Гукюн
Шрифт:
– Не она, – рычит теряющий терпение Арслан, взглянув на старшую дочь Хуана.
Альфа отложил отъезд в Иблис на завтра из-за девушки, которая словно под землю провалилась, но он ее найдёт. Надо будет, он прикажет каждый дом в городе обойти, но ее получит.
Аккуратно, без шума открыв калитку, Ясмин выбегает на улицу и сразу бьётся лбом о железные доспехи воина Кана. Ее хватают, скручивают руки и волокут обратно в дом.
Арслан, услышав крики со двора, победно скалится, а Хуан просит себе воды. Через минуту Ясмин втаскивают в комнату и швыряют под ноги довольного
– Я выставил войска по всему двору, не простил бы себе, если бы опять тебя упустил, – поднимается на ноги альфа и, подойдя к сидящей на полу девушке, обхватывает пальцами ее подбородок, заставляя смотреть на себя.
Великолепная.
Арслан смотрит и насмотреться не может. Он красоты доселе, оказывается, и не знал, потому что вся она в одном человеке собрана. Отныне синонимом этого слова для Арслана будет эта сидящая на полу и метающая в него взглядом молнии девушка.
– Ты знаешь, что скрывать красоту нельзя? Знаешь, что кара за это так же высока, как и за убийство, ведь такое сокровище, как ты, должно принадлежать господину, – жадно смотрит на дрожащие губы.
– Знаю, – еле слышно выговаривает девушка.
– Так почему ты не была мне представлена?
– Потому что я люблю другого, – девушка говорит твёрдо, смотрит прямо в глаза.
– Какая жалость, – кривит рот Арслан, – но твоё тело принадлежит мне, – приближается к лицу, пальцем пухлые, в нём все барьеры в пыль стирающие губы, обводит. – А сердце мы вырвем и скормим псам вместе с тем человеком, которого ты в нём хранишь, – поглаживает ее по щеке и получает плевок в лицо.
Бесстрашная.
Арслан утирает лицо, а потом, размахнувшись отвешивает девушке сильную пощёчину, от которой та, покачнувшись, с трудом удерживается, чтобы не завалиться на бок.
– Во дворец ее, – приказывает воинам альфа, и Ясмин выволакивают во двор.
Проводив безуспешно пытающуюся вырваться из рук воинов девушку взглядом, Арслан достаёт кинжал из-за пояса и протягивает его Хуану.
– Ты не просто обманул меня, ты сделал это два раза, поэтому или ты сам лишишь себя жизни, или я прикажу закрыть двери и окна и спалю этот дом вместе со всеми, кто в нём. Выбирай, только быстро.
Ясмин отбивается, кусается, один раз даже отбегает, но ее валят на выложенный камнями двор, оставляя на коленях и локтях синяки, а потом, пару раз ударив в живот, перекидывают скулящую девушку через лошадь и связывают руки и ноги.
– Отец, – сквозь слезы, задыхаясь от боли, зовёт Ясмин. – Помоги мне, отец.
Но из дома никто не выходит.
Арслан выдёргивает кинжал из живота замертво свалившегося у его ног когда-то доблестного воина и, вытерев лезвие, убирает его за пояс.
– Где отец? Позови отца, – кричит увидевшая вышедшего альфу и пытающаяся соскользнуть с коня Ясмин.
Арслан смеряет ее презрительным взглядом и, не удостоив ответом, взбирается на Дамира.
Процессия покидает двор Паков, который Ясмин больше никогда не увидит.
***
Юна не может себя заставить перестать хоть издали любоваться Маммоном. Каждый раз, когда коня выводят из конюшни, девушка провожает его зачарованным взглядом. Величественный
Сегодня после обеда, закончив кормить лошадей, Юна, пока все слуги заняты на переднем дворе, пробирается к стойлу Маммона и, впервые в жизни побаиваясь коней, подходит к нему. Она несмело протягивает руку и медленно поглаживает его. Конь не противится, напротив, подставляет ему холку, и девушка, радуясь такой странной и только зарождающейся дружбе, ярко улыбается. Довольная собой и тем, что всё-таки добилась желаемого, Юна возвращается к работе.
Пару дней проходят, как в тумане, – у Гуука гости, дворец кишит людьми, все носятся по нему, потеряв головы. Юне, как и другой прислуге, от количества работы приходится спать по три часа в сутки и даже пропустить несколько раз приём пищи.
Следующим утром после ухода гостей Юна возвращается снова в конюшню и приступает к своим каждодневным обязанностям. Маммон в стойле, значит, Дьявол во дворце. Юна неосознанно вычисляет присутствие и отсутствие Гуука по его коню. Закончив уборку навоза, она, воспользовавшись тем, что остальные слуги вывозят его на тележках за пределы двора, подбегает к Маммону поздороваться. Конь, который, кроме конюха и хозяина никого к себе не подпускает, словно узнаёт девушку, ржёт, принимает ласку. Юна становится ближе, и конь трётся носом о ее лицо, девушка чуть ли не визжит от счастья, но оно меркнет вмиг, когда сильные руки хватают ее за плечи и волокут во двор. Схватившие девушку слуги швыряют ее под ноги восседающего в уже вынесенном во двор любимом кресле Бао.
– Правила, значит, нарушаешь, – довольно усмехается мужчина. – Привяжите ее к дереву, – приказывает он слугам.
– Я ничего не сделала! – кричит Юна, пока ее тащат к дереву, наматывают на руки верёвку и задирают рубаху. – Я просто погладила его. Я ничего не сделала.
– Тебя предупреждали, что к коню господина подходить нельзя. Ты ослушалась, – выбирает из поднесённых к нему палок альфа.
– Ты, жирный ублюдок, меня не за что наказывать! Я просто его погладила! – продолжает кричать девушка, мысленно готовясь к боли.
– Мне плевать, даже если ты вообще ничего не сделала, не заходила в конюшню. Скажем, у меня такое настроение. Хочу тебя наказать – наказываю, – скалится Бао и, передав выбранную палку своему помощнику, готовится наблюдать за наказанием.
Юна сжимается, мысленно собирается, но ей это не помогает, первый удар палкой по обнажённой спине, и у девушки от боли из глаз искры сыпятся. Второй удар, и Юна кричит так, что сама от своего вопля глохнет. Крику девушки вторит доносящееся из конюшни ржание коня, стук копытами, и через минуту оттуда выбегает парнишка, кричащий, что Маммон взбесился. Конюх бежит успокаивать коня, который встал на дыбы и грозится переломить денник, а Бао приказывает продолжить наказание.