Grunedaal
Шрифт:
Священнослужитель также отказался идти: "Ведь если я пойду, неизвестное воинство может подумать, что переговоры будут носит не светский, а духовный характер. А что если они, - а я в этом почти уверен, - исповедуют другую веру, нежели мы? Ведь это оскорбит и возмутит их. Уж лучше мне никуда не идти, а молиться Творцу и покровителям об успехе делегации и следить, чтобы сердца наших людей не ожесточались..." Воевода, услышав это, возмутился и отказался посылать десятника в составе делегации: "У меня их и так мало, - им еще ополчение организовывать. Пусть идет тот стражник, что первым пришлое войско увидел с колокольни." Тогда старейшины решили послать за городские стены делегацию в новом составе: глашатая с трубой, стражника с знаменем города, но без оружия, подмастерье, а во главе - старшего писаря с грамотой. Делегация была составлена, освящена священнослужителем и отпущена за городские стены. Об этом было объявлено народу и все решили ждать возвращения делегации.
Все
Старейшины испугались, что у ратуши такой шум и гам поднялся и начали народ урезонивать: "Прекратите шуметь! Неизвестное воинство может подумать, что мы начали созывать ополчение и не будут вести переговоры с делегацией, и может начнут штурм города! Лучше всем успокоиться и подождать возвращения делегации..."
Прошло время и наступил полдень. Солнце выглянуло из-за облаков и стало совсем жарко. Собравшихся у ратуши разморило. Они начали жаловаться и сетовать: "Держат нас старейшины почем зря на солнцепеке. И как они будут ополчение созывать, если всех уже разморило и все устали? Сколько можно стоять, уж лучше б по домам распустили..."
Сетования народа прервал запыхавшийся гонец от дозорных. Гонец доложил старейшинам и народу: неизвестное воинство подошло к самим воротам, но ничего пока не предпринимает, а делегации пока не видно... От таких слов все снова всполошились, и громче всех кричал воевода: "Вот видите, послали людей без оружия, а теперь нужно срочно их освобождать! А если мы своих людей не спасем, пришлые осмелеют, подумают, что жители города - люди трусливые и беспомощные, и начнут штурм города!" С ним не согласились другие старейшины: "Если открыть ворота, чтобы выпустить отряд для освобождения делегации, пришлые воины ошибочно решат, что это им ворота раскрывают и ринутся в город. А если мы попробуем закрыть их снова, то неизвестное воинство может разгневаться и просто высадить ворота таранами, и начнут мстить всем за мнимые оскорбления..." С этим многие согласились, но одновременно потребовали от старейшин что-то решать с воротами, так как скот до сих пор не выпасен, кузнецы не имеют возможности доступа к рудникам, гончары к глине, дровосеки к лесу, что за рекой...
Пока все шумели и спорили, от старейшин что-то требовали, городской воевода куда-то исчез, но никто из собравшихся этого не заметил. И тут прибежал снова гонец от дозорных и сообщил всем: воевода снял с дозора десять стражников и куда-то с ними удалился, ничего о том начальнику дозора не сообщив. А через какое-то время дозорные увидели, как появился вдруг воевода с десятью стражниками уже за городскими воротами и прямо перед неизвестным воинством. Один из дозорных даже вроде бы увидел блеск меча, но вот меча воеводы или пришельца - он не знает. Но сразу же после этого наблюдалось столпотворение и поднялись клубы пыли...
Старейшины города таким известием были буквально убиты. Они осудили действия воеводы и объявили о лишении его назначенной должности. Дальше что делать, они не знали. Все решили, что воевода начал сражение и теперь неизвестное воинство начнет брать город штурмом и не пощадит никого. Тут все стали кричать, что никакое ополчение уже не поможет, так как пришельцы озлоблены бездумными действиями бывшего воеводы, что их целое море за стенами и что они, в отличие от горожан, вооружены новым и страшным оружием. "Мы же не обучены военному ремеслу и воеводы у нас теперь нет! И всегда стараниями казначея стражники плохо оплачивались, а вооружение не давно не обновлялось!.. Больше всех виноват казначей, который не хотел, чтобы обнаружились скудные запасы в оружейной палате! .." - кричали испуганные люди и некоторые из них плакали.
Все были в страшном смятении: одни ругали казначея за его неприязнь к бывшему воеводе, что послужило одной из причин его бессмысленного поступка. Другие во всем винили бывшего воеводу и теперь готовились к ужасной смерти. Люди начали просить старейшин скорее открывать городские ворота. "Их все равно высадят!
– кричали они, побледневшим от страха, старейшинам, - А от того, что мы их сами по доброй воле не открыли когда нужно, неизвестное воинство учинит бойню - все предаст разграблению и перережет всех нас до единого..." "А если мы сейчас ворота откроем, - убеждали некоторые старейшин, - то этим успокоим разгневавшихся пришельцев, покажем им, что то была ошибка - допустить, чтобы бывший воевода смог спровоцировать неизвестное воинство на сражение... Мы попросим у неизвестного воинства прощения за необдуманные действия бывшего воеводы, докажем своим гостеприимством, что мы дружелюбны и миролюбивы... Конечно, это запоздалый шаг, но мы будем надеется, что неизвестное воинство, исходя из своего могущества, отнесется к городу снисходительно - как подобает победителю относится к проигравшему! .."
И вот в самый разгар стонов и криков к старейшинам, которые уже совсем от такого шума потерялись, прибежал гонец от дозорных. В наступившей тишине он сообщил всем поистине страшную вещь: к самим воротам подошло несколько пришельцев и стали стучать кулаками в ворота, чтобы, по-видимому, скорее открывали ворота. А так как дозорные остались без начальства - воевода делся неизвестно куда, и оказывается, его уже лишили должности, - то старейшинам решать: открывать ворота или как?..
Тут народ громогласно потребовал от старейшин решаться на что-то, так как дальше так нельзя: всем стало страшно от длящейся неизвестности. "Отпирайте ворота, и все тут!" - раздраженно кричали люди. Старейшины стали решать между собой делать этого или нет. И, наконец, к перепуганному народу вышел магистр ключей и печатей. Он объявил: городские ворота необходимо отпереть. Но тут же оговорился, что это не его личное решение, а решение магистратного совета, который, в свою очередь, пришел к такому решению по требованию самих горожан. "Нас на то и выбирали вы, чтобы мы вашу волю выполняли!" - сказал побледневший магистр, но потребовал от народа, чтобы никаких враждебных действий не совершалось. "Необходимо держать себя в руках, - тихо говорил магистр ключей и печатей, - чтобы не усугублять агрессивные настроения пришельцев и показать своим миролюбивым видом, что мы с радостью ждем их и готовы сделать, все от нас зависящее, чтобы неизвестное воинство простило нам наши ошибки. Сделаем вид, что ничего плохого между нами и неизвестным воинством не происходило и происходить не может."
Магистр ключей и печатей стал заверять испуганных горожан: неизвестное воинство побудет в нашем городе несколько дней, страсти поостынут, пришлые люди успокоються, увидят наше искреннее миролюбие и гостеприимство, убедятся, что в нашем городе нет для них врагов и недоброжелателей, а есть только друзья. Вот тогда-то можно будет смело и открыто идти к начальникам неизвестного воинства, и ненавязчиво узнать - кто они, откуда идут, и с какой целью прибыли. А пока нужно вести себя тихо и спокойно, не выражать какого-либо неудовлетворения или радости, чтобы пришельцы не смогли заподозрить жителей города в неискренности, лицемерии и коварстве. "А лучше всего расходитесь по домам и на улицах не скапливайтесь, - не мешайте неизвестному воинству спокойно проходить через ворота и главную улицу!" - так закончил магистр ключей и печатей и многие одобрили его слова, назвали его мудрым человеком.
Тут вышел к народу священнослужитель. Был он взволнован и говорил проникновенным голосом. Он попросил всех жителей города, заклиная их именем Основателя и самого Творца, не ужесточаться сердцем от того, что в наш город войдет неизвестное воинство, дерзких мыслей против установленных властей и наличествующего порядка не иметь. "Смирите гордыню, - говорил священнослужитель, - не впускайте в себя демона ненависти и мести, ибо вы иногда бываете вспыльчивыми и горделивыми, а это плохо. Специально по домам от неизвестного воинства не прячьтесь, ибо вера учит нас быть всякому событию открытыми и радостными... Живите как и прежде - спокойно, мирно, в согласии с установленным порядком, с открытым сердцем и чистыми руками. Ибо если вы убоитесь и будете прятаться по домам, как дикие животные прячутся по своим норам, пришлые воины подумают, что жители нашего города совсем не рады их прибытию. И даже напротив: недовольны и задумывают тайно против них направленные действия, - исполненные страха и ненависти. Тогда иноземцы засомневаются в искренности наших властей, почувствуют себя не уютно, и оттого ожесточаться, и от этого могут пострадать ни в чем не повинные люди нашего города. Совершая насилие, пришлые люди содеют страшный грех, - и в этом будете виноваты только вы, кривые душой и черствые сердцем! И чтобы этого избежать, слушайте люди: будьте незлопамятны и добросердечны! Молитесь денно и ношно богу, чтобы ни один человек не пострадал и ни один камень не узнал твердость меча и зной пламени! Молитесь за спокойствие и доброе решение дел неизвестного воинства, ибо от этого будет спокойствие и мирный порядок в нашем городе!" Так закончил свою речь священнослужитель и все нашли ее мудрой и сдержанной.
Тут выступили перед народом знатные купцы и цеховые мастера. "Знаете, говорили они с неожиданной радостью, - ведь всякому воинству нужны многие товары и продукты. Всяким воинам необходимо хорошо питаться, спать в хороших гостиницах, пить дорогие напитки, хорошо одеваться, покупать безделушки или украшения для женщин, чинить оружие и конскую упряжь. Все это необходимо воинам, и неизвестные воины такие же люди. А ведь они-то не из соседней страны, а откуда-то издалека, и потому должны нуждаться во многом. Они не знают наши цены на товары и услуги. Поэтому можно извлечь большую прибыль из того, что неизвестное воинство войдет в наш город. Поэтому нужно быстрее открывать ворота, - ведь с каждым часом мы теряем большие деньги..." Их поддержали домовладельцы, трактирщики, менялы, ростовщики и кузнецы, и люди других профессий. И вот уже многие с радостью кричали: "Быстрее открывайте ворота!"