Грозовая обитель

Уитни Филлис

Камилла не могла найти ответ прямо сейчас, поскольку в дверях стояла Нора Редферн, а рядом с ней — пухлая, довольно безвкусно одетая женщина с властными и самоуверенными манерами.

Нора представила ее:

— Моя мать, миссис Ландри.

Пожатие руки Лоры Ландри было крепким и дружеским.

— Я настояла на том, чтобы прийти пораньше, — сказана она. — Мне захотелось познакомиться с дочерью Алтеи в спокойной обстановке, пока не пришли другие гости.

Пока Грейс принимала у вновь прибывших шляпы и одежду, Камилла миновала прихожую и вышла на веранду, где мирно покоилась в кресле Летти.

Камилла передала ей ключ от подвала.

— Проследите за тем, чтобы никто не спускался вниз, тетя Летти. На лестнице в подвал сломана ступенька, и человек может расшибиться, если не заметит этого. Я спаслась только благодаря Миньонетте. Ее кто-то запер в подвале.

В глазах Летти загорелась внезапная тревога, но тут ей пришлось встать навстречу Норе Редферн и Миссис Ландри. Она спрятала ключ, так и не успев сказать что-либо по поводу сломанной ступеньки. Если между Грозовой Обителью и Голубыми Буками существовала давняя вражда, то о ней нельзя было догадаться по радушному и грациозному вниманию, с каким Летти встретила обеих женщин.

Камилла повернулась лицом к крыльцу веранды и увидела внизу Бута, пристально смотревшего на нее.

— Поздравь меня! — бодро воскликнула она. — Пару минут назад я едва не расшиблась насмерть на подвальной лестнице. Мне удалось обнаружить сломанную ступеньку и спастись только благодаря счастливой случайности.

Как определить выражение, промелькнувшее в глазах Бута? Трудно сказать; Камилла ни в чем не была уверена. Кузен подал ей руку, чтобы помочь спуститься с крыльца, проявляя сочувствие и заботу.

— Ты должна соблюдать осторожность, Камилла. Немного позже я посмотрю, что там стряслось со ступенькой.

Затем он поздоровался с миссис Ландри и Норой в своей обычной учтивой манере; если он и строил козни против Камиллы, по его лицу об этом никак нельзя было догадаться.

Камилла, Нора и миссис Ландри пересекли лужайку и подошли к ее краю, чтобы полюбоваться видом на реку. Камилле пришлось полностью переключиться на роль хозяйки дома, поскольку миссис Ландри больше интересовалась Камиллой, чем рекой.

— Ты такая же красивая, как твоя мать, — сказала она. — Возможно, даже еще красивее. Но между вами есть разница. У твоей матери была склонность действовать бесшабашно, по натуре она была сорвиголова, что всегда могло привести к беде. Ты выглядишь более уравновешенной.

Была ли она уравновешенной? Вряд ли, если внутри все до сих пор колотило от страха, который она любой ценой должна была скрыть.

— Не уверена, что это комплимент, — ответила Камилла матери Норы, радуясь тому, что ее голос не дрожит. — Я так рада, что вы пришли, миссис Ландри. Мне известно, что вы и моя мать были близкими подругами, и я хочу о многом вас расспросить.

Но теперь стали прибывать другие гости, и поговорить им не удалось. Скоро вся лужайка оказалась усеянной небольшими группами леди и джентльменов. Гортензия, Летти и Бут передвигались среди них, приветствуя старых друзей, знакомясь с младшими членами семейств соседей; все трое вели себя непринужденно, легко вернувшись к давно усвоенной манере поведения.

Гортензия, остановившись рядом с Камиллой, довольно язвительным тоном произнесла:

— Ты ведь знаешь, почему пришли эти люди, Не так ли? Старики явились из любопытства. Посмотреть, во что мы за это время превратились. Молодые здесь для того, чтобы взглянуть на тебя и решить, достойна ли ты их общества.

Камилла засмеялась, но ей было не по себе. Прием, казавшийся прежде веселой забавой, потерял для нее привлекательность, когда над ним с явной враждебностью нависла тень Грозовой Обители.

Солнце, как обычно, исчезло за выступом скалы слишком внезапно, хотя небо выглядело еще более ярким на фоне темного силуэта горы. Дом сиял огнями, слуги зажгли свечи в японских фонарях, и скоро лужайка и веранда засверкали, как драгоценные камни, отливая голубизной, зеленью и желтым золотом. Внизу на склоне холма, где темнели кусты, светлячки зажгли свои летучие фонарики.

Скрипачи из деревни расположились на веранде и приступили к игре; к ним жадно устремились молодые люди, желавшие потанцевать. Камилла едва успевала перевести дыхание, переходя от одного партнера к другому. В какое-то мгновение она заметила освещенный огнями пароход, проплывавший мимо них по Гудзону, и подумала, что пассажиры, наверное, с завистью взирают на праздник в Грозовой Обители. Когда-то она мечтала именно об этом. Воплотившись, мечта показалась ей пустой иллюзией.

Когда музыканты грянули вальс, кто-то тронул Камиллу за плечо, и она, повернувшись, увидела перед собой лицо Росса Грейнджера. От этой приятной неожиданности все сомнения Камиллы унеслись прочь. Радостный трепет, пронизывавший все ее существо, был замешен на горе и страдании, но в этот момент восторжествовала радость. Она больше не задавала вопросов собственному сердцу. Росс Грейнджер был ее любовью, и так будет всегда, нуждается он в ней или нет. В нем ее сила и спасение — безопасная гавань, которая укроет ее от душевных бурь. Форма его подбородка, посадка головы почему-то придавали ей уверенность, а также силу и готовность противостоять судьбе. Она снова оказалась в кольце его рук, не пытаясь скрыть радость, засиявшую в ее глазах.

— Извините, что опоздал, — сказал он. — Надеюсь, приглашение осталось в силе. Вы ведь меня пригласили, не так ли?

— Конечно, я вам рада! — воскликнула она; в ее голосе звучало только счастье, а отголоски боли отозвались в сердце.

Росс мягко вел ее в танце, и она чувствовала в его прикосновениях нежность, чего не было перед отъездом. Может быть, он тоже немного скучал по ней?

— Вы нашли в Нью-Йорке то, что искали? — спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа. — Вы скоро уедете?

— Не уверен, — ответил он. — Я должен сперва покончить с кое-какими делами.

— Вы имеете в виду работу на моего дедушку?

— Работу на вас. Как шли дела в мое отсутствие?

— Плохо, — доверительно прошептала она. — Ужасно! Я должна с вами повидаться.

— Это не так трудно. Я перед вами.

— Вы не понимаете. Я должна повидаться с вами вне дома. Там, где нас никто не увидит и не услышит.

— Где и когда пожелаете.