Грузинские романтики

Абашидзе Григол Григорьевич

4

Повторю ли вновь без затей: «Ты прекрасна, Кахетия!»? Чем прославлю, око страны, синь твою на рассвете я? Други-братья! Когда умру, тризну справите надо мной, Тело бренное схоронив в кахетинской земле родной. Пусть за бедным моим холмом Алазани струи журчат, Пусть напевы орпирских дев надо мною тихо звучат, Пусть мой вечный сон сторожат отдаленные цепи гор, Освежает могилу пусть ветерком зеленый Гомбор, Пусть страдалец мирно уснет не вдали от прискорбных мест, Где повит Тамары моей виноградной лозою крест. Я был молод. Она тогда восходящей звездою плыла; В той земле я хочу лежать, где она на покой легла. А уста кахетинских дев пусть лепечут слова молитв. «Был певцом, — прошепчут они, — в этом мире злобы и битв, Верил в равенство, братство пел, сладко нашу пел красоту И Кахетию он любил, как ребенок мать да отца. Он грешил. Не взыщи с него, проницающий нам сердца!»

5

Рассвело. Голосами труб по селеньям льется набат. Кахетинцы! Внемлите все, как в горах и в долах трубят! Слышат Пшави набатный звон, и Тушетия

и Сигнах, Он в Кварели, в Греми звучит, он звенит во всех сторонах, На пронзительный этот вопль отозвалися цепи гор: «О Кахетия, враг идет! Выходи на кровавый спор! Враг, что нужно тебе от нас? Или ты завидуешь нам — Алазани чистой моей, отягченным ее садам? Знай: Кахетия — это мать, кахетинцы — ее сыны. Как десница ее, они силой правды своей сильны». Нет, не дремлет Кахетия. Не смежил ее очи мрак. В темных засеках ждет она, чтобы хищный нагрянул враг.

6

Как же звать бойца. Что, пленив сердца, Воинство привел ночью за собой? Впереди дружин Кто стоит один? Не страшит его неизбежный бой. Он спокойно ждет, Оком поведет — И глаза его пламенней огня. Он пронзает мрак, Где таится враг; Маленькой рукой Горячит коня. Ростом невелик; Благороден лик; Гордый взор его — точно взгляд орла. Меж широких плеч, Словно черный меч, На крутую грудь Борода легла. Враг спешит вдали. Враг летит в пыли, Слышен бранный клич, Страшен бранный строй. Он же впереди, Точно посреди Мирного дворца — маленький герой, Вот он ждет верхом На коне лихом. Верный Шахсеван — так зовется конь, Славен конь его:. В жилах у него Аравийских стран Золотой огонь. Грянул грозный бой. Воплями, пальбой Смущена небес голубая твердь. Всё кругом кипит. Кто же победит? Суждены кому и позор и смерть? Тигром между скал Кто там проскакал? Кто гранитных гор разрывает круг? Он зовет с собой Кахетинца в бой, Вызывает с ним встретиться сам-друг… То не тигра рев, То не ярый лев, — Люди то сошлись, давние враги. Схватку двух зверей, Битву двух царей Вдохновенно петь, муза, помоги! Чтобы с губ моих Лился грозный стих, Чтобы он гремел гулом прошлых сеч, Чтобы жег сердца, Чтобы звал бойца Наголо держать кахетинский меч! Страшен этот миг: В два прыжка настиг, Налетел и смял — удержись в седле! Поднялась рука, Свищет сталь клинка… Кохта! Ты простерт мертвым на земле. Кахетинцы — вы Ринулись, как львы, Обнажить мечи, дать врагу отпор. Гордый враг дрожит, Сильный враг бежит В дикие леса, в щели дальних гор…

7

Так, бывало, сражались мы за родную нашу страну, Так потоками кровь лилась за прекрасную родину. О Кахетия! Мирный плуг ты одной водила рукой, Самых дерзких своих врагов отражала мощно другой. Ты под новым солнцем цветешь, Алазани плещет волна, А душа Ираклия — там, над тобой витает она!

1883

Перевод Л.Успенского

Ираклий и его время

Править нашей землею, Утомленной войною. Небом послан Ираклий. И вот, Охраняя владенья, День и ночь он в боренье. Трудный долг пред отчизной несет. Ради веры Христовой Выступает, готовый Все народы рукою достать. Хоть враги нападали, Меч из блещущей стали Не отнимет коварная рать. Бьется он с Дагестаном, Бой ведет с Азат-ханом, Запер путь он, пройдя на Евфрат, Слева персам, а справа Туркам. «Смелому слава», — Так в Европе о нем говорят. Но велением рока Испытуем жестоко Край родной. Неужели теперь Ты падешь под ударом, О Иверия? Даром Столько жертв мы несли и потерь? Горы, разве довольно Слушать звон колокольный? Клич муллы вам заменит его? Смолкнут храмы Христовы, Их священные зовы, Гимнов благостное торжество? Есть дорога Стефана Цминда. Слуги Корана Там решили занять перевал — Турки, персы, лезгины. С высоты той в низины Меч, грозящий Христу, засверкал. О Иверии слава! Храмов древние главы — Им, поруганным, на землю пасть? Им, священным и гордым, Наступающим ордам Иноверных достаться во власть? Гор грузинских верховья Орошаются кровью, В долах — кровь. И редеет народ. Смерть. Неверные ближе. Гибнет войско. Кто выжил, Снова в руки оружье берет. Бьются всюду упрямо — В скалах, в долах, у храма, На порогах родимых домов. «За отчизну, о братья! В бой с кощунственной ратью!» На войне и в домах — тот же зов. Но враждебная сила Крепнет, многих скосила. И в груди у Ираклия — стон. Видит крови потоки — И удел свой жестокий, И рождения день проклял он. Доблесть тут не защита. Кровь напрасно пролита. Враг, Ираклия к стенам тесня, Рвется в город. Охрана Где найдется? Багряно Город вспыхнул в объятьях огня. Что ж? Ираклий решенье Принимает: «В сраженье Не погиб я, дышу я пока. Мне предать невозможно Свой народ. Значит, в ножны До конца меч не вложит рука. Я умру, — нет героя, Кто бы принял средь боя Из руки моей выпавший меч». Все окинул он взглядом — «Нет наследника рядом, Только я мог оружье беречь». И на Север рукою Указал он, такое Слово молвил: «У этой страны Вы, нуждаясь в защите, Помощь, братья, ищите, С тем народом вы слиться должны». Слабнет ратника сила. Что осталось? Могила — Два аршина тяжелой земли. Но добился он цели, Свет Христов и доселе Сохранить мы над нами смогли. Спас он нас. И об этом Вам расскажут с приветом Алазань, и Араке, и Евфрат, Крепость вышняя — Гори, Как о нашей опоре Все о подвиге том говорят. Говорят о герое И Арагва с Курою, И долины, и горная круть, И Ганджа с Эриванью, И проносит сказанье Вдоль Евфрата простершийся путь. Всех спросите вы сами, Всюду перед глазами, В каждом месте следы его дел. Все родные поселки Повествуют о долге, Что Ираклий исполнить сумел. То же скажут гробницы Те, в которых хранится Наших дедов и прадедов прах, Что с Ираклием вместе Ради веры и чести Погибали с мечами в руках. Но каким же отличьем Ты почтила величье Этой жизни, родная страна? Вот могила героя — Только ветхой парчою Да простым кирпичом убрана.

1884

Перевод С.Спасского

Горская девушка и путник

Девушка

Напрасно зовешь меня, путник, с собой в долину. Я землю свою, родной свой край не покину.

Путник

Что край тебе этот — горы, пропасти, кручи? Что край тебе этот — простор туманов холодных, Где солнце бессильно рассеять мглистые тучи, Где рощ кудрявых не видно на склонах бесплодных? Утесов толпа, тебя обступая, теснится, И ты меж утесов томишься одна, как в темнице. А там твой взор насладился бы светлым простором Зеленых долин, что цветов покрыты узором. Там солнце в волнах омывается с каждым восходом, И море и берег, слиясь в кругозоре бескрайном, Беседу, мнится, ведут на наречии тайном. И теплый ветер по синим проносится водам; Легко тебе было б дышать под тем небосводом.

Девушка

Что, путник, мне солнце ваше, и светлые волны, И воздух ласкающий ваш, ароматами полный? И ветер морской мне навеет ли теплую негу. Коль буду вдали от гор, от чистого снега? Взгляни, как играют вершины в искрах несметных, Блистают державным венцом из камней самоцветных. Дороже любимые горы мне долов зеленых, И ветров, над морем веющих, благовонных, И светлого неба, и волн, лучами согретых, И звезд, и луны, и лугов, цветами одетых.

Путник

Дворец большой я над морем воздвиг на утесе. Оазис цветов живительной сенью разросся. Волна, шелестя и зыблясь, бежит у подножья, Под шелест ее дремала б ты сладко на ложе, Когда бы царицей дворца и супругой была мне, Жемчужиной, что не затмят самоцветные камни.

Девушка

Простая лачуга милее мне, чем палаты, Чем в ваших садах роскошных цветов ароматы. До смерти страну свою не покину родную, Под этим утесом себе могилу найду я.

Путник

Твой взор насладился б изменчивым морем впервые: То яростно гребни оно вздымает седые, То мирно у берега спит в ночном обаянье, И звезд и луны на волнах не колеблет сиянья, И, в теплой мгле расстилаясь дорогою млечной, Расплавленным блещет сребром в дали бесконечной; А днем корабли в синеве парусами белеют И гордо их крылья, над морем простертые, реют. Просторные строим в нашем краю города мы — Палаты, дворцы высокие, пышные храмы. Ты зрелища в жизни своей не видала чудесней, Там сердце твое усладили бы игры и песни.

Девушка

Взгляни на вершину, едва доступную взору: Когда восхожу я на эту высокую гору, Вся Грузия, вижу, лежит вдали предо мною, Какая природа, отрадою дышит какою! Гляжу на лучами разубранный край наш безбрежный, Иверия, мнится, в красе возрождается прежней. Кахетию и Карталинию взгляд мой единый Окинет, а там Имеретии видит долины. Гляжу, как мирно трудятся все, и легко мне, Но сердце убитое стонет, как прошлое вспомню. В чем радость найду вдали от родимых селений, Коль в храме нашем я пасть не смогу на колени, В слезах перед девой святой не утишу тревогу, И сердце за край наш родной не помолится богу, И крепость Тамары на той не увижу вершине, И образ ее, что в соборе хранится поныне. Мне музыка ваша и песни тронут ли душу, Когда не услышу напева свирели пастушьей? Взгляни на родник, что брызжет с вершины скалистой И в темную бездну росой уносится чистой, Как будто сыплет Господь жемчуга с небосвода… Стократ мне милей он, чем моря неверные воды.