Гусарские восьмидесятые
Шрифт:
Прошли два месяца эти. Собрались мы с ребятами у меня — день рождение праздновать.
Гарик пришёл, да два Серёги — соседи, друзья ещё школьных лет — до пятого класса в одну школу ходили.
А про тот разговор я и забыл совсем, стол то самый обычный собрали — без разносолов всяких — портвейн "Агдам", водочка, помидоры-огурцы, консервы разные, картошка варёная, — джентльменский набор того времени.
А тут вдруг — звонок в дверь. Открываю, а там три девицы по-праздничному разодетые, с букетом цветов. Вспомнил я тут же про тётино обещание, цветы взял, девушек
— Проходите, — говорю, — Девчонки, раздевайтесь.
— Прямо так-таки и сразу — раздевайтесь? — Засмущались девчонки.
Я и забыл, что лето на дворе. Неудобно как-то вышло.
Но, ничего, пошутили ещё о том, о сём, познакомились, выпили, — нормально всё, в общем, — сгладилась неловкость сама собой.
А я всё сижу, девиц рассматриваю — никак не могу определить, а какая из них "пополнее других будет", — все одинаковые по комплекции, вроде. Ну, думаю, тут без танцев не обойтись. Завели магнитофон "Весна", потанцевал я со всеми девушками по пару раз — тогда только и определился. Вот эту берём, Светой зовут, — красивое имя, и, что характерно, — редкое.
И как тётя учила — стал клинья бить усердно. Гарик тоже себе объект ухаживания выбрал — блондиночку задумчивую.
Прощаясь, пригласили девушек на следующий день в кино, после похода в кино — на рыбалку, после рыбалки — сразу в ЗАГС, а что время понапрасну тянуть, собственно говоря? Девицы поломались для приличия недельку-другую, да и согласились.
И надо же, Гарик со своей блондинкой опередили нас — на два дня раньше заявление подали, обидно даже.
В те времена с момента подачи заявления до регистрации брака нужно было целый месяц ждать.
Невесты, меж тем, времени зря не теряли, сперва нашим культурным образованием занялись тщательно — театры там всякие, музеи, ансамбли модные: ДДТ, "Алиса", бит-квартет "Секрет".
А меня ещё жена будущая и приодела знатно — костюм, галстук, ботинки импортные, дефицитные — "Salamander" называются.
Гарикову свадьбу в ресторане "Севан" играли. Ребята со всей страны съехались, Михась у Гарика свидетелем, а со стороны невесты — моя невеста, Светлана.
За стол сели, молодых поздравили, то-сё. И вдруг, в разгар веселья, тамада — бабища здоровенная и глупая, новый тост провозглашает:
— А теперь, горько — свидетелям!
Тишина такая нехорошая над столом повисла, а Михась — свидетель недоделанный, под моим взглядом, и вовсе за широкую спину жениха спрятался — как бы чего тяжёлого в глаз не прилетело.
— Вы, тётенька-тамада, на, тост то этот отмените, на, пожалуйста, — просит Михась.
А тамада-то уже видно подпила немного, в тему не въезжает совсем.
— С чего это вдруг? — Спрашивает, — И не подумаю даже. На всех свадьбах это самый любимый тост. — И снова, — Горько — свидетелям!!!
Тут уж все гости на неё зашикали, уймись, мол, дура, скандал с дракой не накликай, всем достанется.
Расстроилась тамада, да и напилась до изумления полного, впятером потом тело бесчувственное в машину грузили.
Но крепкой тётка оказалась, уже в салоне автомобиля, глаз не открывая, процитировала
А у Михася, похоже, всё же были какие-то намерения неправильные. Стал он очередную бутылку с шампанским открывать, пробка то сначала в потолок попала, затем в тарелку пустую отскочила, а оттуда — прямо Мишке в глаз, синяк нешуточный образовался.
Бог то он — не фраер, и шельму завсегда распознает.
В конце ещё и невесту украсть задумали, обычай дурацкий, тоже мне.
Только до вестибюля довести успели. Гарик то это засёк, да и спасать ломанулся — прямо через дверь стеклянную. Дверь — вдребезги, а Гарику — хоть бы хны, даже не поцарапался, — знай наших!
И моя свадьба нормально прошла, в кабаке интуристовском. Помните — у Максима Леонидова?
Официанты из "Садко" спокойно едут домой,
И в их багажниках трясутся рюкзаки со жратвой.
Они не курят натощак
И за плечами у них филфак,
И даже ГИТИС…
Вот в этом самом "Садко" свадьбу и сыграли.
Официанты, действительно, лощёные, угодливые, стелятся перед клиентом.
Противно даже — так бы и дал в морду.
И ещё дедушка туалетный всех поразил неприятно. Заходишь, по нужде какой, в сортир — а там старикан бравый стоит, в форме военной парадного образца, колонка орденская — до пупа будет, отдельно, на лацкане пиджака — два ордена Красной Звезды.
Дедок тот перед каждым посетителем кабинку вежливо распахивает, туалетной бумаги рулончик — на всякий случай — предлагает.
Гадость какая.
Иностранцы гнусно так ухмыляются, уроды.
А в ресторане том было два зала, один, большой — для гостей заграничных, а второй, поменьше — для простой, отечественной публики.
В нашем зале — музыка магнитофонная — мелодии и ритмы эстрады зарубежной, а в зале для иностранцев — музыка живая — целый оркестр русских народных инструментов, одних только ложечников человек пять.
К концу вечера замечаю — большинство иностранцев в наш зал переместилось, — танцуют — дергаются под музыку привычную, а наши — наоборот — в большом зале русские народные песни слушают, да при этом ещё и плачут — пьяными слезами.
А мы с женой улучили минутку, в сторонку отошли, конверты дарёные вскрыли, деньги сосчитали — как раз хватило, чтобы с долгами рассчитаться. А на какие деньги, как вы думаете, мы в этом самом "Садко" гуляли? На заёмные, в основном.
В конце вечера Михась с Банкиным всё же учудили — подрались таки с парочкой иностранцев — насмехались те над нашим дедом туалетным — вот и получили по полной программе.