Гроза северных морей
Шрифт:
– Алло! Марк? Это я…
25
– Маша! У меня не очень хорошие новости. – Профессор взволнованно тронул девушку за плечо. – Пойдемте, я должен показать это сначала вам…
Это было странно, что Рубашников обращается к ней на «вы». Видимо, на самом деле случилось еще что-то важное. Историк был взволнован и расстроен. Мария никогда еще его не видела таким. Может, только при получении весте о гибели Игоря он был более удручен, чем сейчас. Бросив все, студентка отправилась вслед за профессором.
Он привел ее в передвижную лабораторию и остановился напротив пластикового корыта, в котором «откисала» их первая находка.
– Вот, – скорбно сообщил он. – Полюбуйтесь. Это то, что ребята нашли на дне.
Блондинка наклонилась ниже, чтобы получше разглядеть содержимое ванны. Кончик хвоста ее волос чуть было не окунулся в раствор, но она его вовремя придержала. От емкости разило чем-то противным.
– Это не серебро, – констатировал Рубашников.
– Я знаю. – Маша выпрямилась. – Мы же исследовали опилки с соскоба. Это железо…
– Чугун, – поправил ее историк.
Девушка удивленно вскинула брови:
– Такой тонкой работы? Тут же кружево сплошное…
– Это меня и расстроило. Я подозревал с самого начала – здесь что-то не то. А сегодня, когда предмет очистился, я его еще раз тщательно осмотрел.
– Чугунный оклад иконы? – Маша скорчила недоверчивую гримасу. – Такое бывает?
Рубашников огорченно вздохнул и потянулся за кислотоустойчивыми перчатками.
– Не совсем оклад. Хотя икона в нем действительно была. Это фрагмент иконостаса одного из храмов, выполненный из чугунного литья. – Запустив руки в раствор, он зацепил за край находки и с усилием приподнял ее угол над поверхностью. – Вот, взгляните сюда. Можете взять увеличительное стекло.
Студентка послушно метнулась к столу и вооружилась внушительного размера лупой.
– Здесь какой-то штамп, погодите, сейчас я прочитаю…
– Не утруждайтесь. Я уже разобрал, что там отлито. «Литейные мастерские Каслинского завода». Лучшее художественное чугунное литье. – Профессор опустил кусок иконостаса обратно в ванну и со вздохом стянул с себя перчатки. – Такое изящество удавалось воплотить в грубом металле только этим мастерам.
– Точно! Вспомнила! Это тот самый завод, который купец Коробков построил? Да-да-да! Я еще где-то читала, что у них особенный тягучий чугун производился на чистом древесном угле, правильно?
– Руки у тамошних мастеров были золотые, – ответил Вениамин Михайлович, присаживаясь на раскладной табурет.
– Так это же здорово! – Девушка тоже плюхнулась рядом. – Подумаешь, не серебро! От этого историческая ценность не уменьшится.
– А вот тут ты ошибаешься, Машенька! – Профессор по-отечески погладил ее плечо. – Художественное литье на Каслинском заводе освоили с семидесятых годов девятнадцатого столетия…
Девушка ахнула, прикрыв рот ладошкой. На щеках заиграл румянец волнения.
– Выходит…
– Да, Машенька. Выходит, железка эта никакого отношения к наполеоновской армии не имеет. Да там и дата есть на клейме – тысяча восемьсот девяносто седьмой год. На восемь десятков лет позже…
Блондинка упрямо тряхнула челкой:
– Но… ведь это же совершенно ни о чем не говорит! То есть, я хотела сказать, не говорит о том, что в озере нет награбленных в Москве ценностей! Ведь так?!
Ее глаза с надеждой вцепились в Рубашникова.
– Да, наверное, вы правы, – просто согласился он. – Одно другого не исключает. Хотя непонятно, как эта вещь туда попала.
Девушка вскочила со своего места, забегала из угла в угол.
– Оклад, то есть иконостас, мы нашли рядом с первым холмом. Сам холм ничего не дал при осмотре. Но он и не похож на другие. Я разглядывала вчера весь вечер фотографии, а сейчас поняла, что меня смущает. Это пятно – оно другое, естественное какое-то.
Рубашников пожал плечами.
– Может, и так.
– Ну да! Так! Я уверена! Надо искать дальше. Только…
– Что?
– Ребятам… сейчас скажем? У них настроение и так не ахти… – Девушка потупила взгляд. Профессор изумленно вскинул на нее глаза:
– А что, есть еще варианты? Ты сама хотела бы работать, не догадываясь об этом?
– Честно? Не знаю… – замялась девушка.
– Зато я знаю. Это не этично – скрывать результаты исследований от тех, кто эти исследования проводит! И вообще, мы уже раструбили о находке, а теперь умолчим о том, что она оказалась не той? Это будет ложь!
Маша исподлобья смотрела на своего преподавателя, но возражать не пыталась. Когда он закончил свою речь, предложила:
– Тогда давайте прямо сейчас соберем отряд и объявим об ошибке.
– Именно. Машенька, я тебя попрошу: скажи всем, что я хочу сделать заявление…
…Народ постепенно подтягивался к палатке-лаборатории. Тихо шушукались, переглядывались многозначительно. Узрев оживление в лагере, из микроавтобуса выскочил телевизионщик.
– Что у вас происходит? А? Что-то обнаружили? – пытался он выяснить у проходящих мимо студентов. Те только пожимали плечами – сами находились в таком же неведении. Тогда парень в футболке с надписью «ТV» решил узнать обо всем из первых уст, но общение с начальником поискового отряда его не порадовало.
– Ребята, – заявил тот во всеуслышание. – Наша первая находка оказалась ложной. Мы натолкнулись на совершенно не имеющую к предмету нашего поиска вещь, хотя тоже интересную. Это фрагмент иконостаса конца девятнадцатого века. Он не мог быть среди наполеоновских сокровищ, поскольку его в то время еще и в помине не было. Увы.
Гул разочарования пронесся по толпе.
– Так что? В озере золота нет? – встрепенулся корреспондент. – Легенда так и осталась всего лишь легендой?
– Кто знает, молодой человек, – покачал седой головой Рубашников. – Одно другого не исключает. Мы обследовали лишь малую толику из того, что запланировали. И то, что уже отыскали хоть что-то, о многом говорит. Надо продолжать поиски. Ведь чем отличаются настоящие ученые от любителей? Истинный служитель науки никогда не спасует перед временными неудачами!