Гроза тиранов
Шрифт:
– Неужели бочонка пороха тебе никто не продаст? Тут же жуликов – на версту кучка! За серебро мать вдуют черту лысому.
Джанкович усмехнулся.
– Черту, может и да. Но после того, как мы гулять стали на дорогах Бока-ди-Каттаро, [61] купцы не хотят дел иметь с юнаками. Конфликт интересов! Надо плыть, а куда? Кроме пороха фузей [62] прикупить не плохо бы, сабель, свинца на пули – турки весь запас разорили.
– А в центральную Италию?
61
Бока-ди-Каттаро –
62
Фузея (от французского fusils, ружье) – устаревшее название ружья с кремневым замком.
Арамбаши почесал переносицу, поиграл кинжалом, подбрасывая его на ладони, и отрицательно помотал головой:
– Тоже не выход. Пока плыть будем, Суворов может туда дойти на раз-два… Да и фрегаты русские, я слышал, чуть ли не до Бриндизи [63] доплывают.
– Ну, русский корабль для нас не проблема!
– Не знаю, не знаю. Во время войны встреча с любым кораблем на море может окончиться плачевно.
Алекс задумался.
– Тогда и я не знаю… Сицилия?
63
Бриндизи – город-порт в Южной Италии.
– Там пусто. Если и торгует оружием кто, то мы его не найдем… В Сицилии такое количество разбойников, что уже лет сто за продажу оружия вешают без лишней канители… Хотя…
– Что?
Барис задумчиво произнес:
– Есть у меня приятель один. В Неаполе… Когда-то вместе начинали. Сейчас больше контрабандой балуется, но и других способов мошну набить не чурается. Думаю, он помочь сможет.
– Это ж далеко?
Карабарис пожал плечами.
– Не близко, но за неделю управишься.
– Я?!
Арамбаши удивленно отстранился:
– Во-первых, я нужен здесь. Во-вторых, тебе полезна будет морская прогулка, а меня на волнах мутит… Ну и в-третьих…Кто у нас лучше всех по-итальянски говорит?
– Так я же ни одного слова…
– Nessuna parola, addirittura? [64]
– Ti guiro, non capisco nessuna parola… [65]
Барис ухмылялся.
Алекс опешил. В голове заенькала дурная мыслишка: «Так… По-моему я что-то о себе еще не знаю».
64
Так уж и не одного слова? (итал.)
65
Клянусь, ни словечка не понимаю! (итал.)
6
Фелука [66] быстро скользила в утреннем тумане. Хозяин ее, грек Димитрис, высматривал, стоя на носу, землю. Уже в летах, степенный и массивный, он походил бы на статую, носовое изваяние, если бы не вынужден был отрываться от подзорной трубы и посматривать на соседа. Рядом, перегнувшись через борт, позеленевший Потемкин отдавал должное не самой заметной качке.
Видимо, брат пошутил, когда заявил, что младший Джанкович не страдает «морской болезнью». Или это новоприобретенное?
66
Фелука – небольшое парусное судно с треугольными
Оторвавшись от осклизлой древесины, умыв лицо, Алекс поинтересовался у шкипера:
– Скоро?
Грек пожал плечами. Данный жест в равной мере мог означать и то, что он не знает ответа, и то, что земля нескоро.
Потемкин, шатаясь, двинулся на корму.
Четверо гайдуков, которых Карабарис отправил с братом в плавание, азартно резались в карты. Один из двух матросов греческого пирата, нанятого арамбаши для похода, тихо подсказывал Космину, отчего остальные злились.
Кроме румына, под началом Алекса были братья Пешты, Игорь и Деян, и черноглазый, патлатый, жутко вспыльчивый Тодор по кличке Сицилиец.
Играли в местную разновидность подкидного дурака, только вместо четверых игроков за перевернутым ящиком сидело пятеро. Одним из игроков был свободный от вахты матрос. Резались, естественно, на деньги.
Пешты и Сицилиец проигрывали паре Космин-матрос, отчего в компании вот-вот готова была разразиться свара.
«Только стычки между своими не хватало!»
Алекс подошел поближе.
– Оружие все почистили?
После двух дней качки ни он, ни его вид давно уже не внушали должного уважения членам отряда, но кое-какие понятия о субординации все же в юнаках оставались. Тихое переругивание затихло, молодцы закивали опухшими с перепоя мордами.
Пить они начали сразу, как только отчалили от берегов Черногории. Потому как нервничали…
Осенью море становилось угрюмым, часто штормило, днями шли проливные дожди. Моряки в такую погоду стараются держаться знакомых берегов, предпочитая укрываться в многочисленных бухтах и заливах при первых признаках ненастья. Но во время войны прибрежные воды становятся слишком опасными для одиноких судов. Особенно, если у их хозяев совесть нечиста.
Димитрис жил пиратством. Он был одним из многочисленных искателей удачи, которые заполонили воды Греции, став настоящим бичом торгового флота Порты. Дерзкие налетчики, выступавшие часто под русскими флагами, не боялись ни черта, ни бога. Добычей их становились и одинокие суда, и целые торговые караваны. Стаи остроносых фелук с десятком абордажников-головорезов на борту, как пираньи, собирались вокруг неповоротливых купеческих судов, облепляли гигантов… И оставляли только пылающие остовы.
Не секрет, что при Екатерине Великой Россия активно поддерживала греческих корсаров. Враг моего врага – мой друг. Османы же оставались естественным соперником восточной империи на протяжении десятков, если не сотен лет. Но… Ушла эпоха Екатерины, пришло время Павла. Новый российский император терпеть не мог сравнений со своей блистательной и могущественной маменькой, без соизволения которой (и штыков непобедимых «браво-ребятушек» Суворова) в Европе не могли даже громко чихнуть. Теперь Порта и Россия стали союзниками, и фрегаты Ушакова топили греков так же, как это делали канонерки турок. Тех, кто умудрялся проскочить мимо, настигали ядра англичан, карауливших редкие французские корабли и лупивших по всему, что не подходило под марку «союзник».
В самой Греции янычары методично обшаривали побережье, выискивая тайные схоронки и сжигая базы пиратов. Там стало слишком горячо. На первых порах Димитрис думал отсидеться у друзей, в рыбацких селах бывшей венецианской провинции, но и туда добралась война.
Теперь пират спешил в Королевство Обеих Сицилий. Отбитый у французов Неаполь казался старому бандиту спокойной гаванью, в которой он сможет переждать нашествие чужаков в родной Адриатике.
…Алекс убедился, что спор из-за выигрыша не перерастет в драку, и двинулся обратно.