Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
Видимо со страха и решили нажраться. Я лишь на полчаса в вагоне задремал, а ко мне в купе уже проводник прибежал, тормошит: "Твои ребята напились и куражатся". Действие алкоголя, страх видимо только усилил, плацкартный вагон был хорошо протоплен, отжары они совсем одурели, слюни распустили, сопли по пояс. Мат- перемат! Кто песни спевает, кто друг дружку за грудки хватает, кто к женщинам пристает. Взялся я успокаивать дебоширов, а они только сильнее взбесились. Неуправляемый процесс пошел. Некоторые распоясались, так что в драку бросаться начали. Ну, я и приложился к их пьяным физиономиям. В проходе встал и молочу пудовыми кулаками одного за другим. Подходи следующий, кто смелый! Им ко мне толпой не подобраться, мешают друг дружке. Хрясть первому в челюсть - готов! Хрясть второму, он под полку упал, бац в рыло третьему, он под ноги наседающим приятелям рухнул. Остальные по нему прошли и не заметили. Еще двоих вырубил, одного ногой в пах, второго правым боковым в голову. Следующую парочку за шеи схватил и головой о голову, что есть, силы треснул. Даже хруст лобовой кости услышал. Купе наполнилось лежащими и вопящими хлопцами, а я по ним как по тротуару протопал коваными сапогами, к остальным подступающим наглецам. Думаю надо додавить бунт в зародыше, иначе очухаются, перегруппируют силы и вновь в атаку пойдут. В одну оскаленную харю въехал кулаком, другой в челюсть. Большая часть бунтовщиков оказалась вырубленной, а остальные в панике бросились к туалету. Догнал и накостылял без жалости и без исключения. Каждому перепало и досталось крепко! Как говорится: "Бунт на корабле был подавлен, а зачинщики болтались на реях". Точнее сказать стояли в одну шеренгу, по стойке смирно и пели государственный гимн. Кто не мог стоять на ногах, стоял на коленях. Спели, попросили прощения, утерли слезы, сопли, кровь, умылись и легли спать. Меня тоже кто -то не слабо кулаком зацепил, позже выяснилось трещина в ребре. Все довольны: пассажиры, проводник и, конечно же, я в числе довольных. На вокзале в Педжене утром построил хохлов, смотрю, рожи у нескольких никуда не годятся: распухли, в кровоподтеках. Строем отвел в туалет, там умылись, почистились, привели себя в порядок. На всякий случай заставил написать объяснительные, в которых сами хлопцы признавались в пьянстве и дебоше, кроме того, просили прощения. Прибыв в батальон, доложил командиру о происшедшем. Тот обругал меня, что не доглядел за приобретением спиртного, не уследил, на этом история и закончилась. Так в начале мне показалось. Ан, нет! История только началась.
Полгода учебы курсантов завершилось, а я уж и забыл об этом происшествии, ребро зажило, служебные дела закрутили, как вдруг события закрутились хороводом. Перед выпуском из учебки, курсанты дружно написали на меня жалобы в прокуратуру: избивал, измывался, всячески унижал (гимн на коленях), причинил тяжелые телесные повреждения, повлекшие тяжкие последствия. Я действительно погорячился в поезде: двоим, сломал челюсть, одному вывихнул руку, троим, выбил зубы, у двоих трещины ребра. А как не погорячишься, когда целая толпа пьяных обезумевших переростков на тебя одного?! Перестарался.... Но виноватым себя не абсолютно не считал! Я ведь тоже пострадал! Но тем временем прокурор возбудил уголовное дело. Постановление ЦК партии "о борьбе с пьянством", мне сильно навредило. Солдаты как один твердят, что сопровождающий был крепко пьян! Командир и замполит, чтоб себя обезопасить и прикрыть, свалили все на меня. Отстранили от должности, быстренько исключили из партии. Комбат объявил пять суток ареста и отправил в Ашхабад на "кичу" посидеть, подумать о дальнейшей жизни и перспективах службы.
Тем временем в Афган вместо этих кляузников, отправили других ребят! А моих хохлов на время следствия разместили по дивизии, как потерпевших, для присутствия в суде. И вот вскоре, меня плавно переместили из гауптвахты в вонючую городскую тюрьму. Хорошо камера отдельная, в соседях сидел лишь мент- взяточник. Урок уголовных, я почти не видал, с туркменами и чеченцами, держащими тюрягу и заправляющими ею, почти не общался. Кстати, в соседней камере обитал наш бывший начальник политотдела Хавов. Но это отдельная история. Другая. После расскажу. Срок мне чувствую, светит не малый, лет пять. Сидеть ужасно не хочется, я на это не учился. Но повезло, адвокат хороший попался, отработал полученный гонорар на совесть. Я вспомнил про объяснительные, о трещине в ребре, он съездил в Педжен, нашел бумаги в моем столе, рентгеновский снимок, на суде это сыграло решающую роль. Судья, выяснив, что я вынужден, был отбиваться от двух десятков пьяных призывников, дал мне два года. Но условно! Почему срок все ж нарезали, да потому что я не сумел доказать, что был трезв. Адвокату удалось, вдобавок вытянуть из потерпевших, что претензий они ко мне больше не имеют. А действительно, какие у них претензии? Дело свое сделали, на войну не поехали. А пока следствие шло, один из медиков, что вместо них в Афган отправился, погиб! Эти козлы, даже рады радешеньки, что я их побил. Короче говоря, из-под стражи меня освободили, в должности восстановили. Меня и звания, под горячую руку лишить не успели, а могли. Ну и, слава богу! Взял я отпуск по семейным обстоятельствам, потому что пока я сидел, жена собрала вещички и умотала домой, бросила. Хотел вернуть ее, а потом передумал, мне и одному хорошо, спокойно. Вот и развлекаюсь вместе с Байрамом, по кабакам таскаемся с девицами. Мы с ним вместе в один день вышли, теперь вместе празднуем освобождение. Очень серьезный мужчина. Авторитет!"
Нахлынувшие воспоминания капитан тотчас залил пивом. Зубами открыл пробку и несколькими глотками выпил содержимое до дна. Ромашкину было неудобно лезть с разговорами о тюрьме, вновь теребить душу капитану но, однако зудящее любопытство взяло свое. Брошенная вскользь фраза о Хавове, заинтриговала, и любопытство пересилило скромность и тактичность.
– А что за история с начпо? Ты сказал, что видал начальника политотдела в тюрьме. Но я такого Хавова не знаю. У нас в дивизии другой - Луценко!
– Э- э -э, то новый, а полковник Хавов год назад в Афган уехал, выполнять интернациональный долг. Интернационалист хренов. Ну, да ладно! Слушай еще историю!
Второй рассказ капитана. Иронический и злорадный.
Капитан Александр Сергеевич П. хлебнул пива из очередной бутылки и заулыбался. "Лейтенант, ты Адрусевича знаешь? Заместителя командира дивизии? Так вот этот Адрусевич, ранее был командиром вашего танкового полка, и тоже год назад чуть в тюрьму не угодил. Сколько взяток он раздал, какие подарки дарил прокурорам и следователям, чтоб остаться на свободе - один бог ведает. Поэтому в тюрягу чудом не загремел. А Хавов в Афгане служил, и что дело против него завели, сразу не узнал. Вовремя подмазать не успел, а когда следственный маховик раскрутился, было поздно. Блатные сказывали, позавчера, Хавова расстреляли. А за какие художества, сейчас расскажу! Группа штабных пройдох, придумала целую систему по извлечению "нетрудовых доходов" из родителей военнослужащих. Сам понимаешь, война дело не шуточное, и когда сынок попадает в трудную ситуацию, то родители заплатят любые деньги, чтоб свое чадо уберечь от беды. А война - это большая беда. Пуля - дура, вдруг убьют? Не знаю, точно как и с чего, все началось, но бизнес поставили на поток. Выстроили настоящий конвейер! Приезжал папаша к Хавову на беседу, тот звонил особисту дивизии, и солдата вычеркивали из списка как политически не благонадежного. А к начпо отцов на беседу направлял Андрусевич, или начальник связи Бордодым, и вроде бы еще и командир пехотного полка. Цепочку хитро сплели. Родитель шел к командиру части просить за сыночка, тот сделать ничего не может, но знает, кто поможет. Все, дескать, во власти начальника политотдела, а Хавов тоже рад помочь, но сам не имеет права, зато знает, кто такой властью обладает. Однако помощь эта стоит дорого. Если договаривались с родителями о готовности финансировать спасение сыночка от войны, то по получению денег, Хавов сообщал особисту дивизии, подполковнику Путятину, фамилию солдата, который не должен ни в коем случае убывать в Афган. Особист звонил в полк и курсант по окончанию учебки, ехал в тихий гарнизон Туркмении или Узбекистана. Сколько лет они так обогащались, не знаю точно, но верно, не один год! Отлаженную стройную систему нарушила кадровая перестановка. Самого нашего Хавова отправили на войну!
Нового начпо в курс дела Хавов вводить не стал, побоялся, а без него комбинация распалась. Хавов был главным организатором: он деньги получал, делил, прикрытие обеспечивал. Полковник как психолог был хорош и незаменим. Сразу оценивал человека верно: даст тот деньги или нет, сколько можно выжать. Сумма до трех тысяч рублей доходила, смотря с кого брать. Такса была не твердая, а плавающая. Грузин и армян трясли по максимуму, узбеки могли раскошелиться поменьше, с киргиза еще меньше.
В общем, расставаясь, подельники решили эту лавочку тихо закрыть. Адрусевича по протекции Хавова назначили на повышение в дивизию, заместителем комдива, (нажитое добро пятью КамАЗами вывезти не смог в столицу), новый командир танкового полка ничего не знал, не посвятили. Он ограничился только "работорговлей", сдачей бойцов на строительство и на колхозные поля.
И тут случилось то, что никто не мог ожидать. Эффект "законченного кретина"! Как говорит народная мудрость: "Бывают дураки, но не до такой же степени"! Приехал один папаша просить за своего сыночка. Назовем его Мамбековым, (хрен знает, какая у него фамилия, возможно Ишакбаев). Явился он по проторенной дорожке к начальнику связи: мол, помоги. Тот отказал. Все ведь работали через Хавова и напрямую, без указаний ничего не предпринимали. Туркмен обиделся и сдуру написал письмо в Политбюро ЦК КПСС. "Дескать, как так? Ахмед денег дал, сын в Афган не поехал, Касым денег дал, сын возле дома служил, Махмуд денег дал и тоже все в порядке. А я заслуженный чабан, ветеран труда, деньги, честно заработанные предлагаю, и не берут! Чем я Мурат хуже моих односельчан? Почему мой сын должен ехать воевать, рисковать жизнью? Где справедливость?
В Политбюро видимо ошалели от такого прямого и тупого вопроса. Он в письме указал, кто получал деньги, как в дивизии решали эту проблему его земляки, и как страшна для их семьи война. Приложил список друзей и знакомых, кому помогли...
Москвское руководство разъярилась, и тотчас распорядились арестовать всех, кто виноват в этом безобразии. А кто виноват? В первую очередь начальник особого отдела, он ведь давал прямые указания на замену солдат по неблагонадежности. Пришла шифрограмма в дивизию, провести расследование, и надо же такому случиться, в "кодоточку" зашел особист Путятин, просмотрел шифровки, первым с ней ознакомился и обомлел. В одной из них предписано: отстранить его от должности, разобраться и принять меры к разоблачению и задержанию остальных преступников и махинаторов. Адресована шифровка второму особисту, его заместителю. Солдатик-шифровальщик допустил промашку, - отдал всю папку с документами вместе с этой шифровкой! Путятин прочел листок, побледнел, загрустил. Отправился домой, выпил две бутылки водки для храбрости, написал покаянное письмо и застрелился, пустил пулю в висок из табельного пистолета. В письме он клял себя, что бес попутал, не выдержал, захотелось красивой жизни: девочки, рестораны, машина, дача. Короче говоря, покаялся. А чтоб не подумали, что он такой подлец-негодяй, если и подлец, то не один, и перечислил всех кто участник событий. Тех, кого знал. В общих чертах обрисовал ситуацию, перечислил прегрешения подельников, расписал схему деятельности. Исповедался. В конце письма как положено: "Прощайте товарищи, я прожил жизнь коммунистом и остаюсь таковым и в смертную минуту. Ему в принципе и так "вышка" светила: взятки в особо крупных размерах. И много взяток".
Ну, прямо как в кино! Начались аресты. Начальнику связи наручники надели в кабинете, Хавова командировали из Афгана на Родину, в аэропорту без лишних разговоров забрали в тюрьму. Он был в таком шоке, что в первый день написал чистосердечное признание. Это его и сгубило. Думал активным сотрудничеством спастись, а получилось наоборот. Вышла высшая мера- "вышка". Связист Бордодым крутил, вилял, отказывался, путал, сам запутался, - в результате срок, десять лет. Ну, а Андрусевича даже арестовать не сумели. Хитрый лис от всего отпирался. "Я не я и лошадь не моя!" Мол, действовал по указанию особиста и начпо. Мне приказывали, я солдат и не отправлял на войну. Откуда знать, что мои начальники, преступники? Я в камере с Хавовым одну неделю вместе сидел. Ох, он Андрусевича поносил последними словами. Ну, а особиста - правдолюбца, проклинал вместе с предками до десятого колена. Короче трибунал вынес ему суровый приговор. В помиловании отказали и быстренько расстреляли.
Всему виной смена власти и приход к ней КГБэшников. Устроили показательный и суровый процесс и приговор, чтоб другим взяточникам не повадно было, думаю, командирам по частям разослали шифровки.
А меня как выпустили из трибунала, я сразу в кабак. После общения с Хавовым и всех этих ужастей, расслабляюсь по полной программе. Радуюсь жизни и свободе. Вино, водка, девочки. Девочки, правда, так, в основном, для интерьера....
А самое главное, что меня спасло от судебной расправы, так это недавнее происшествие, бесчинство кавказцев на железной дороге возле города Мары. Слышал? Нет? Друг, мой, почему ничего не знаешь? Газет не читаешь? Ах, да в советских газетах об этом не пишут, только "вражеские голоса" вещают...