушать приказ повелителя. У печенегов не принято было кланяться своим владыкам, тем более падать ниц, ибо все они были равны перед вечным синим небом — и хан, имеющий десяток тысяч кобылиц; и табунщик, пасущий один из ханских косяков. Только перед Богом Неба и Небесного Огня склоняли непокорные головы и ханы и пастухи. Имя этому Богу — Тенгри-хан!
— Мой брат достоин великих дел, — вкрадчиво заговорил Илдей. — Мне сказали, что неподалеку, в дремучих лесах, скрывается жена самого кагана Урусии Святосляба. Ее Малука зовут. Каганшу захватить надо бы. Говорят, она вся осыпана драгоценными камнями и золотом, а одежда на ней из румской парчи. Все ее богатство ты можешь взять себе, мне же привезешь связанную Малуку. За это я тебе пожалую впридачу еще сто кобылиц и двух арабских боевых коней!
Кулобич молча кивнул головой и остался стоять в невозмутимой позе... Илдей глянул на него цепким взглядом и хлопнул в ладоши — подошел человек русского обличья.
— Вот тебе проводник. Это наш друг и брат по имени Кучал. Когда ты возьмешь золото и драгоценности урусской каганши, то дашь ему немного. А если он заведет тебя не туда, срубишь ему голову.
Бек-хан повторил это по-русски. Полоцкий лазутчик из людей Пубскаря, прозванный за пьянство Качаем, побледнел, и может быть, в этот миг пожалел о добровольной разведке в Будятине. Илдей снова обратился к Кулобичу:
— Он все знает, поэтому будет помогать тебе изо всех сил. Этот Кучал очень любит золото и свою жизнь... А также хмельной нибид. За десять батыров один выпить может, я проверял. Но ты приглядывай за ним, чтобы по дороге он не юркнул от тебя в кусты... Даю тебе под начало еще две сотни лихих батыров. В путь, брат мой! Не теряй времени — удача преследует скорых и решительных!