Грюнвальдская битва
Шрифт:
Полагают, что королю перед битвой, во время битвы и после битвы благоприятствовали ветры, обратившие в лицо врагам свое дуновение и пыль; так что справедливо к нему можно приложить известные стихи поэта Клавдиана:
О, возлюбленный богом, с тобою в союзе и воздух, Ибо на звук трубы являются ратовать ветры. [227]ПЕРЕЧИСЛЕНИЕ ОТРЯДОВ, ЗНАМЕН И ГЕРБОВ ЗЕМЕЛЬ КОРОЛЕВСТВА И МУЖЕЙ, КОТОРЫЕ УЧАСТВОВАЛИ В ПРУССКОЙ ВОЙНЕ.
227
Клавдиан — латинский поэт греческого происхождения. Умер в 404 г. Цитата взята из произведения Клавдиана «На третье консульство Гонория Августа» (ст. 96-98).
Между тем как польский король Владислав упорно продолжал слушать богослужение и возносить молитвы, [228] все королевское войско, построенное по отрядам и знаменам — польское под командованием Зиндрама из Машковиц, мечника краковского, литовское же под командованием одного великого князя литовского Александра, — подошло с поразительной быстротой и встало боевым строем напротив врага; и тогда как польское войско заняло левое крыло, литовское держало правое. Но в такой крайности всякая быстрота казалась медленной. Было известно, что польское войско имело в этой битве пятьдесят знамен, которые мы называем хоругвями, составленных из известных и опытных рыцарей, кроме литовских хоругвей, числом сорок. Первой хоругвью была большая хоругвь Краковской земли, на знамени которой был белый орел, увенчанный короной, с распростертыми крыльями, на красном поле; в ней заняли ряды все виднейшие вельможи и рыцари Польши и все заслуженные и опытные воины, превосходя все прочие мощью и числом; предводителем ее был упомянутый Зиндрам из Машковиц, а знаменосцем рыцарь Марцин из Вроцимовиц из рода Полукозы; впереди, в ее первом ряду, в силу их превосходства и заслуг стояли девять [229] рыцарей, а именно: Завиша Черный из Гарбова, герба Сулима; Флориан из Корытниц, герба Елита; Домарат из Кобылян, герба Гжималя; Скарбек из Гур, герба Габданк; Павел Злодзей из Бискупиц, герба Несобя; Ян Варшовский, герба Наленч; Станислав из Харбиновиц, герба Сулима; Якса из Тарговиска, герба Лис. Вторая хоругвь — Гонча, на знамени которой были два желтых [230] креста на лазурном поле; ее вел Енджей из Брохоциц, рыцарь герба Озория, а впереди ее стояли пять рыцарей, а именно: Ян Сумик из Набжоз, герба..., [231] который шестнадцать лет служил у турецкого султана в должности паши, Бартош и Ярослав из Пломикова, герба Помян; Добеслав Оквия, герба Венява, и чех Зигмунт Пиква. Третья хоругвь — дворцовых чинов, [232] имела на знамени воина в доспехах, сидящего на белом коне и потрясающего мечом в руке, на красном поле; ее вели Енджей Цолек из Желехова, герба Цолек, [233] и Ян из Спрова, герба Одровонж; в первом ее ряду были следующие рыцари: Мщуй из Скшинна, герба Лебедь; Александр Горайский, герба Корчак; Миколай Повала из Тачова, герба Повалов; Сасин из Выхуча, также герба Повалов. Четвертая — святого Георгия, имевшая на знамени белый крест на красном поле; под ним были все наемные чехи и моравы, а предводителями были чехи Сокол и Збиславек, знаменосцем же был чех Ян Сарновский, так как король Владислав хотел оказать честь чешскому народу. Пятая хоругвь — земли Познанской; на ее знамени был белый орел без короны на красном поле. Шестая — земли Сандомежской, которая имела на одной половине знамени три серые полосы или черты на красном поле, а на другой — семь звезд на лазурном поле. Седьмая — калишская, имела на знамени бычью голову на шахматной доске, украшенную королевским венцом; [234] из ноздрей быка свешивалось круглое кольцо. Восьмая хоругвь, земли Серадзской, имела на одной половине знамени половину белого орла на красном поле, а на другой — половину огненного льва на белом поле. [235] Девятая хоругвь, земли Люблинской, имела на знамени оленя с длинными рогами [236] на белом поле. Десятая — земли Ленчицкой, имела знаменем половину черного
228
Трудно сказать, как было в действительности. Изображая Владислава-Ягайлу погруженным накануне боя в бесконечные молитвы, Длугош, как полагает С. Кучинский, мог следовать традиции своих польских источников. В своей дипломатической переписке поляки всегда старались изображать короля ревностным христианином, стремясь опровергнуть заявления Ордена, утверждавшего, что Владислав-Ягайло и Витовт приняли христианство только притворно (S. Kuczynski. Wielka wojna, стр. 197). Не исключено и другое. Длугош мог намеренно изобразить Владислава-Ягайлу усердно молящимся перед боем, чтобы обосновать изложенное ниже свое положение: Грюнвальдская победа была дарована польскому королю богом в награду за его благочестие и набожность.
229
Очевидно, ошибка Длугоша, ниже он перечисляет только восемь рыцарей.
230
Польск. goncza означает «преследующая». Лат. caeruleus — «синий», переведено здесь и всюду дальше как «желтый». Почему-то именно этот термин Длугош употребляет для обозначения желтого цвета. На это указывает польский историк. К. Гурский (J. Dlugosz. Banderia Pruthenorum. Wydal K. Gorski, стр. 292-293, прим. 11).
231
Название герба у Длугоша пропущено.
232
В тексте «cubicularium» — собственно «спальников».
233
Польск. ciotek означает «телец».
234
Шахматная доска состояла из белых и красных клеток, венец был золотой (поправки к гербам даны по В. Paprocki. Herby rycerstva polskiego).
235
Орел был черным, лев был изображен на желтом поле, оба были объединены одной короной.
236
Олень на знамени имел рога и, кроме того, корону на шее.
237
На самом деле: половину белого орла на красном поле и половину красного льва на белом поле под одной короной.
238
Правильно: половину черного льва на желтом поле.
239
Папроцкий описывает этот герб иначе: агнец божий на белом поле.
240
Надо: среди трех зеленых деревьев на зеленом поле.
241
Правильно: на белом поле.
242
По Папроцкому: черного медведя, на желтом поле.
243
Якуб из Конецполя — воевода серадзский в 1394-1430 гг.
244
На самом деле: на лазурном поле.
245
Ян Лигенза — воевода ленчицкий в 1384-1419 гг.
246
Львиная голова на знамени была серой.
247
На самом деле: на лазурном поле.
248
На самом деле: каштеляна накловского (см. 1408 г., прим. 42).
249
Черный лев на коричневом поле, как бы поднявшийся из-за белой стены. На стене — три желтых камня.
250
Кристин из Козеглув — каштелян сандецкий в 1386-1417 гг.
251
Ян Менжик — в 1405-1423 гг. чашник королевства.
252
Были изображены три черных трубы, на каждой по четыре золотых полоски.
253
Гриф с золотым клювом и лапами.
254
На самом деле Сигизмунд из Бобова был краковским подсудком в 1431-1436 гг.
255
Три желтых копья.
256
Флориан из Корытниц указан Длугошем уже в первой хоругви.
257
Гневош из Далевиц был подстолием в 1410-1426 гг.
258
Не в середине, а в конце.
259
Сигизмунд Корибут — племянник Владислава-Ягайлы, сын Карибута-Дмитрия (см. 1387 г., прим. 20).
260
Так называемые «Гедиминовы столпы» (три белых столпа на красном поле). Знак описывается по Папроцкому, так как в издании Длугоша передан очень приблизительно типографским знаком.
261
Так Длугош записал здесь имя брата Владислава-Ягайлы, Семена-Лингвена (см. 1392 г., прим. 90).
262
Трудно сказать, кого следует видеть под именем Георгия. Обычно принято считать, что это — Юрий, сын Семена-Лингвена. В последнее время высказано мнение, что Длугош имел в виду или Юрия Владимировича, князя пинского, или Юрия Михайловича, двоюродного племянника Ягайлы и Витовта (S. Kuczynski. Wielka wojna, стр. 349).
ОПИСАНИЕ ЗНАМЕН И ОТРЯДОВ КРЕСТОНОСНОГО ВОЙСКА. [263]
Прусское войско как рыцарской силой, так и числом знамен уступало польскому. Два знамени или хоругви имел магистр: одно первое, большое, в котором состояли все отборные рыцари; другое — малое; оба имели знаменем черный крест с черным же орлом в середине. [264] Третья хоругвь, тоже всего Ордена, имела знаменем широкий черный крест на белом поле; ее предводителем был Фридрих фон Валлерод, маршал Пруссии. Четвертая — Конрада Белого Контнера, князя олесницкого, [265] имела знаменем черного орла на желтом поле; из всех князей Силезии он один со своими воинами лично участвовал в битве, хотя нельзя сомневаться, что почти все князья Силезии участвовали в ней желанием и сочувствием. Пятая — князя Казимира Щецинского, имела знаменем грифа на белом поле; князь тоже лично со своими воинами помогал магистру и крестоносцам. Шестая хоругвь — святого Георгия, имела знаменем красный крест на белом поле; [266] ее предводителем был Георг Керцдорф, и она рыцарскую доблесть предпочитала бегству. Седьмая — епископа помезанского, [267] имела на знамени изображение святого евангелиста Иоанна в виде желтого орла, между двумя желтыми посохами; ее вел Марквард фон Решембург. Восьмая хоругвь — епископа и епископства самбийского, [268] имела знаменем три красных клобука на белом поле; ее вел Генрих граф Каменецкий из Миснии. Девятая хоругвь — епископа и епископства кульмского, иначе ризенбургская, имела на белом знамени обнаженный красный меч, скрещенный с красным же посохом; ее предводителем был Дитрих фон Зовембург. [269] Десятая хоругвь — епископа и епископства Вармийского, [270] иначе гейльбергская, имела верхнюю половину знамени красную с белым изображением агнца божия, держащего над собой одной ногой маленькое знамя; из груди агнца кровь струится в поставленную перед ним чашу; а другую половину — просто белую. Одиннадцатая хоругвь — великого командорства, имела знамя с широкой белой полосой на красном поле; ее предводителем был Конрад Лихтенштейн, великий командор. Двенадцатая хоругвь — города Кульма, имела на одной половине знамени белые волны, на другой половине — красные с добавлением черного креста и черной же черты поверху; знаменосцем ее был Николай, по прозванию Никш, [271] хорунжий кульмский, которого потом магистр крестоносцев Генрих фон Плауэн, преемник Ульриха фон Юнингена, казнил как нарушившего верность; предводителями же были рыцари Януш Ожеховский и Конрад Репловский. Тринадцатая хоругвь — казначея Ордена, имела знаменем белый ключ на красном поле; предводителем ее был Морейн, казначей крестоносцев. [272] Четырнадцатая хоругвь — командорства и города Грудзендза, имела знаменем черную голову зубра на белом поле; ее предводителем был Вильгельм Эльфештейн, командор Грудзендза. Пятнадцатая — командорства и города Бальги, имела знаменем красного волка на белом поле. [273] Шестнадцатая — командорства и города Шонзее — имела знаменем две красные рыбы, изогнутые так, что они соприкасались ртами и хвостами, на белом поле; ее предводителем был Никлош Вильц, командор Шонзее. Семнадцатая хоругвь — города Кинсберга имела знаменем белого льва с желтой короной на голове, на красном поле; над ним помещен был черный крест на белом поле; ее предводителем был вице-маршал или вице-командор кинсбергский. Восемнадцатая хоругвь — командорства Старогардского, имела на знамени четыре квадратных поля, частью черных, частью белых, расположенных крест-накрест. Ее предводителем был Вильгельм Ниппен, командор Старгарда. [274] Девятнадцатая хоругвь — командорства и города Тухоли, имела на знамени два поля — красное и белое, разделенные каждое посредине продольными черными чертами; ее предводителем был Генрих, [275] командор тухольский, спесь, ослепление и дерзость которого дошли до того, что, отправившись в этот поход, он приказывал, куда бы он ни шел, нести перед собой два обнаженных меча. Когда некоторые честные и скромные люди советовали ему не вести себя так надменно, то он обязался клятвой, что не вложит этих мечей в ножны, пока не обагрит их оба кровью поляков. Двадцатая хоругвь — замка и командорства нешавского, имела знаменем в средине белое поле, а с обеих сторон — черные; ее предводителем был Конрад Гоцфельд, [276] командор нешавский. Двадцать первая хоругвь — рыцарей и наемников из Вестфалии, имела на поле две скрещенных красных стрелы. Двадцать вторая — фогства и города Рогозьно, имела на белом поле три розы на красной косой полосе; ее предводителем был Фридрих Вед, рогозьненский фогт. [277] Двадцать третья — командорства и города Гданьска, имела на знамени два креста: именно один красный на белом поле и другой белый — на красном; ее предводителем был Иоганн Шоменфельд, командор гданьский. [278] Двадцать четвертая — командорства и города Энгельсберга (который по-польски зовется Копшивно), имела на красном поле изображение белого ангела с распростертыми крылами и руками; ее вел Бурхард Вобек, командор энгельсбергский. Двадцать пятая — командорства и города Бродницы, имела знаменем красного рогатого оленя на белом поле; ее предводителем был Балдуин Штолл, [279] командор бродницкий. Двадцать шестая — замка Братиана и города Нове Място, имела знаменем три коричневых оленьих рога, соединенные в круг, на белом поле; ее предводителем был Иоганн фон Редере, фогт братианскнй. Двадцать седьмая — города Брунсберга, имела знаменем два креста, один белый на черном поле, другой — черный на белом. Двадцать восьмая — наемных рыцарей, имела знаменем две скрещенных стрелы: одну заостренную, другую же без железного острия, а только с древком; та и другая — красные, на белом поле. Двадцать девятая — наемных рыцарей, имела знаменем белого волка на красном поле: в ней состояли швейцарские воины, пришедшие на помощь магистру прусскому и Ордену собственным иждивением. Тридцатая — командорства и города Ласина, иначе Лешкена, имела знамя в три поля: верхнее — красное, нижнее — черное, а среднее —
263
Описание хоругвей Ордена, захваченных победителями в Грюнвальдском бою и во времена Длугоша стоявших еще в кафедральном соборе на Вавеле (Краков), впервые было сделано Длугошем в 1448 г. в особом труде его «Banderia Pruthenorum» («Прусские знамена») и снабжено выполненными по его заказу рисунками (в красках) знамен. Описания орденских знамен в этом первом труде Длугоша и в его «Истории» далеко не совпадают. Все расхождения, а также все неточности, допущенные Длугошем в описании знамен, отмечены в примечаниях, сопровождающих новейшее издание «Прусских знамен», опубликованное К. Гурским (J. Dlugosz. Banderia Pruthenorum). Эти примечания использованы ниже.
264
На рисунках в «Прусских знаменах» черный с золотом крест, в центре — золотой щит с черным орлом.
265
Длугош ошибочно отождествляет здесь Конрада Белого, князя олесницкого, с его братом Конрадом Контнером, т. е. князем контским (Силезия). См. 1409 г., прим. 58.
266
На рисунке в «Прусских знаменах» наоборот: белый крест на красном поле.
267
Епископом помезанским в 1409-1418 гг. был Иоанн Рейман.
268
Епископом самбийским был Генрих фон Зеефельд в 1395-1414 гг.
269
Называя эту хоругвь еще ризенбургской, Длугош впадает в ошибку, потому что г. Ризенбург находился на территории не Хелминского епископства, а Помезанского. Фамилия предводителя была, видимо, Зонненбург.
270
Епископом вармийским был в 1401-1417 гг. Генрих фон Фогельзанг.
271
Николай Никш — Миколай Рыньский, поляк по происхождению. Был одним из основателей и вождем возникшего в 1397 г. в Хелминской земле «Общества ящериц», которое ставило себе целью освобождение хелминской земли из-под власти Ордена и воссоединение ее с Польшей. В 1411 г. казнен магистром Ордена, о чем ниже рассказывает сам Длугош.
272
Морейн — Томас фон Мергейм, казначей Ордена в 1407-1410 гг.
273
Комтуром Бальги был Фридрих фон Цоллерн в 1410-1412 гг.
274
Вильгельм Ниппен — см. выше, прим. 49.
275
Генрих фон Швельборн — см. выше, прим. 48.
276
На самом деле Готфрид фон Гоцфельд — см. выше, прим. 47.
277
Настоящее имя предводителя хоругви было Фридрих фон Венден, фогт в Рогозьно в 1407-1410 гг.
278
В «Прусских знаменах» это знамя приписано Эльблонгу. Фамилия начальника хоругви была Шенфельд, был комтуром в Гданьске в 1407-1410 гг.
279
Балдуин Штолл — см. выше, прим. 52.
280
Правильное имя фогта было Конрад фон Кунсек. Длугош неверно приводит название города, отождествляя Лешкен (Ляски) на Жулавах, где именно была резиденция этого фогта, и Ласин, город, относившийся к комтурству Рогозьна.
281
Пенченгаун — см. выше, прим. 53.
282
В «Прусских знаменах» это знамя приписано отряду города Гданьска с бургомистром во главе, в «Истории» не упоминающемуся.
283
Имя графа фон Вендена было Фридрих. Как выше указано (см. прим. 46), комтуром в Меве он не был.
284
Города и комтурства такого в Прусской земле не было. Кому в действительности принадлежало это знамя, не установлено.
285
В «Прусских знаменах» это знамя приписано Эльблонгу.
286
Фридрих фон Цоллерн был комтуром Рагнеты в 1402-1407 гг. В 1410 г. комтуром в ней был Гельфрих фон Драге.
287
В «Прусских знаменах» это знамя отнесено к городу Кенигсбергу, иначе Крулевцу, а знамя отряда города Кнейпгофа (Книпавы) вообще не отмечено.
288
Матиас фон Беберах — точнее Матиас фон Беберн, был фогтом в Тчеве в 1402— 1410 гг.
289
Длугош ошибочно объединяет два разных города: Ольштын (у крестоносцев Алленштейн), названный им Большим в отличие от меньшего, Ольштынка, и Мельзак (польск. Пененжно). Описанное здесь Длугошем знамя ни одному из этих городов не принадлежало.
ПОДКАНЦЛЕР УПРЕКАМИ УДЕРЖИВАЕТ ЧЕХОВ ОТ ОТПАДЕНИЯ.
В этот день триста чехов-наемников без согласия и без ведома короля ушли было из королевского лагеря, неизвестно из страха ли, или подкупленные врагами. Встретив их уходящими, Миколай, подканцлер Польского королевства, следовавший за королевским лагерем, на вопрос, куда они направляются и по какой причине уходят, получил ответ, что король не производит им выплату выслуженного жалованья. «Я знаю, — сказал подканцлер, — что король Владислав щедро заплатил все, что вы выслужили, и даже прежде чем вы выслужили, так что побудила вас к вашему нынешнему уходу не обида, на которую вы должны бы были жаловаться прежде всего королю и его советникам, но страх и малодушие, когда вы узнали, что у короля сегодня будет сражение с врагами». Эта резкая речь столь сильно задела и уязвила чехов, что они оставили мысль об уходе, и, возвратившись в покинутый ими королевский лагерь, вскоре поспешили на битву, чтобы вместе с королевскими рыцарями вступить в схватку с врагами.
КОРОЛЬ ВЛАДИСЛАВ, ВЗОЙДЯ НА ХОЛМ, ОСМАТРИВАЕТ ВРАЖЕСКОЕ ВОЙСКО И ОТСЫЛАЕТ В ОБОЗНЫЙ ЛАГЕРЬ НЕСПОСОБНЫХ К СРАЖЕНИЮ.
Закончив полностью свои молитвы, Владислав, король польский, уставший от просьб и криков уже не только великого князя Литвы, Александра, но и своих рыцарей, призывавших его вооружиться на битву, встает с колен, надевает вооружение, облачась с головы до ног в блестящие доспехи; тут его осаждают рыцари новыми, еще более громкими криками с требованием скорее подать знак к битве, ибо ничего не казалось им достаточно скорым. Хотя как польское, так и литовское войска, построенные в боевом порядке, вышли на бой, и вражеские силы стояли напротив, на расстоянии не более полета стрелы, при оружии и готовые к бою, и хотя между ними завязывались уже предварительные стычки в отдельных поединках, однако поляки считали противным чести вступить в бой с врагом, пока король не подал знака.
Польские рыцари непоколебимо решились или победить, или умереть. Прусское же войско не обладало такой твердостью духа, так как состояло из смешения воинов разных языков и народностей и, кроме того, из толпы ремесленников, слуг и обозной прислуги, бесполезных на войне.
Итак, король, облачившись в доспехи, сел на коня, и без всяких знаков королевского достоинства (за исключением того, что перед ним несли малого размера знамя с вышитым на нем белым орлом) проследовал на высокий холм, чтобы осмотреть вражеское войско; взойдя на вершину, находившуюся между двумя рощами, где была широкая поляна, откуда легко можно было полностью обозреть врагов, король, оценивая скорее на глаз, чем разумным расчетом, свои и вражеские силы, приходит то к радостным, то к грустным для себя предвидениям; насмотревшись вдоволь на численность вражеского войска, он спустился с холма и препоясал большое число поляков рыцарским поясом, [290] разжигая в них краткой, но веской речью боевой пыл и наставляя каждого в долге чести; затем король, как был, на коне, снова совершил исповедание грехов Миколаю, подканцлеру Польского королевства. [291] Затем, сменив коня, он сел на сильного и выносливого, выбранного из тысяч, мерина, рыжеватой, иначе czisawy, [292] масти, с маленькой и узкой лысинкой на лбу, и потребовал шлем. Взяв его и держа в руках, он велел Миколаю, подканцлеру королевства Польского, со всеми священниками и нотариями и прочей толпой невоенных людей, бесполезных в сражении, идти в обоз и ожидать его прибытия, которое последует, когда войско будет построено. Ибо по тайному и здравому суждению было решено, чтобы король не подвергал себя опасности битвы, держась в обозе и лагере. И вот, исполняя решение своих советников, Владислав, король польский, велел подканцлеру Миколаю отправиться вперед в лагерь, подавая надежду, что и сам туда прибудет, чтобы не быть вынуждену и самому, если бы он не подал надежды, что и сам последует за ним, по настоянию советников удалиться к обозу.
290
Выработанный в течение ряда столетий ритуал, которым сопровождалось посвящение в рыцари, был очень сложным. Кандидату в рыцари вручали оружие, затем его опоясывали мечом, подвязывали ему шпоры, наносили легкий удар и т. д. В походной обстановке король ограничил обряд посвящения основным только его элементом — опоясыванием, причем только перевязью, без меча.
291
Подканцлер Миколай Тромба был духовным лицом, краковским каноником (см. 1404 г., прим. 23).
292
Польск. czisawy (cisawy) означает «рыжеватый», «гнедой».
ПРУССКИЙ МАГИСТР УЛЬРИХ, ОСМОТРЕВ СВОИ И ВРАЖЕСКИЕ ВОЙСКА, ПРОЛИВАЕТ СЛЕЗЫ, ВЫЗЫВАЯ ЭТИМ ПОРИЦАНИЕ ВЕРНЕРА ТЕТТИНГЕНА, КОМАНДОРА ЭЛЬБИНГСКОГО.
В это время магистр крестоносцев Ульрих фон Юнинген, увидя, что и королевские и его войска в великом множестве сошлись и стоят в боевом строю, по отрядам, готовые к сражению, устрашился и, сменив самонадеянность, которая обуяла его до дерзости, на тревогу, удалился в сторону и не только предался скорби, но даже дал волю обильно текущим слезам. Между тем такое поведение магистра очень не понравилось его командорам, толпа которых его окружала; эльбингский командор Вернер Теттинген, подойдя к нему, при всех стал попрекать, убеждая вести себя как мужчина, а не как женщина, и лучше подать пример мужества, чем малодушия своим рыцарям, ожидающим от него знака к битве. Без гнева снеся этот попрек, магистр Ульрих отвечает, что он пролил слезы, которые все видели, не по какой-либо робости или малодушию, а в силу своей набожности и истинной скорби о том, что именно при его магистерстве и правлении будет пролито столь много христианской крови, что даже тот, кто не станет очевидцем, сможет получить об этом представление. Он страшится также, как бы уже пролитая кровь и та, что сейчас будет пролита, не была бы взыскана с него, и поэтому он не в силах скрыть тревоги или скорби и горестных предчувствий. Он добавил также, что как муж решительный пойдет в битву без страха и в час испытаний будет тверд до конца, на чью бы сторону ни выпад жребий. А Вернер Теттинген пусть лучше смотрит за собой, заботясь лучше о себе и о своей особе, звании и положении; пусть он не мнит о себе и о своих силах столь надменно и высокомерно, чтобы, когда наступит битва, не пасть с тем большим позором, чем надменнее он превозносится над прочими.
Это предостережение не было напрасно: ведь магистр Пруссии Ульрих пал, сражаясь грудью с врагом, почитая недостойным пережить поражение своего войска; Вернер же Теттинген, командор эльбингский (который позорно бежал с поля битвы и не мог остановиться в своем бегстве, пока не достиг Эльбинга), станет для всех примером хвастливости и надменности, не оставшихся безнаказанными.
СПОКОЙНО ПРИНЯВ ЗАНОСЧИВОЕ ПОСОЛЬСТВО УЛЬРИХА, МАГИСТРА ПРУССИИ, И ПРИСЛАННЫЕ ИМ ДВА ОБНАЖЕННЫХ МЕЧА, КОРОЛЬ ВЛАДИСЛАВ НАЗНАЧАЕТ СЕБЕ ТЕЛОХРАНИТЕЛЕЙ И ПОВЕЛЕВАЕТ ДАТЬ ЗНАК К БИТВЕ.
Получив королевский приказ, Николай, подканцлер Польского королевства, выступил было впереди короля к обозу; между тем, когда король уже хотел надеть шлем на голову и ринуться в битву, вдруг возвещают о прибытии двух герольдов; один из них нес знамя короля римлян, именно с черным орлом на золотом поле, а другой — князя щецинского, с красным грифом на белом поле. Герольды выступили из вражеского войска, неся в руках два обнаженных меча без ножен, требуя, чтобы их отвели к королю, и были приведены к нему под охраной польских рыцарей, во избежание оскорблений. Магистр Пруссии, Ульрих, послал их к королю Владиславу, чтобы побудить его немедленно завязать битву и сразиться в строю, прибавив к тому же еще и дерзостные поручения. Увидя герольдов и предполагая, что они, как это и было, пришли с каким-то новым и необычным посольством, Владислав, король польский, велел вызвать обратно подканцлера Миколая и выслушал объявление герольдов в присутствии его и некоторых вельмож, несших личную охрану короля, а именно: князя Мазовии Земовита младшего, [293] племянника по родной сестре короля, Яна Менжика из Домбровы, чеха Золавы, секретаря Збигнева из Олесницы, [294] Добеслава Кобылы, Волчка Рокуты, Богуфала, начальника кухни, Збигнева Чайки из Новодвора, носителя королевского копья, носителя малого знамени Миколая Моравца и Данилки из Руси, носителя королевских стрел; ввиду того, что великий князь Литвы Александр спешил на бой и был занят построением своих войск, вызвать его не удалось. Оказав королю подобающее уважение, послы изложили на немецком языке цель своего посольства, причем переводил Ян Менжик таким образом: «Светлейший король! Великий магистр Пруссии Ульрих шлет тебе и твоему брату (они опустили как имя Александра, так и звание князя) через нас, герольдов, присутствующих здесь, два меча, как поощрение к предстоящей битве, чтобы ты с ними и со своим войском незамедлительно и с большей отвагой, чем ты выказываешь, вступил в бой и не таился дольше, затягивая сраженье и отсиживаясь среди лесов и рощ. Если же ты считаешь поле тесным и узким для развертывания твоего строя, то магистр Пруссии, Ульрих, чтобы выманить тебя в бой, готов отступить, насколько ты хочешь от ровного поля, занятого его войском; или выбери любое Марсово поле, чтобы дольше не уклоняться от битвы». [295]
293
Земовит — сын Земовита IV (см. 1387 г., прим. 9) и сестры Владислава-Ягайлы, Александры.
294
Збигнев из Олесницы — в 1423-1455 гг. епископ краковский, кардинал. См. о нем выше, в статье Л. В. Разумовской.
295
Несколько иначе эпизод с присылкой Владиславу-Ягайле мечей от магистра Ордена излагается в другом источнике, известном под названием «Хроника войны Владислава, короля польского, с крестоносцами». По ее рассказу, герольды вручают один меч королю, а второй — Витовту и обращаются с речью к обоим. В речи этой ничего не говорится о предложении магистра отвести свои войска, чтобы освободить часть равнины для польского войска. Магистр только призывает поляков не скрываться в лесу, а выходить на равнину и начать бой.
Так сказали герольды. И в самый момент этого объявления замечено было, что войско крестоносцев, в подтверждение сказанного герольдами, отступило на значительное расстояние, чтобы видно было, что оно на деле подтверждает достоверность заявления герольдов. Это заявление было, конечно, глупым и не подобающим набожности крестоносцев: как будто бы им было ведомо, что успех находится в их власти и что кому судьба определит в этот день. Владислав же, король Польши, выслушав дерзкое и заносчивое посольство крестоносцев, принял мечи из рук герольдов и, без всякого раздражения и негодования, а со слезами, без какого-либо осуждения, но с удивительным, как бы небесным смирением, терпением и скромностью дал герольдам ответ: «Хотя у меня и моего войска достаточно мечей и я не нуждаюсь во вражеском оружии, однако ради большей поддержки, охраны и защиты моего правого дела и эти посланные моими врагами, жаждущими моей и моего народа крови и истребления два меча, доставленные вами, я принимаю во имя бога и прибегну к нему, как к справедливейшему карателю нестерпимой гордыни, к его матери, деве Марии, и заступникам моим и королевства моего, святым Станиславу, Адальберту, Венцеславу, Флориану и Ядвиге. [296] Я буду молить их обратить гнев свой на них, как на столь же дерзких, сколь и нечестивых врагов; ведь врагов моих нельзя утишить и умиротворить ни справедливостью, ни смирением, ни предложениями моими, пока они не прольют кровь, не растерзают утробу и не наденут нам на шею ярма. На надежнейшей защите божией и его святых и их поддержке и заботе покоится моя уверенность, что они поддержат меня и мой народ силами своими и своим заступничеством и не допустят, чтобы я и народ мой были повержены столь лютыми врагами, у которых столь часто я искал мира. И в настоящий момент я не отверг бы мира, если бы он был возможен на справедливых условиях; я отвел бы даже теперь занесенную для битвы руку, если бы даже видел в этих двух мечах, принесенных вами, явное небесное знамение, предвещающее мне победу в бою. Выбора же поля битвы я для себя не требую и не притязаю на это, но как подобает христианину, человеку и королю, установление его я предоставляю божественной воле, чтобы получить то место для сражения и тот исход войны, какие будут определены божественной милостью и счастьем нынешнего дня; я уверен в том, что всевышний положит ярости крестоносцев конец, которым и ныне и на будущее время укрощена будет их столь нечестивая и нестерпимая гордыня, ибо я твердо знаю, что вышние силы будут стоять за правое дело. Поле, на котором мы стоим и где нам предстоит сразиться, Марс, равный для обеих сторон, и справедливый судия подавят и унизят великую, превозносящуюся до небес гордыню моих врагов, по упованию моему, что бог окажет помощь мне и моему народу в предстоящей битве». (Упомянутые два меча, дерзостно посланные крестоносцами в помощь польскому королю, хранятся и по сей день в королевской сокровищнице в Кракове, служа всегда новым и неувядающим напоминанием на будущее время о дерзости и поражении одной стороны и о смирении и торжестве другой.)
296
Станислав, Адальберт, Венцеслав, Флориан, Ядвига — национальные святые, покровители Польского королевства.