Грозовая обитель
Шрифт:
— Что-то не похоже на моего папу. — Камилла отложила кисть и полностью сосредоточилась на разговоре. — О чем, наконец, идет речь?
— Я не намерена углубляться в рассмотрение мнений, не основанных на фактах, — проговорила Гортензия, выказывая признаки торопливого отступления. — Но могу тебе поклясться, Камилла, что миссис Ландри была крайне груба с папой. Оррин Джадд заявил, что ее ноги больше не будет в его доме. То же самое он повторил и твоему отцу.
Гортензия от возбуждения стала мерить шагами веранду; Камилла наблюдала за ней пристально и трезво. Когда-то эта женщина любила Джона Кинга. Каково было ему — и им всем, — Когда он вернулся в Грозовую Обитель на похороны Алтеи? Какой прием ему тут оказали?
Она спросила Гортензию в упор:
— Вы все еще любили его, тетя Гортензия? Я ею в виду — когда он вернулся сюда в последний раз?
Гортензия вздрогнула, так что зазвенела серебряная цепочка на ее шее.
— Любила его! Я презирала твоего отца с незапамятных времен. Правда, он увлекся мною, когда мы познакомились, и я бы вышла за него замуж, если бы не змеиные повадки Алтеи. Большое счастье, что все произошло именно так, и я не уронила себя подобным браком. Джон Кинг проявил свою истинную сущность, когда сбежал с ней.
С этими словами Гортензия бросилась к двери и исчезла, прежде чем Камилла успела ответить.
Теперь Камилла торопилась; покрасив стул, она пошла искать Летти и обнаружила ее в гостиной на втором этаже; тетя кроила очередное из своих развевающихся платьев специально для вечеринки. Камилла прямо спросила ее о ссоре между дедушкой Оррином и матерью Норы Редферн. И какое участие принимал в ней Джон Кинг?
Летти повела себя уклончиво: она отводила взгляд, демонстрируя, что поглощена работой, и Камилле казалось, что она видит вьющиеся над головой тети клубы тумана, которыми та пытается отгородиться от действительности.
— Все это было так давно, — начала она, используя свою любимую отговорку.
Камилла настаивала.
— Тетя Гортензия утверждает: дедушка потребовал, чтобы ноги миссис Ландри никогда больше не было в ее доме. И теперь Гортензия расстроена, что я пригласила ее на прием.
— Может быть, она не приедет, — с надеждой предположила Летти.
— Она уже приняла приглашение. Тетя Летти, вы, несомненно, знаете, что произошло между ней и дедушкой Оррином.
Летти, продолжая закалывать булавки, ответила:
— Лоре пришла в голову глупая идея о том, что на самом деле случилось с Алтеей. Не помню точно, в чем она состояла.
Камилла подошла к тетке вплотную и накрыла ткань будущего платья, так что Летти вынуждена была прекратить работу.
— Вы тоже против меня, тетя Летти? — спросила она.
Губы Летти дрожали.
— Пожалуйста, — взмолилась она, вытягивая материю из-под рук Камиллы. — Я должна поторопиться, чтобы успеть сшить это платье. Кстати, дорогая: если хочешь, я поиграю для твоих гостей на арфе. Если это доставит тебе удовольствие. Я могу исполнить старые шотландские песни, которые любил папа. Думаю, гостям поправится эта музыка.
Камилла знала, что настаивать бесполезно. Не говоря более ни слова, она встала и пошла к двери. Тут Летти оставила выкройку и догнала ее.
— Не сердись на меня, дорогая. Я что-то начала опасаться твоего приема. Мне бы хотелось, чтобы миссис Ландри на него не пришла. Я… я боюсь того, что может произойти. Пожалуйста, будь осторожна, Камилла. Будь очень, очень осторожна.
Глава 20
Усилием воли Камилла сосредоточила все свое внимание на предстоящем приеме, который во что бы то ни стало должен был пройти успешно: на карту поставлена репутация Грозовой Обители.
За день до приема прибыли дополнительные слуги, чтобы помочь с последними приготовлениями. Гортензия осталась в своей стихии: она отдавала распоряжения направо и налево, в то время как Летти корректировала ее указания, отменяя наиболее абсурдные.
Перед приездом слуг Летти заперла дверь в подвал.
— Если что-нибудь понадобится, подойдите ко мне за ключом, — обратилась она к членам семьи. — Я не хочу, чтобы внизу бродили посторонние.
Ясно было, что она беспокоится за свои бесценные травы. Гортензия заметила, что ее бдительность просто смехотворна, но никто не возражал, и ключ остался у Летти.
День приема порадовал ярким солнцем и ясным небом: погода была поистине изумительной. Предполагалось, что гости начнут прибывать с четырех часов пополудни, и в три тридцать Камилла и Летти, полностью готовые и нарядные, сели отдохнуть на веранде.
Маленькие столики и стулья, установленные на лужайке, сверкали свежей краской цвета молодой листвы; японские фонари были развешаны не только на веранде, но и над лужайкой на веревках, натянутых между деревьями. В вечерних сумерках Грозовая Обитель представит собой чудесное зрелище. Арфа Летти ждала своего часа в углу веранды, рядом со стулом, на котором примостится Летти, чтобы усладить слух гостей своей музыкой. Позже придут нанятые в деревне скрипачи, которые сыграют старые танцевальные мелодии и даже пару современных вальсов.
— В конце концов, — заключила Камилла, — это деревенская вечеринка. И нет нужды подражать Нью-Йорку.
Бут отсутствовал большую часть дня, заявив, что ненавидит подобные приготовления. Лучше он появится на приеме вместе с гостями и насладится вечеринкой, не чувствуя ответственности за ее проведение. В последние дни Камилла постоянно ловила на себе его ищущий взгляд. Он говорил мало, словно пришел к выводу, что время работает на него. Хотя неотступное внимание Бута смущало Камиллу, ее отношение к кузену оставалось двойственным: какая-то частица ее существа радовалась его вниманию. Если она безразлична Россу, это еще не значит, что никто не обращает на нее внимания.
Но одно тревожное происшествие уже омрачило этот день. Миньонетта исчезла, и, сколько ее ни звали, она не появлялась. Какое-то время Летти не особенно беспокоилась.
— В конце концов, кошечка вернется, — сказала она. — Миньонетта слишком умна, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Только теперь, когда они с Камиллой устроились на веранде, Летти начала волноваться.
— Это на нее не похоже — отсутствовать так долго. Она, знаешь ли, очень любит меня.
— Не могли ли вы оставить вчера ее в подвале, когда запирали дверь? — спросила Камилла.