Грозный змей
Шрифт:
А потом он сам разрушил чары.
– И что же, мы подавили восстание? Они были бунтовщиками?
Он оглядел поля Брогата, бурые и зеленые, похожие на огромное стеганое покрывало из квадратов, прямоугольников, а порой и странных кривых ромбов, раскинувшееся до самого горизонта. На обочине пыльной дороги распускались цветы. Алые и белые маки.
– Они не объединятся. Дю Корс знает свое дело. Он хочет вернуться в Галле, и мы хотим, чтобы он вернулся в Галле. Полагаю, ваша милость, вам стоит пару дней отдохнуть в Лорике и отправляться на юг, в свою столицу. Сэр Джеральд наведет
– Да, он станет моим канцлером, – согласилась королева и тоже нахмурилась, – но вы же понимаете, что мы – это еще не правительство. Я не могу править одна. Нужно назначить регента или регентский совет… – Она оглянулась на графа Тоубрея, который молча ехал рядом с сыном, в очередной раз сменив сторону в этой войне. – …включить в него всех важных персон в королевстве.
– Да, – сказал Габриэль, которого это все интересовало совсем не так, как могло бы.
– Вы – граф Западной стены. Вы – ребенок моего мужа. Не будем играть словами, сэр Габриэль. Вы станете регентом?
– Ох, Дезидерата, – ответил он, и она улыбнулась, услышав свое имя, – я не могу быть графом Западной стены. Наверное, им станет Гэвин.
– Вы странный человек, – заметила она. – Почему?
Красный Рыцарь поморщился:
– Долгая история. Но если вы знаете, что король был моим отцом, вы, наверное, знаете и все остальное. Я не стану претендовать на титул графа Западной стены. Из Гэвина граф выйдет лучше, чем из меня. Он любит людей, и эти земли, и всех чудовищ там. А меня вполне устраивает Фраке, – он невесело улыбнулся, – и вообще мне кажется, что думать об этом несколько преждевременно. Война только началась. Это еще прелюдия. Музыканты разогреваются, танцоры разминают ноги.
Дезидерата склонила голову набок:
– Возможно. Но мне кажется, что власть из этого и состоит. В любое мгновение происходит тот или другой кризис. Плохие правители используют эти кризисы как оправдание, когда не справляются с рутиной и все приходит в упадок, Под моей рукой в государстве не будет упадка. Я построю розовый сад, который люди будут помнить, пока солнце не угаснет, а луна не упадет с неба.
– Мадам, иногда я вас боюсь. Вы говорите точь-в-точь как моя матушка. – Он дернулся, потому что, перехватывая повод, задел раненую руку. Но потом улыбнулся: – Хотя из нее бы вышла великолепная королева, как и из вас. Я думаю, ваша милость, вам и нужно быть регентом.
Этой правды было уже слишком много для королевы Альбы. Она прищурилась и немедленно увидела кровь, капающую у него из-под повязок. И вспомнила, что он только что добыл ей королевство.
Как оказалось, он сломал два пальца и глубоко порезал руку. Возможно, эта рана будет беспокоить его до конца дней, если только Амиция не сотворит очередное чудо.
«Я поверг Жана де Вральи. Моя мать мертва».
Габриэль ехал в Лорику, навстречу закату.
Они наконец разбили лагерь – миновав за два дня сорок миль и поучаствовав в битве. Узнав, что галлейцы бежали, а Джеральд Рэндом идет на Харндон, Лорика открыла ворота перед королевой и оказала ей все почести.
Бланш подмела и вымыла новые покои королевы – гостевые комнаты в великолепном аббатстве Святой Екатерины Тартарийской. Аристократы Лорики прислали колыбель для младенца и множество пеленок. Все они вдруг воспылали радушием к королеве и ее сыну, королю.
Бланш выполняла свои обязанности почтительно, но мысли ее как будто бродили где-то далеко. Да так оно и было. Новости о победе Красного Рыцаря пришли поздним вечером, перед закатом. В ее распоряжении оказалось два часа, чтобы перевезти королеву из капитанского шатра в город, и времени на размышления не оставалось.
Он был жив и одержал победу. Наверное, он даже не вспомнит, что она тоже жива. Поцелуй под луной… наверняка это с ним каждый день бывает. Чтоб он провалился.
И все же…
«Я могла бы стать… кем-то. Я думаю, его легко любить. Я бы работала вместе со Сью и Нелл».
Леди Альмспенд помогала ей, действуя безжалостно и практично. Бланш никогда не любила холодных ученых дам. Леди Альмспенд сыпала приказами, ничуть не заботясь о суете, которая поднималась из-за нее внизу. Но в бушующем потоке вечерних событий она вздымалась прочным утесом. Бланш с удивлением поняла, что ее считают равной, что с ней советуются и обсуждают дела, а не приказывают.
Леди Альмспенд, узнав, что ее любовник в безопасности, оказалась очень доброй, спокойной и разумной дамой. И у нее была отличная память: она прекрасно помнила, что где хранится, от щеток для волос до тряпок. К тому же она знала решительно всех еще с той поры, когда была канцлером. После триумфа королевы у леди Ребекки неожиданно обнаружилось в Лорике очень много друзей. Она будто бы из воздуха добыла кормилицу, красивую веселую крупную бабу, которая еле успела выйти замуж, прежде чем родить. Молока у нее было хоть залейся. Юный король немедленно присосался к ее груди. Звали ее Рован, а ее новорожденного сына – Диккон.
– А как будут звать маленького короля? – спросила Рован, устраиваясь в кресле и прижимая по младенцу к каждой груди.
– Его еще не крестили и имя не выбрали, – призналась леди Альмспенд.
– Они в этом возрасте мрут, как мухи, сами знаете, – сказала Рован. – Ох, прощения прошу. Но это же правда. Но молоко у меня хорошее, так что он выживет, и святые мне помогут.
Бланш не слишком хорошо разбиралась в политике, но на мгновение замерла в ужасе, представив, что случится, если маленький король умрет. Дети постоянно умирают. Она упала на колени, перекрестилась и вознесла молитву.
В первый раз в жизни – но не в последний – она пожалела, что так много знает. Столько всего стояло на кону. Столько всего люди могли сделать. И непременно сделают.
Когда она встала, королева показалась у ворот. Бланш наблюдала за встречей с балкона башни, стоя рядом с леди Альмспенд.
– Почему мы едем на север, миледи? – спросила Бланш.
– Зови меня Беккой, – велела леди Альмспенд.
Бланш задохнулась.
– Я прачка, миледи, – напомнила она.
Ребекка Альмспенд всегда одевалась очень просто, к удивлению служанок и прачек. Она носила темные бесформенные шерстяные чулки, плохо сидящие юбки, а зимой – объемные, практичные и теплые балахоны.