Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
Лебедь запрыгнул на стол, громко стукнув коваными сапогами по дереву. Столешница скрипнула, но не сломалась.
– Мужики, быстро на выход!- Зашипел сквозь зубы Белый.
– Я прикрываю отступление! Живо, не каменейте! Шагайте прямо по этому пугалу, без церемоний.
Ромашкин торопливо вышел на улицу, вытирая пот со лба рукавом шинели. Шмер же, наступив правой ногой на живот поверженного противника, левой с удовольствием приложился попутно в промежность.
– О-у!
– подал признаки жизни валяющийся, и взвыл с надрывом.
– У-у!
Никита, заглянул обратно, беспокоясь за распалившегося от гнева Белого, а Лебедь вновь спрыгнул сверху на живот попытавшегося приподняться бича. Голова того со стуком вновь ударилась об бетонный пол.
–
– Счастливо улыбнулся Лебедь. Не пить ему пива полгода, а то и больше!
– Игорь! Хватит болтать!
– воскликнул Ромашкин.
– Бежим отсюда, пока нам кости бандюги не переломали.
Офицеры завернули за угол и мигом проскочили два квартала отделяющие их от остановки маршрутки. С полными сумками бежалось тяжело, но желание продлить жизнь придавало ускорение. Грязь под сапогами разлеталась в стороны, обрызгивая живо расступающихся туркменов, которые, возмущаясь, что-то недовольно кричали в след. На свежем, чистом воздухе дышалось легко, и даже мелкий моросящий дождь не раздражал. Наперерез офицерам спешили две женщины, громко ругаясь с несколькими молодыми азиатами, которые отпускали сальные шуточки и пытались погладить и пощупать беглянок за упругие задницы.
– Ребята! Помогите отделаться от этих нахалов! Дикари какие-то! Пристали спасу нет!
– взвизгнула одна из них, одетая в кожаный плащ и высокие черные сапожки. Копна черных волос развивалась на ветру, а карие глаза яростно метали молнии. Вторая молодая женщина в короткой курточке и короткой юбочке выше колен, толкала в грудь одного из наседавших молодых хамов.
– О-о-о! Аборигены! Вы попали в переплет! Я как раз тот, кто сумеет обучить вас хорошим манерам!
– заорал Лебедь обрадованный возможности подраться еще раз. Лейтенант одним ударом расквасил нос ближайшему, а второй успевший развернуться тылом, получил звучного пинка выше спины в позвоночник. Почти одновременно челюсть третьего, приняла мощный "ласковый" кулак Белого и громко хрустнула.
– У-у!
– Взвыли в три голоса парни и быстро ретировались.
– Ну, и денек! Давненько я так не шалил, не развлекался!
– воскликнул Лебедь.
– Уф-ф! Вы наши спасители!
– громко защебетала блондинка, та, что была в короткой юбке. Один из наглецов успел ее несколько раз хапнуть по бедрам, колготки на ней порвались и поползли "стрелки".
– Сволочь! Такие дорогие колготки испортил!
– возмутилась она, но вы ребята вовремя подбежали. Я думала, нас изнасилуют прямо на улице.
– Нинка! Не надо было такую короткую юбку одевать!
– Взвизгнула ее чернявая подруга.
– Ладно тебе Вика! Не изнасиловали же! Или ты наоборот расстроилась?
– Дура! Спасибо еще раз ребята!
– сказала та, что была Викой.
– Я готова вас всех расцеловать!
– Эх! Ты! Разве так благодарят спасителей! Вот я их отблагодарю как надо! Ребята приходите к нам в гости на Новый год! Я мужу расскажу, какие вы герои. Будем вам рады! А тебя, я обязательно поощрю, как-нибудь!
– очень заманчиво и многообещающе сказала блондинка-Нина, нашему герою-Лебедю. Она погладила лейтенанта по разгоряченной щеке, и одновременно, почему-то хитро подмигнула Ромашкину.
– Нинель! Ну, беда с тобой! Благодарная ты моя!
– усмехнулась Вика. Прямо тут не начни их поощрять!
– Тебе то что? Не свое, не экономь!
– хохотнула Нина и сверкнула призывно похотливыми глазами.- Едва не изнасиловали, проклятые! И как в город без кавалеров ездить?
– У тебя одно на уме, с кем пошоркаться! На самом деле, обрадовалась бы, наверное, кабы тебя за ноги, урюки в кусты сволокли!
– воскликнула строгая подруга и велела садиться в маршрутку.
Офицерам к их неудовольствию места в машине не хватило, и они растерянно замерли у дверцы.
– Ребятишки! Приходите на Новый год! Дом семь, квартира тридцать. Обязательно!
– произнесла Нина и вновь состроила многообещающие глазки.
– Придем! Обязательно
– обрадовался Лебедь приглашению и радостно потер сбитые в кровь костяшки кулаков.
Машина уехала, подпрыгивая на ухабах лязгая рессорами и коптя воздух некачественным бензином, а офицеры стояли, смотрели ей в след и улыбались.
– Да!!! Не зря я дал в морду, и урке, и чуркам! Чувствую, что мы отметим праздник не только хорошей выпивкой, но и легким расслаблением организма, - произнес счастливый Лебедь.
– А черненькая ничего, хороша. Забиваю очередь! За мной не занимать! И блондинка ничего! Хочу обеих, но поделюсь с друзьями!
– И мне захотелось!
– Произнес Шмер, облизнувшись и потеребив зеленую мочку правого уха.
– Мне веселая Нинель, больше понравилась. Она моя. Все остальные брысь в сторону.
Последнее касалось Никиты, так как больше ни кого рядом не было.
– Отмечай праздник в солдатской семье, с ротой, - вновь ухмыльнувшись, молвил зеленоухий взводный.
– Как тяжело быть лейтенантом, - тяжело вздохнул Ромашкин.
– Опять молодого обидели и обделили.
– Не переживай "салага", авось что-нибудь и тебе обломится. Надейся на третью подружку, либо после нас!
– воскликнул Лебедь (он лейтенантом служил второй год), и с наслаждением потянулся до хруста в суставах.
– Вот это развлеклись сегодня! До чего же я люблю рукопашную! Кого бы еще побить? Может, вернемся в пивную, поищем?
– Иди к черту, искатель приключений,- отмахнулся Ромашкин.
– Мне только не хватало встретить Новый год в КПЗ. И без того, с начальством напряженные отношения. Уймись.
В это время подъехал второй, последний рейсовый "Рафик", и друзья быстро загрузились в машину.
Глава 13. Новый год.
Никита, несмотря на досадное выпавшее, на его долю дежурство, не унывал. Он жил по принципу: находить во всем хорошие моменты. Так как попытки изменить решение командования и увильнуть от ночевки в казарме, обречены на провал, значит нужно предпринять меры к созданию праздника на рабочем месте. Ромашкин персонально для себя, помимо "централизованной" заготовки спиртного приятелями, прикупил в городе две бутылки шампанского, ром, Токай. Коньяк привез очередной солдатский родитель. Пусть и не "Арарат", но и не "Тбилиси". Настоящий "Белый Аист!" доставленный из веселой Молдавии. Вот ведь интересно как получается, вино в Грузии великолепное, а коньяк у "генацвали" создать не получается. За год дегустаций напитков из национальных республик, Никита расставил коньяки по своему ранжиру. Во главе понятное дело армянские. Далее, молдавские, затем дагестанский, узбекские, ставропольские, туркменские, грузинские, грозненские, кабардино-балкарские, киргизские. Последнего, и совсем не почетного места, удостоились азербайджанские коньяки. Почему-то именно они лейтенанту менее всего понравились. "Бакы"- ну какая же это гадость! Такой напиток коньяком может назвать лишь мазохист с извращенным вкусом! Возможно, настроение в день дегустации этого "Бакы" было плохое, и отсюда последнее место, но что-то было в напитке не то. Отдавал бормотухой. Видимо немного лишнего украли, и разбавили бочку суррогатной дрянью.
Никита раскрыл дверцы скрипучего шкафа и выставил бутылки в стройный ряд, на верхней полке. Туда же положил коробку, в которой теснились ароматной грудой фрукты: апельсины, яблоки, мандарины, гранаты. Полезно, для восстановления организма витаминами, после атаки на него спиртным. В алюминиевую армейскую тарелку высыпал конфеты и небольшие шоколадки. На подносе свежий торт (с трудом, но удалось отразить его штурм приятелями и не дать сожрать по дороге в гарнизон). Внизу на полке стоял ящик полный грецких и земляных орехов. Еще один десерт. Вообщем сплошной десерт, а поесть нечего. Лейтенант в раздумье потеребил нос, достал из кармана складной ножик и мелко нарезал лимон. Но и это не пища. В канцелярию осторожно заглянул сержант Наседкин и спросил, смешно шевеля разодранной пополам в детстве губой.