Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
Ребус стоял с двумя арбузами под мышками и напоминал уже не глобус, а пузатый самовар. В руках у Власа был пакет с фруктами и дыня, а Чекушкин держал сетку полную бутылок.
– Чего надо женатики?
– грубо поинтересовался Никита, отворяя мансарду.
– Проводить на войну, тебя хотим по человечески!
– пошутил Шкребус.
– Спровадить, точнее будет сказано?
– уточнил лейтенант.
– Зачем так обижаешь?
– насупился старший лейтенант Власьев.
Олег был самым скромным из этой ватаги, и наиболее желанным в данной ситуации гостем.
– Ладно, заходите! Но только из-за того, что Власа обижать не хочу, произнес
За это время Валька успела накинуть на себя халатик и усесться за стол к бокалу, наполненному янтарным вином.
– Здравствуйте, сударыня! Чем вас поит этот жлобский прохиндей? Какой-нибудь борматухой? Чемен? Чишма?
– вопрошал Глобус.
– Токайское, - скромно потупила глазки девушка.
– Ого! Венгерское! Это дело! Мы тоже принесли бутылочку "Самородного" и шампанское. Для знакомства. А ну, представь нас, даме!
– Этот болтун Серега Шкребус, он же Глобус, он же Ребус. Этот скромный парень Олег Власьев, вот этот с наглыми глазами и соответствующей фамилией Васька Чекушкин.
– Очень приятно, Валя, - скромно произнесла девушка и откусила кусочек шоколадки.
– О-о-о Валюша! Прелестно, прелестно!
– заверещал Ребус.
Тем временем, Чекушкин по хозяйски распаковал снедь, бутылки, затем тесаком нарубил арбуз и дыню. Влас, тихонечко сидел в уголочке, и пожирал глазами Вальку.
– Влас, бери стакан, а то сглазишь красивую девушку!
– усмехнулся Глобус и захохотал, как всегда разбрызгивая слюну.
За полночь Валька крепко напилась и выползла из- за стола. Никите никак не удавалось выпроводить нахальных дружков. Наконец после пререканий Чекушкин и Шкребус вышли прочь из дому. Влас чуть замешкался на кухне, а когда направился к выходу, то свернул не в ту дверь. Хмель в момент покинул Олега. На диване поверх простыни лежала обнаженная девушка, широко раскинув ноги и руки. Ее крупная грудь, мерно вздымалась в такт дыхания.
– О-о-о!
– взвыл Власьев, выпучив глаза.
– Вот это бабища! Лейтенант, уступи!
– Влас, свободен, самому мало!
– отрезал Никита.
– Будь человеком, покури на кухне часик, ей сейчас все равно, кто, а я второй месяц без жены страдаю!
– Иди, страдай дальше! Самому мало!
Власьев попытался прорваться, но был грубо выставлен за дверь, атака отбита, интервенты изгнаны. Еще некоторое время во дворе слышны были громкие возмущенные возгласы приятелей, сжигаемых "черной завистью". А в домике наступила последняя ночь любви....
Утром Никита тихо и задумчиво перекатывал левую грудь Валентины с ладони в ладонь, глядел на разомлевшую, спящую подругу, и размышлял: " К чему мне вся эта глупая авантюра с интернационализмом? Вот лежит рядом в постели доступная девушка, возможно, это и есть самое большое счастье, обладать кем- то, кто тебя любит? Завтра уеду, а вдруг там убьют, и этого больше никогда не будет! Мягкая, гладкая, жаркая, сладкая, страстная самка! Все при ней. Губы, грудь, бедра, плечи, задница, и так далее! Дурак, как есть, воистину дурак!"
Ромашкин нехотя поднялся с дивана, и принялся одеваться, собирать в дорогу чемоданы. Прощай навсегда беспокойный гарнизон! А каким по началу, казался тихим, скучным, унылым. Но, видишь, как все обернулось.... С приключениями, со стрельбой, убийствами, самоубийствами, с любовными утехами. Но, теперь это в прошлом, труба зовет, гусара в дальний поход. Прощайте пыльные задворки необъятной Родины....
Заключение.
Вадик Колчаков до перестройки не дожил.
Его машину со спаренной ЗУ, замыкавшую колонну наливняков, внезапно подбили и окружили в ущелье моджахеды. Два бойца успели проскочить простреливаемый участок, а остальные нет. Сержант и пулеметчик погибли сразу, а водитель сгорел в кабине. Вадику перебило очередью ногу, а осколками посекло спину и грудь. Патроны в магазинах быстро иссякли, а заряжать не было сил. Вадим вспомнил давнюю уловку Шмера, превозмогая боль, достал из нагрудника две гранаты, и положил под себя. Вколол два тюбика промидола в раненое бедро и стал ждать "духов". Силы таяли с каждой каплей вытекающей крови, и разум мутнел, накрываясь густой пеленой. Если бы не промидол, давно бы выл от боли. А так болевой шок снимался, было тепло, хорошо и спокойно. Офицер лежал лицом вниз, из глаз струились слезы, и он вспоминал все лучшее, в прошедшей короткой жизни.
Моджахеды осторожно подошли к лежащим телам "шурави", методически достреливая каждого. Один из "духов" ногой перевернул лейтенанта и в ужасе отпрянул. В израненных руках были зажаты две "эфки". Побелевшие от напряжения пальцы отпустили скобы запалов...
Отстреливающиеся от наседавших духов, уползающие по канаве бойцы, услышали вопль Колчакова: "хрен вам"! Затем прогремели два гулких одновременных взрыва. До тел погибших ребят добралась к вечеру, когда подоспела на подмогу пехоты. Далее перелет в "Черном тюльпане", в "цинках", навстречу с милой Родиной. По воздуху тело Колчакова парило над теми местами, где происходили события рассказанной истории, но этих мест, сам лейтенант уже не увидел.
Шурка Пелько погиб еще раньше, БРДМ подорвался на фугасе, развалился на части, а экипаж с трудом опознавали, чтоб определить, кого куда отправлять...
Луневу повезло больше, относительно, конечно. Оторвало руку ниже локтя и все. Он и сейчас в военкомата служит. А куда ему бедняге деваться, осыпанному "благами". А вашему покорному слуге, несказанно повезло! Две контузии, легкое ранение, три окружения, горел в вертолете, и ничего, вышел сухим из воды!
Эпилог.
– Врешь! В вертушке ты не горел!
– возразил Большеногин.
– Ну, чуть приврал. Не горел, но вертолет дымил, когда я из него выпрыгнул!
– не согласился Ромашкин.
– И в пропасть один раз едва не десантировали.
– А, по-моему, ты все это придумал. Красиво обосновал в экспедиции на войну. Глупость по молодости, безвыходные обстоятельства с гибелью друга, преследование со стороны аборигенов!
– Кирпич говорил и, перечисляя факты, забил пальцы на ладони.
– Еще расскажи, что Педженская банда тебя до сей поры разыскивает...
– Что-то я и города такого не слышал, - поддержал приятеля Большеногин.
– Где он, в какой области? Или переименовали в Туркменбаши?