Грозный. Буденновск. Цхинвал. Донбасс
Шрифт:
Полет, приземление, выгрузка. Все, как обычно. В аэропорту Беслана спокойней спокойного. Прям курорт.
А бывало и по-другому. Вот, помню, в июне 95-го в аэропорту Минвод мы приземлились… Свет притушен. Окружающие в состоянии грогги. Басаев развязал войну в Ставрополье! Чеченцы захватили Буденновск! Это ж рядом совсем. Не дай бог и в Минводы заглянет. Таксистики тихие, как мышки. Никто не зазывает, брелоками на пальцах не крутит. Всем страаашнооо… Мы тогда к месту событий на каком-то чудовищно старом УАЗике двинули. Еле нашли, еле договорились.
Или вот зимой 94-го здесь, в Беслане. Перед нашим входом в Чечню. Перед вводом войск, в смысле. Все дороги забиты.
А сегодня в Беслане что? Погодка – прелесть. Травка зеленеет, фонтаны бьют. Девчата красивые, мужчины усатые. Бомбилы знакомые. Они, кстати, эти бомбилы, обстановкой владеют лучше любого резидента РУМО [3] .
2
ОЗК – общевойсковой защитный комплект, средство индивидуальной защиты от отравляющих веществ, биологических средств и радиационной пыли. Прорезиненные бахилы-чулки и плащ. Надевать ОЗК положено во время отражения ядерной или химической атаки. Но пока таковых нет, пехота и десантники надевают его в холод и слякоть. Подходящая штука, чтоб не околеть.
3
РУМО – разведывательное управление Министерства обороны США.
– О! Саня! Шалам!
– Шалам!
– Куда, сразу в Цхинвал?
– А что, пора?
– Да пока тихо.
– Тогда давай во Владик!
– В гостиницу, что ли?
– Ну да, во «Владикавказ».
Цхинвал подождет. Можно расслабиться, поесть фыдчин-картофчин-уалибах [4] ! Поспать в нормальной постели, поглядеть с балкона на Терек. Позавтракать на втором этаже гостиницы. И вперед! Как говорится, «на русский город Калькутту» – есть такой боевой клич у начфиза Северо-Кавказского военного округа полковника Могиленца [5] .
4
«Фыдджын, картофджын, уалибах» – названия знаменитых осетинских пирогов. В данном случае с мясом, картошкой и сыром.
5
Начфиз – это тот, кто в мирное время заставляет всех бежать кросс и подтягиваться, а в военное, по расписанию, отвечает за похороны погибших. Причем похоронной командой выступает штатный оркестр.
Вообще-то за обстановкой в Южной Осетии я слежу давно. Звоню друзьям, интересуюсь, спрашиваю. У меня везде свои люди – что в Душанбе, что в Кабуле, Сухуме, Махачкале, Грозном, Нальчике…
Вот говорят по телеку: обострение! Как понимать? Настоящее это обострение или буря в стакане? Вы, наверное, думаете: перестрелки, захваты людей и с той и с другой стороны. Это уже война? Пересечение условных границ? Все это ерунда, информационная жвачка для обывателя. А вот если все тихо, даже ветерок не дует, а люди валят без оглядки? Вот это явный признак. Да что там признак – сигнал, команда. Давай, мол, Санек, собирай чемодан.
А из Цхинвала
– Андреас, пора ехать. Может, командируешь меня для своего выпуска?
– Сейчас позвоню Олегу Борисовичу, попрошу.
Через пять минут перезвон:
– Саня, давай. Командировочные в дежурке.
Отлично. Для нас куда-то съездить, что зайти в соседнюю комнату. Лондон? Отлично. Ой, не Лондон, Кабул? Еще лучше. Мы появляемся в наших аэропортах, и уборщики, милиционеры, официантки здороваются с нами, как будто мы живем или работаем рядом с ними. Я тут недавно в Шереметьеве, в терминале «Д», подхожу к стойке, протягиваю паспорт. Жду, когда найдут в компьютере мой электронный билет.
– А вы куда летите?
А меня замкнуло – не помню! Смотрю на эту красавицу в аэрофлотовской униформе, как баран на айпад. В башке – «солянка сборная мясная». Бью наугад:
– Астрахань, что ли?
– Молодой человек, мы отсюда в Астрахань не летаем.
– Архангельск, девушка, Архангельск! Извините…
И вот теперь Владикавказ. Родная Северная Осетия. Буйный Терек. Набережная. Гостиница. Полулюкс. Клонит ко сну. По телевизору РИК [6] . И вдруг… Цхинвал! Новости! Обстрел! Опоздал! Лентяй! Фыдчин-картофчин, теплая постелька. Как я мог! Ладно, ладно. Надо думать, как выбираться.
Звонок Юли Ракчеевой, замглавного редактора «Вестей»:
6
РИК – российский информационный канал ВГТРК. Теперь – «Россия-24».
– Саша! Не можем поговорить с Цхинвалом, там наша «тарелка».
– Связи нет?
– Они ничего не могут сказать!
Не понимаю. Звоню сам. Понимаю. В трубке визжат!
– А-а-а! Нас убивают!
– Спокойно, спокойно…
– Нас бомбят! Вы там, а мы здесь! А-а-а!
– Блин, заткнись! Кто там вас убивает? Где вы стоите?
– Здесь, здесь! Стреляют!
– Вам надо потихоньку перебираться к штабу миротворцев, там безопаснее. Там наши военные. С их головы волос не упадет. Туда двигайте. Мы сейчас выезжаем к вам, будем вытаскивать.
– А-а-а!
Выясняю: со мной говорит кто-то из персонала «тарелки». Прошу на связь Андрея Чистякова, нашего корреспондента в Пятигорске. Он в Цхинвале, караулит войну уже пару недель. Дождался, видать… Андрей объясняет: «тарелка» уже стоит возле штаба. Там же группы ОРТ, НТВ, украинское телевидение, «Известия». Сидят в бункере. Покидают его лишь для того, чтоб выйти в эфир. В самом городе толком никто не снимает. На улицах рубиловка идет в полный рост! Черт!
– Андрюх, я во Владикавказе. Сейчас же берем тачку и едем к вам.
– Давай, если успеешь.
Мечусь по апартаментам, как волк в колесе (ну не белка же). Ребята в соседнем номере, ждут команды.
Узнаю: глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров уже уехал в Цхинвал. На такси, прямо из Кисловодска, из дома отдыха. Таймураз – мужчина! Несколько лет назад он был председателем правительства республики. И его дети, мальчик и девочка, попали в заложники – в школе, в Беслане. Для переговоров с бандитами приехал Руслан Аушев, бывший президент соседней Ингушетии. Узнав, что дети Мамсурова тоже в школе, предложил: