Грозный змей
Шрифт:
Она спокойно вылезла из постели и волшебством зажгла свечу. Взяла воск и приложила свою печать.
– Ты не пожалеешь.
– Скорее всего, пожалею. Но я вдруг понял, что тысяча жизней не кажутся мне допустимой платой за мое супружеское счастье, – он улыбнулся, – разве что я не стану жениться на своей служанке. Но, возможно, захочу ее после того, как моя жена забеременеет.
Его мать улыбнулась, а потом прикусила губу:
– Ты что-то скрываешь. Я тебя знаю.
– Скрываю. Но если нам повезет, ты об этом никогда
Он поклонился и поцеловал ей руку. Герцогиня засмеялась.
– Ты глупыш, мой мальчик. Но я рада, что ты снова на моей стороне. Он кивнул, но новообретенная мудрость подсказала ему не отвечать.
У ворот города стоял отряд, направлявшийся на юг. Красный Рыцарь оставлял многих своих лучших солдат и брал с собой только ближний отряд. Сэр Майкл ехал впереди с новым знаменем в руках – знаменем Фраке с золотым орлом в багряном поле. Сэр Филип де Бозе, сэр Фрэнсис Эткорт, юный этруск Анджело ди Латернум и Крис Фольяк были прекрасны даже под дождем. За ними следовали оруженосцы и пажи, две повозки с вещами и доспехами, которыми командовала Сэйди Ланторн. Брак ее сестры с одним из знатнейших рыцарей никак не повлиял на ее положение в войске. Сью на несколько дней получила другие обязанности.
В арьергарде герцог Фракейский поставил шесть морейских копий под командованием сэра Кристоса. Это был его первый командирский пост в войске, хотя раньше он был стратегом у прежнего герцога. С ним ехали пять фракейских баронов, и если они не испытывали восторга при мысли о студеной альбанской весне, то держали недовольство при себе. Сэр Алкей отправился вместе с ними, хотя все ожидали, что он останется со своими.
На равнине у реки горцы собирали свои стада и гнали их через Южную переправу. На это ушло уже два дня.
Красный Рыцарь оглянулся в поисках единственного лица, которое хотел бы увидеть. Вытащил меч, отсалютовал страже, и та четко отсалютовала в ответ. Сэр Джон выехал из строя на хорошенькой гнедой кобылке и пожал руку Красному Рыцарю.
– Я сделаю все, что смогу, – сказал сэр Габриэль.
– Не могу поверить, что она согласилась. Чего она потребовала в ответ?
– Пожизненное целомудрие, – улыбнулся сэр Габриэль. Старший рыцарь лишился дара речи, и сэр Габриэль повел свой отряд на юг, к броду.
У брода он нашел женщину, по которой скучал. Сестра Амиция сидела на своей невысокой лошадке. Ее сопровождали сестра Мария и сестра Катерина.
– Мы можем отправиться с вами? – спросила она.
Красный Рыцарь тронул лошадь коленом, чтобы подъехать ближе. Улыбалась она храбро. Он понадеялся, что у него получается не хуже.
– Вы хотите поехать в Харндон с нами? Это десять дней пути.
– Меня обвинили в ереси, – сказала она, высоко держа голову, – я собираюсь ответить лично и не стану прятаться здесь. Насколько мне известно, у вас такие же планы.
Он придумал несколько отговорок, но ему всегда нравилось ее мужество. Он поклонился:
– Я буду счастлив вашей компании, сестра.
Лошадь за лошадью, повозка за повозкой паром переправил их на другую сторону. Вместе с ними на пароме ехали овцы и коровы – огромные коровы с жуткими рогами. Мычание, отрыжка, пердеж, пережевывание жвачки и стук копыт все продолжались и продолжались.
Плохиш Том встретил Красного Рыцаря на южном берегу. Дорога превратилась в жидкую грязь, и юная монахиня едва не свалилась с седла.
– Ты ее привел, – одобрительно сказал Том.
– Это не то, что ты думаешь.
Плохиш Том засмеялся:
– Иногда ты такой умный, а иногда такой дурак…
Подъехала Амиция, услышала последнее утверждение и засмеялась. Сэр Габриэль тоже засмеялся.
– Десять дней на дороге вместе с вами? – Он улыбнулся. – Харндон ждет.
В двухстах лигах к северу Шип стоял в своем месте силы, держа в левой руке посох, но на этот раз не колдовал. Он уже принял свое новое обличье, став огромным и неуязвимым, деревянным и каменным. Целый год он трудился над ним, творя темное колдовство.
Издали могло бы показаться, что его правая рука поросла шерстью. Вблизи было видно, что это десяток огромных черно-пурпурных мотыльков, каждый размером с птицу.
Он потянулся в эфир и нащупал там свое Темное Солнце. Показал мотылькам ауру и подкинул их вверх, как соколятник, посылающий птицу на дичь.
Они улетели.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Весна предназначена для радости и веселья, но Дезидерате их не доставалось. Она сидела в своих покоях, а Диота ее причесывала.
– Не суетитесь, милочка, – бормотала Диота, – скоро он снова вернется к своим обязанностям.
– Обязанностям? – переспросила Дезидерата.
– А нечего на меня фыркать, вы отлично знаете, о чем я.
– Ты хочешь сказать, что, когда у меня появится ребенок, мое тело снова станет желанным и любовник вернется ко мне, – проговорила королева довольно мягко, – ты хочешь сказать, что такова женская доля и я должна смириться.
– Надо так надо. Это же мужчины.
– Он король, – сказала Дезидерата.
– Он неумный, – терпеливо объяснила Диота. – Рохан только что не силой ему эту рыженькую подсунул. Нет у нее никакого шанса.
– Я согласна, что ее винить не в чем, – сказала Дезидерата. Она наслаждалась прикосновением солнца к голым плечам и к волосам и прислушивалась к звукам, которые издавал ребенок. Довольно скрипучим, но все равно чудесным.
Она размышляла о своем нерожденном ребенке, когда в дверь постучали.
– Вот ведь ведьма, – выплюнула Диота и встала так, чтобы заслонить свою хозяйку.