Гуль
Шрифт:
Сохе досталось сильнее. Он смягчил удар об дверь Кожанке. Соха не сопротивлялся. Свернувшись калачиком и держась за ребра, он сползал с серпантина вниз. Кожанка вскинул пистолет, хотя взглядом я его попросил этого не делать. Схватил за кисть, вывернул по часовой и вверх. Кожанка вскрикнул и встал передо мной на колени.
— Я же просил…
— Пошел на!..
Я потянул ещё выше и сдавил. Пистолет выпрыгнул из ослабших пальцев, а кистевой сустав Кожанки выпрыгнул из привычного места. Кожанка заорал и не без помощи моего пинка побежал вниз по склону.
— Дрын, жми на газ! — крикнул Соха. — Увози задрота, иначе он нас всех завалит!
Тачка медленно ползла по склону. Самого Дрына я не видел, но понял, что тот услышал Соху. Водитель
— Тормози придурок! — крикнул я и бросился к машине.
Седан сначала встал поперёк, а затем морду стащило в обрыв. Он затрещал, пару раз хрустнул на перегибе, а затем полетел носом вниз. Высота на повороте между уступами была небольшой, но и трёх метров хватило, чтобы сложить морду седана гармошкой и лишиться всех стекол. Машина заскрипела и накренилась дальше. Она намереваясь выполнить кувырок через крышу и закончить упражнение почти свободным падением с двадцати пятиметровой высоты. Вот дерьмо…
Разогнавшись, я прыгнул и врезался плечом в заднее левое крыло. Машина накренилась в другую сторону и грохнулась крышей на дорогу. Проскользила ещё несколько метров и остановилась.
Дрыну я сломал нос и, не вытаскивая того наружу, обмотал ремнем. Он висел в салоне вверх-ногами, будто застрявшая в паутине муха. Затем я с горем пополам отогнул переднюю пассажирскую дверь и достал Кирилла.
Он стоял передо мной просто в ах*е… Испуганный, бледный, осунувшийся. Он держал руки прижатыми по швам и забыл закрыть рот. При этом он совсем не поранился. Во всяком случае я не видел крови, а его одежда осталась целой.
— Привет, — я стряхнул с его плеча битые стекла и поправил замявшийся воротник. — Как делишки?
Глава 14. Оупен-эйр
— И всё-таки зря ты меня притащил на этот оупен-эйр! — Борис скрестил руки на груди.
— Кончай! — сказал я.
— Марк привык тусить со своей компанией и с тобой, а тут — я.
— Я, знаешь ли, тоже здесь не по своей воле.
— Это как?
Мы отошли на край поляны. Музыка здесь долбила не так сильно. Но даже стоя в двухстах метрах, я чувствовал удары вибрации по телу. «Как вообще выживают люди возле сцены?» — подумал я. Там же колонки размером с минивэны. Если диджей (ой-хо, братья, взорвем здесь всё к херам!) подкрутит на пульте еще немного, с людей сорвет одежды.
— Поеду-ка я домой, — сказал Борис.
— Чего?! Ты оборзел?!
— Ничего не оборзел!
— Ты же сам хотел с Марком познакомиться?!
— Ну, познакомился, — Борис сунул руки в карманы и чуть отвернулся.
Марк позвонил мне за несколько дней до фестиваля. Мы договорились: где и во сколько он меня заберет. А ещё я сказал, что со мной поедет Борис. Борис тогда ещё об этом не знал. Идея родилась прямо во время разговора. Думаю, я испытывал вину. Не столько перед Борисом, сколько перед Кириллом. Мало того, что в Кирилла тычили стволом, и он едва не упал с обрыва в машине, так вдобавок мы ещё пять километров чесали пешком со свалки и ещё около часа ждали такси, водитель которого согласился поехать в эту пердь. Кирилл со мной не разговаривал. Я прям почувствовал, как его доверие рассыпалось. В том дворе после разговора он проникся и предложил помощь, а потом всё вышло так, как вышло. Единственное, что меня хоть немного веселило во всей этой ситуации — это распухшие морды бандитов Ползучего. Напоследок я влепил каждому по хорошенькой пощечине дабы вразумить — так делать нельзя. На эмоциях я немного перестарался. Их морды так распухли, что они стали чуточку друг на друга похожи. Кирилл вышел возле первой станции метро. Я и хотел бы помочь, извиниться, но понимал, что сейчас лучше оставить его в покое. С чувством, что я обижаю окружающих меня людей, я и прожил несколько последних дней. Вот и решил — помириться хотя бы с Борисом.
Не считая девчонок (у них всегда привилегии) в компании Марка я был
— Слушай, Тим, я не в обиде, — сказал Борис. — Ну чего я им буду навязываться, когда они…
— Боря! — я хлопнул его по плечу. — Расслабься! Часто тебя родители отпускают на всю ночь на фестиваль? Конкретно в этой ситуации, Марк мне должен. И его долг передо мной — ты.
— Хм…, — Боря чуть улыбнулся и почесал голову.
— Забей! Давай лучше чем-нибудь займёмся! В последнее время мне пришлось слишком много дерьма перелопатить. Устал я.
— За надувным Губкой Бобом есть фудкорт, где проводят соревнования по поеданию гамбургеров, — сказал Борис. — Идём?
— Конечно!
— Хорошо, — хитро улыбнувшись, Борис потёр руки. — Хоть в чем-то я тебе задницу надеру…
… … …
Последнюю минуту ведущий держал микрофон чуть в стороне. Увлёкся и забыл, что он и не зритель вовсе. Очнувшись, он наклонился ко мне и убедился, что и этот бургер я съел целиком.
— Тридцать шесть! — заорал он в микрофон. — Абсолютный рекорд!
Напротив меня, развалившись в стуле, сидел Борис. Он выглядел чуть опьяневшим от двенадцати съеденных бургеров. После такого — поспать бы. Но Борису было не до сна. Пальцами он сжимал подлокотники и время от времени жевал воздух, помогая справиться мне. Услышав про абсолютный рекорд, я посчитал, что пора и притормозить. Хотя самому было очень даже интересно — сколько же всего их может во мне уместиться. Бесконечно много? Да нет, всему же должен быть предел. Вот только испытывать его на глазах у сотни зрителей я не собирался. Многие и так поглядывали на меня с недоверием. Я послушал аплодисменты в свою честь, а потом ведущий подарил мне абонемент на один бесплатный гамбургер в сети их фастфуда каждый день на протяжении пяти лет, либо до тех пор, пока рекорд не будет побит.
— Дарю! — протянул я Борису карточку, когда мы пошли к своим.
— Да ладно?! — он аж подсветился от радости — Серьёзно?!
— Серьёзнее некуда!
Оупен-эйр проходил в обычном лесу. На поляне, которую запитали проводами прямо от линий электропередач. Тусовались участники возле сцены. Там были всякие развлечения, продавалась еда, выпивка, сувениры. Палатки разбивали подальше, чтобы не глохнуть от рева музыки. Наш лагерь стоял где-то в полукилометре от поляны. Один раз всей гурьбой мы сходили потанцевать, а потом ребята один за одним вернулись к палаткам. Повечерело. Они значительно повеселели. Кто-то иногда вспоминал о том, что было бы неплохо — пойти потанчить, но ребята всё откладывали этот момент. Почти всем было в кайф просто посидеть у костра, поболтать.
Первое время Маша держалась к Марку холодно. Но он выбрал правильную тактику. Прекратил напирать и передал роль полноправного лидера Теплому. Тот чуть больше обычного говорил, чуть больше обычного шутил, чуть больше обычного выпивал. Но не забывал поглядывать на Марка, как будто опасался, что тот в любой момент может забрать его билет в первом ряду. В конце концов Демидова сдалась. Впрочем, иначе и быть не могло. Для этого она сюда и поехала. Разрешила себя обнять, а затем согласилась прогуляться с Марком вдоль реки. Я смотрел на то, как они уходят и пытался разобраться в происходящем. Разбираться там было особо не в чем. Всё лежало на поверхности. Чего я вообще ждал? Что она приедет сюда, окончательно в нём разочаруется и прыгнет мне нашею? Дебил… Это же классическая ловушка френдзоны. После того, как ты вызвался быть её подружкой, которая защитит от пьяного парня, тебе уже ничего не светит. Сука, я даже сам не понял, как попал в эту яму. Хренова надежда притащила меня в этот лес, а затем с головой макнула в реалии настоящего.