Grunedaal
Шрифт:
Шел день за днем, но положение в городе не менялось. Неизвестное воинство продолжало бесплатно жить и не думало разъяснять цели своего прибывания. Магистратный совет никак не мог решиться вступить с иноземцами в переговоры, боясь, из-за возможного взаимного непонимания, учинить беспорядки и кровопролитие. Многие домовладельцы, торговцы, менялы, ростовщики, писари и другие служилые люди, обиженные таким стечением обстоятельств и видя свое разорение и ненужность, решились как-то прояснить дело и направились к ратуше.
Одни шли жаловаться на незваных гостей, другие хотели услышать дельного совета, третьи требовали созвать магистратный совет, чтобы разрешить все проблемы разом. После некоторого стояния к ним из ратуши вышел магистр ключей и печатей и раздраженно сказал: "Нехорошо доносить на наших гостей и приписывать за их спинами им несвойственное коварство!
Выслушав их, магистр ключей и печатей пообещал не допускать никаких необдуманных действий или речей. Подумав, он объявил, что отныне магистратный совет не будет созываться в ратуше до определенного времени, так как это может навести иноземцев на подозрения: не обсуждаются ли в тайне от них планы мятежа или предательства? "Совет не будет созываться без необходимой на то надобности и больше не будут допускаться в ратушу подобные этой делегации, чтобы не возмущать наших гостей и не будоражить народ..." К неизвестному воинству без ведома властей было запрещено ходить с жалобами, требованиями, просьбами или угрозами, и нарушать их отдых другим каким-либо способом. Испуганные люди разошлись по домам, а в ратуше магистратный совет так и не был созван...
В ночь на десятый день от Пришествия в город тайно пришел какой-то странный человек. Был он сильно испуган, одежды его были разодраны и грязны, голос дрожал и руки не находили себе места. Этот человек выдавал себя за старшего писаря, которого в свое время старейшины поставили во главе делегации, отправившейся на переговоры с неизвестным воинством. Он рассказал горожанам следующее.
Когда злополучная делегация подошла к неизвестному воинству и расположилась совсем близко от него, ничего не происходило. Пришельцы упорно игнорировали присутствие делегации и делали вид, что никакой делегации вовсе нет и перед ними пустое ровное место.
Члены делегации стали решать как быть и начали совещаться между собой. Глашатай предположил, что иноземцы настолько увлечены обсуждением плана по захвату города, что и не заметили прибытия делегации. Это отверг старший писарь, который согласился: да, похоже на то, что наше прибытие они не заметили, но совсем не потому, что обсуждают завоевательские планы, а просто решают свои дела, и ветер, вероятно, дует в нашу сторону, потому они нас и не слышат...
Тут ему возразил стражник, который указал на весомую причину, ставящую под сомнение такую стройную версию: городское знамя, которое он высоко держал в руках, висело как тряпка, а значит никакого ветра не было. Другие не нашлись, что сказать в ответ, и тогда глашатай решил протрубить в трубу, чтобы неизвестное воинство обратило на делегацию внимание. Когда он протрубил в трубу поначалу ничего не произошло, и старший писарь стал ругать его за неумение. Глашатай разозлился, и стал трубить не переставая, так, что сама делегация оглохла и все стали требовать от него прекратить этот безобразный шум.
От неизвестного воинства отделилось несколько человек, привлеченных резким звуком, и подошли к делегации. Всем было понятно, что они чем-то возмущены и в большом раздражении, но что они говорили, никто из делегации не мог разобрать. Эти люди стали говорить еще быстрее и голоса их повышались, но делегация ничего не понимала. Тогда старший писарь, как это было ему поручено старейшинами, стал говорить о мире и договоре, и протянул грамоту. Делегация поклонилась, как того требовали приличия. Однако иноземцы никак на поклоны не отреагировали и грамоту из рук писаря не взяли. Видимо, разозлившись, что их совсем не понимают, они почти закричали и замахали руками. Делегация совсем растерялась: люди снова вежливо поклонились, а писарь повторно протянул иноземцам свою грамоту. Тут один из пришлых людей выбил трубу из рук глашатая, и раздражено ткнул мечом в сторону города, что-то громко сказав. Так как испуганная делегация ничего не понимала, он повторил свой вопрос или требование, тщательно выговаривая слова. Это окончилось безрезультатно: делегация страшно испугалась, а больше всех испугался глашатай. Они подумали, что неизвестное воинство настроено отнюдь не миролюбиво, а воинственно, и требует от них передать городским властям, чтобы те поскорее открывали ворота или город будет взят вооруженной силой, и при этом никого не пощадят.
В большом смятении старший писарь стал просить иноземцев не принимать во внимание допущенные делегацией ошибки или просчеты, и искренне уверял их в миролюбии горожан по отношению к неизвестному воинству. Однако, пришлые только еще больше раскричались. Они постоянно махали руками в сторону города и что-то требовали от делегации. Не успела делегация испугаться еще больше, как странные люди неожиданно повернулись и быстро удалились от них, - они вернулись к кострам лагеря и стали там что-то обсуждать с другими иноземными солдатами. Почему они снова перестали обращать внимание на делегацию, и что обсуждали между собой, - никто из делегации не знал.
Глашатай настойчиво стал уговаривать других немедленно вернуться в город и честно доложить старейшинам о неуспехе делегации. "Наше промедление может грозить городу срывом переговоров, ведь народ и власти ничего не знают, а наша задача им про все рассказать и как можно быстрее!" - с непонятной пылкостью говорил глашатай. В ответ ему высказался подмастерье, который до того больше все молчал и лишь смотрел в сторону пришлых людей: "Если мы тебя послушаемся и вернемся в город, то неизвестное воинство может подумать, что мы, как делегация, с их необоснованными требованиями согласились, и теперь власти прикажут отпереть ворота. Тогда они подойдут к воротам и оттого, что ворота не отпирают, только больше распаляться и начнут без промедления их ломать... А может быть, они подумают, что мы совсем не делегация для ведения переговоров, а военная разведка, лазутчики. Поэтому могут пришлые сильно разозлиться схватят нас и учинят над нами насилие, что вызовет ответные действия города, и тогда войны не миновать. Не за этим нас посылали! И так и так выходит, что возвращаться в город нам никак нельзя. И тебе мы этого не позволим и сами не пойдем!"
Стражник и старший писать стали с ним соглашаться, говорить: "Правильно, нас власти отсылали, нас власти и вернут. Нельзя нам самовольничать!" Глашатай сильно разобиделся: "Вы просто боитесь что-либо делать!", но на него только все зашикали, и он был вынужден замолчать и подчиниться общему решению. Тогда делегация решила расположиться, там, где стоит, и ждать, когда переговоры возобновятся, а до того ничего не предпринимать.
Вблизи они наблюдали как иноземцы сидят вокруг своих жарких костров и что-то обсуждают, изредка поворачивая головы то ли в сторону делегации, то ли в сторону города. От нестерпимого жара, который шел от костра пришлых людей, делегацию совсем разморила и она перестала что-либо понимать. Старший писарь предположил, что пришельцы совещаются о составе и полномочиях своей делегации для продолжения переговоров. "Переговоры дело долгое..." - неуверенно говорил он и тяжело вздыхал от жары.
Прошел не один час, жара стала невыносимой и тяжело вздыхать стали все: им было страшно наблюдать, как пришлые люди сидят у больших жарких костров под ослепительным солнцем. Вдруг закричал глашатай: он заметил, как со стороны города быстрым шагом идет воевода, а вместе с ним десяток стражников. Все стали смотреть в сторону города и действительно увидели: идет воевода с десятком вооруженных людей, все встревожены, а воевода крутит головой и держит в руке меч. Тут воевода остановился и стал совещаться с одним из своих людей, видимо, десятником. Делегация сильно встревожилась, все повскакивали с земли, а глашатай начал было кричать, чтобы привлечь внимание воеводы, - тот, по-видимому, делегацию не видел, - и захотел трубить, но подмастерье ему не дал. Было делегации совсем не понятно: кто послал, и с какой целью воеводу с отрядом? "Ведь он начнет сейчас куролесить, знаю я воеводу!" - с досадой говорил старший писарь, и кусал губы, не решаясь что-либо предпринимать.