Группа крови

Воронин Андрей Николаевич

Коровин не сразу понял, что ему предлагают, а когда понял, попытался набить собеседнику морду. При его субтильном телосложении это была совершенно безнадежная затея. Моряк отшвырнул его прочь, как котенка, разок пнул в ребра носком своего начищенного ботинка и пообещал при следующей встрече отправить следом за женой. «Только давить я тебя, козла, буду не „бокстером“, а асфальтовым катком, – глядя на Коровина сверху вниз, заявил он. – Твоя старая метелка обошлась мне в восемьсот баксов. На вас, лохов, никаких бабок не напасешься».

Произнеся эту историческую фразу, Моряк не спеша погрузился

в свой «бокстер» и запустил двигатель. Коровин встал сначала на четвереньки, потом на колени, и тут под руку ему подвернулся обломок кирпича. Он очень боялся, что в навороченной супермодерновой тачке окажутся какие-нибудь особенные стекла, но ничего подобного: заднее стекло «бокстера» послушно покрылось паутиной трещин, мгновенно потеряв прозрачность, и в нем образовалась дыра, в которую при желании можно было просунуть голову.

Тут Кузнец от полноты чувств ударил по столу кулаком, в котором был зажат полный пластиковый стаканчик. Стаканчик смялся, а водка брызнула во все стороны длинными ароматными струями, обильно окропив его самого, Коровина и очень кстати оказавшуюся за спиной у Андрея Витальевича стену.

Потом, продолжал свой рассказ Коровин, была больница, где его лечили одновременно от сотрясения мозга, перелома нескольких ребер и, естественно, от воспаления легких, которое развилось-таки из ангины в полном соответствии с прогнозом участкового врача. Явившемуся в палату следователю Коровин сказал, что понятия не имеет о том, кто его избил и с какой целью. Он был спокоен и уверен в себе, как бывает, когда остается только подвести последнюю черту под списком своих радостей и бед.

Когда он выписался из больницы, его встретил какой-то крупнокалиберный тип в дорогом кожаном плаще и сообщил, что он, Коровин, должен Моряку тысячу долларов за разбитое стекло. Сроку ему давалась неделя, после чего бандиты обещали включить счетчик.

– Погоди, – перебил Коровина Кузнец, – так ты что же, деньги на это дерьмовое стекло собираешь?!

– Тысяча у меня есть, – спокойно ответил Коровин, – но мне нужно больше. Как минимум, тысяч пять. Говорят, хорошая винтовка с оптическим прицелом стоит примерно столько.

Кузнец крякнул. К такому повороту беседы он не был готов. Впрочем, поразмыслив, он вынужден был признать, что другого выхода у Коровина просто нет.

Как истинно русский человек, Кузнец был миролюбив и отличался долготерпением, но ситуация была такова, что у него непроизвольно стискивались кулаки и выпячивалась нижняя челюсть. В душе у него бушевал настоящий ураган, и было страшно подумать, каково пришлось Коровину, который пережил все это лично, а не услышал между делом за бутылкой водки…

– Погоди, – сказал он, – постой, Андрей. Не пори горячку. Давай подумаем. У меня сейчас работы выше крыши, но ради такого дела… Может быть, я тебе за недельку склепаю какой-никакой самопал? За современный дизайн не ручаюсь, но убойную силу гарантирую Продырявишь своего Моряка насквозь вместе с его телегой. Если постараться, можно даже гранатомет изобразить, чтобы уж наверняка…

– Нет уж, – сказал Коровин и залпом осушил стаканчик, – так дело не пойдет. Я – человек конченый, но тебя я за собой в тюрьму не потащу.

– В какую еще

тюрьму? – не понял Кузнец.

– В обыкновенную. Строгого режима. Сам подумай: ну какой из меня киллер? Убить-то я его убью, но меня же наверняка поймают. Посмотрят – ага, стрелял из самоделки. Кто делал? Я, конечно, ничего им не скажу, но про нашу с тобой дружбу каждая собака знает. Тут тебя и повяжут – тепленького, в натуральном виде…

Коровин был прав, тем более, что арест означал, помимо всего прочего, конец совместного предприятия во главе с Мышляевым. Какой смысл помогать одному хорошему человеку, если при этом пострадает множество других, не менее хороших людей – Мышляев, Гаркун, Заболотный и те две с половиной сотни эмигрантов, которые работают на Мышляева в далекой Америке? У них ведь тоже есть жены, дети, престарелые родители… Нет, понял Кузнец, так рисковать нельзя. Надо достать деньги. И я их достану…

– Ладно, – сказал он, – нет так нет. А деньги я тебе достану. Сколько надо, столько и достану.

– Угу, – саркастически откликнулся Коровин, – конечно. Вертолет свой продашь, например.

– Я сказал – достану, – начиная горячиться, заявил Кузнец, – значит, достану. Я ведь теперь не сам по себе. Я, брат, акционер совместного предприятия…

– Бурятско-белорусского? – спросил Коровин, у которого под влиянием спиртного немного улучшилось настроение – по крайней мере, настолько, что он обрел утраченную способность язвить.

– Бери выше, – с загадочным видом сказал Кузнец, по новой наполняя стаканчики. – Российско-американского – Ну?! Это что же за предприятие такое?

– А вот это, извини, пока что секрет. – Кузнец помахал перед собой указательным пальцем, подчеркивая повышенный уровень секретности своей новой работы. – И секрет не мой. Но деньги я достану в ближайшую пару дней. Будь дома, я тебе позвоню.

И перестань распродавать инструменты! – заключил он, поднимая наполненный до краев стаканчик с водкой.

Глава 6

Трест, который лопнул

« – Ну нет, – сказал Джефф. – Между полисменом и трестом нет ничего общего. То, что я сказал, – это эпиграмма.. А значит она, что трест и похож и не похож на яйцо. Когда хочешь расколоть яйцо, бьешь его снаружи. А трест можно разбить лишь изнутри. Сиди на нем и жди, когда птенчик разнесет всю скорлупу…»

Гаркун с треском захлопнул растрепанную книгу в потертом и засаленном переплете и небрежно бросил ее на захламленный остатками позднего ужина стол. Он не перечитывал О. Генри уже лет двадцать.

Этот томик с пожелтевшими страницами случайно попался ему на глаза, когда он от нечего делать рылся на полках, где стояла техническая литература Кузнеца. Книга сама открылась на «Тресте, который лопнул», Гаркун равнодушно скользнул глазами по строчкам и вдруг обнаружил, что не может оторваться. Дочитав рассказ до конца, он снова вернулся к началу. Трест имеет свое слабое место… Да, это было написано про них.

Все было нормально, пока операция находилась в стадии планирования и подготовки. Теперь, когда дело закрутилось по-настоящему, Гаркуна не оставляло смутное беспокойство, которое не могли приглушить даже лошадиные дозы алкоголя.