Гукюн
Шрифт:
Ани с разинутым ртом слушает ее, а потом, опустив глаза на ладони, задумывается.
– А меня отдают очередному воину, – наконец-то прерывает тишину омега, – не спросив моего мнения, и я бы это стерпел, но я люблю другого.
– Ох, любовь, – закатывает глаза Юна, – тут я не помощник. Но даже она не стоит того, чтобы заканчивать свою жизнь. Умереть легко, буквально один бульк, и тебя бы не было. Жить тяжело. Жить требует сил и смелости, и порой, когда просто невыносимо, я применяю придуманный мной метод – я
– Это как? – в удивлении хлопает ресницами Ани.
– Я говорю себе «завтра», – смеётся Юна и, нагнувшись, распутывает верёвку на ногах омеги. – Ну смотри, сегодня уже вечер, лень, или там я хлев ещё не почистила, ну или грязная, а умирать хочу чистой, и так и оставляю на завтра.
– И сколько у тебя таких завтра?
– Пара месяцев. Я планирую жить долго и счастливо, так что этих завтра у меня будет не один десяток лет, если, конечно, господин Гуук, – в отвращении кривит рот девушка, – не решит свернуть мне шею и испортить мои планы.
– Ты забавная, – смеётся Ани. – Как тебя зовут?
– Юна, – выпрямляется девушка, – и мне надо работать, а то опять побьют.
– Я принесу тебе завтра пирожные сюда в это же время, – стряхивает с себя невидимую пыль Ани. – Я решил умереть завтра, – подмигивает ей и, услышав шум с главного двора, поднимается на ноги. – Интересно, это он вернулся, – задумчиво выпаливает.
– Кто?
– Неважно, – опускает взгляд Ани, а Юна ловко взбирается на ближайший дуб.
– Вернулся тот угрюмый альфа вечно в чёрном, от которого у меня мурашки. У него ещё и конь красивый.
– Хосров.
– Наверное.
– Ладно, я побежал, не забудь про завтра, – машет ей Ани и скрывается во дворце.
Ани прячется за одной из колонн главного коридора и терпеливо ждёт, когда пройдут воины. Если его заметят, то, минимум, поругают, максимум, накажут, потому что омега не должен гулять свободно по дворцу, показываясь другим альфам, но человеку, который пару минут назад чуть не записался в утопленники, на наказание плевать. Ани не знает, как привлечёт его внимание, как позовёт и вообще ответит ли он ему, но всё равно стоит, провожает взглядом высокого, затянутого в чёрную кожу с поблёскивающим на поясе мечом альфу.
Омега тяжело вздыхает, стоит всем воинам скрыться в главном зале, понимая, что так позвать и не осмелился. Он, развернувшись, понуро плетётся в сторону гарема, когда его, резко схватив за талию, утаскивают в один из боковых коридоров и, открыв первую попавшуюся дверь, толкают в комнату.
– Господин, – не в силах скрыть счастливую улыбку выпаливает Ани, но альфа не дает нарадоваться, обхватывает ладонями его лицо и долго и сладко целует.
– Я тебя почувствовал, – отстраняется на миг и вновь припадает к долгожданным губам.
Ани горячо отвечает, обвивает руками его шею, ластится, показывает, как скучал, в Хосрове последние барьеры своей податливостью крошит.
– Почему ты не присутствуешь на ужине? Почему тебя вообще не видно?
– Господин Кан, он сделал мне подарок, – вмиг погрустнев, опускает глаза Ани.
– Что за подарок? – тень недовольства ложится на лицо Хосрова.
– Он отдаёт меня своему воину, – самоконтроль прощается с омегой, повисшая на реснице слеза срывается и разбивается о палец альфы.
– Какому воину? – цедит сквозь зубы Хосров, с трудом сдерживаясь, чтобы не раскрошить стену позади парня.
– Ли Хаону.
– Щедрый подарок, – цокает языком альфа, – отдаёт тебя самой последней мрази, значит.
В Хосрове котлы ярости бурлят, и он не знает, к кому именно она сейчас направлена, но готов в них и Арслана, и Хаона утопить.
– Тебе не о чём беспокоиться, – вновь притягивает к себе омегу, зарывается лицом в его шею, пытается хоть немного свою ярость прикосновениями к тому, кто его с ума сводит, унять. – Ни один альфа в этом мире и пальцем к тебе отныне не прикоснётся, потому что ты мой.
***
Хосров, оставив Ани, быстрыми шагами покидает комнату. Он выбегает во двор и сразу идёт к Хану, которого конюх собирается увести в конюшню. Хосров отнимает поводья и запрыгивает на коня. Воины альфы, которые только уселись в саду и взяли в руки чаши, второпях несутся к своим коням и срываются за своим господином. Поглядывающая из-за кустов в саду на двор Юна, думает, интересно, каково это, когда любишь вот так сильно. Следующую горькую мысль о том, что она вряд ли узнает, ее так никогда не полюбят, она сплёвывает с травинками, которые жевала, и возвращается копаться в саду.
Арслан вместе с войском находится за городскими стенами, где был до этого и Хосров, который взял перерыв. Гуук ставит новую тактику, и в сборе весь командующий состав и основные отряды. Арслан видит несущегося к ним галопом Хана, из-под бьющихся о камни копыт которого разлетаются искры. Клубы пыли поднимаются над землёй, оставляя за всадником и его верным конём серо-ржавое облако, в которое сразу же попадают следующие за ним воины.
– По чью он душу? – натянув поводья Маммона, останавливается рядом с Арсланом хмурый Гуук.
– Сейчас увидишь, – подмигивает ему Кан и следит за стремительным приближением Хосрова. – Раз, два, три.
Хосров на скаку вынимает из ножен меч и, пролетая мимо коня, на котором сидит Хаон, замахивается. Голова альфы катится под ноги Хана и отлетает в сторону. Хосров убирает меч, на всей скорости натягивает поводья Хана и останавливается напротив Арслана. Кан с ухмылкой всматривается в забрызганное чужой кровью лицо, а потом, вздохнув, тянется за мечом:
– Скольких уже ты убил из-за него? Двоих? Так вот я третий.