Группа особого назначения
Шрифт:
– Нет, – покачал головой сержант. Он пристроил «дипломат» на коленях.
– Тяжелый, – заметил Прокопец. – Что там у вас?
– Учебники, – отозвался сержант.
– Учитесь?
– Да, в университете, на юридическом.
– Я тоже юрфак заканчивал, – обрадовался следователь, – тоже заочно.
– Я на вечернем, – поправил его Зубков.
– После окончания где хотите работать?
– Не знаю, куда пошлют. Хотелось бы в прокуратуре.
Прокопец с гордостью откинулся на спинку стула, поправил галстук на белоснежной рубашке, недвусмысленным взглядом окидывая кабинет: «Смотри, салага, как и где работают настоящие сыщики».
– Какую тему сейчас проходите? – осведомился он.
– «Основные технические приемы допроса», – ответил сержант.
Он взмок. Доставая носовой платок, жалобно взглянул на молодого следователя.
Прокопец истолковал его взгляд по-своему. Загибая пальцы на руке, он наставительно произнес:
– В криминалистике выделяют три типичные ситуации, возникающие при допросе: бесконфликтная и две конфликтные – с нестрогим соперничеством и со строгим соперничеством. Главное – установление психологического контакта. Лично я использую приемы эмоционального воздействия. Как-то: вовлечение в беседу по теме, представляющей взаимный интерес. Вот, к примеру, вы – допрашиваемый, я ищу с вами контакта, спрашиваю, чем вы увлекаетесь. Ну, отвечайте.
Зубков пожал плечами.
– Ну, не знаю… я люблю музыку, детективы.
– Вот! – воскликнул Прокопец. – И я просто обожаю детективы, читаю их под музыку… Какую вы предпочитаете?
– Рок, – выдавил Зубков.
– Господи, да мы просто похожи друг на друга! Видите, я нашел общий язык с вами, расположил. Если нет, то существует следующий прием, который называется снятием психологической напряженности допрашиваемого. Вот вы, я вижу, напряжены…
«Ты даже не представляешь, до какой степени. Еще немного, и ты действительно будешь искать со мной общий язык».
В кабинете сидели два человека, один хотел стать следователем, но, наверное, его мечтам не суждено было сбыться, и другой, который теоретически был грамотным сыщиком. В своем юридическом повествовании он добрался до «выжидания».
– Человек, дающий ложные показания, должен понимать, что поступает противоправно, факт его непокаяния может повлечь за собой ужесточение наказания.
Помощник следователя казался сейчас Зубкову судьей. Как следователь он чем-то отталкивал от себя сержанта, не казался тем человеком, которому можно было бы рассказать правду, надеясь на понимание. Слишком сухо он вел разговор, официально. Но это потому, что видел сейчас перед собой не допрашиваемого, а будущего коллегу; использовал не один-два приема тактики допроса, а сразу все.
– И наконец, последнее, – прозвучал заключительный аккорд. – Создание преувеличенного представления об осведомленности следователя. У допрашиваемого должно сложиться впечатление, что следователь знает все события и сопротивление бесполезно. Пример. Вы утверждаете, что у вас в «дипломате» учебники, а я утверждаю, что нет. Я не знаю, что там, но даю вам понять, что прекрасно осведомлен об этом. Я не говорю ничего конкретного, но веду себя так, что вы в конце концов сдаетесь, открываете «дипломат» и… Этот прием очень сложен, на его отработку уходят годы.
Прокопец некоторое время молчал. Зря он заговорил про годы; год – другое дело. Именно столько он проработал бок о бок с Аксеновым в качестве помощника следователя. Постучав по столу карандашом, Прокопец произнес:
– Итак, вы хотели что-то сообщить следствию.
Сейчас Зубков не был уверен в этом. На нем испробовали все приемы тактики допроса, исключая разве что физический. Следователь просто делился с ним опытом, а он чувствовал непосильное давление на себя.
– Да, я по поводу показа по…
– Я помню. Так вы не знаете, кто он, где живет?
– Нет.
– Вы встречались с ним? Если да, то при каких обстоятельствах?
Зубкову хотелось спросить, когда можно будет поговорить со старшим следователем, но у него не хватило духу.
– Я не берусь утверждать, что это был именно он…
– Хорошо, когда вы его видели? Назовите число?
– Точно не могу назвать, где-то в двадцатых числах октября.
– Место встречи?
Ну, давай, подбодрил себя сержант.
– Около лицея компьютерных технологий.
– Это становится интересным, – проговорил Прокопец. – Значит, вы незнакомы с ним. А почему же в таком случае вы обратили на него внимание?
– Как вам сказать? Он зашел за гаражи… – Зубков сделал паузу. Как наяву, увидел перед собой фигуру незнакомого парня, услышал свой пьяный голос: «А ну не двигайся! Я из милиции. Сержант Зубков». В руках пистолет. Два разных человека: пьяный и трезвый. Да разве в трезвом состоянии он выкинул бы такое? Ну приспичило человеку, можно его понять, зачем же сразу хвататься за пистолет? Но рядом была Даша, слегка хмельная, красивая. И с ее подачи представился случай показать себя. Мозги-то совсем не соображали.
– Итак, он зашел за гаражи…
– Да… Я сказал ему, что здесь не общественный туалет.
– Ага… Я понял. Что он ответил?
– Он?.. – Зубков тяжело сглотнул. Невольно посмотрел на дверь. Теперь он боялся, что в кабинет может войти старший следователь. Запинаясь, сержант продолжил: – Он… извинился. Потом ушел.
Все, и время потеряно, и смелости не хватило.
– А вы в это время несли службу? Или живете рядом?
– Нет, я возвращался от одной знакомой.
– В котором часу это было?
– Что-то около семи вечера.
– Было темно?
– Да, уже начинало смеркаться.
– У вас хорошая зрительная память, – одобрительно кивнул Прокопец. – Я вот на свою нередко жалуюсь. А вы, Вячеслав, ни о чем больше не говорили с этим парнем? Все-таки мне трудно поверить, что этот малозначительный эпизод не только запомнился вам, но и отчетливо позволил спустя довольно продолжительное время опознать парня по фотографии. Причем, заметьте, фотографии с трупа.
Зубков снова сглотнул. Молодой следователь мог все вытащить из него. Оставалось только уповать на свою фантазию, все пути назад отрезаны.