Гвардейская кавалерия
Шрифт:
В начале второй декады октября 1960-го года ему — по секретной правительственной линии — позвонил Мессинг, коротко поздоровался и, непривычно перейдя на «ты», велел:
— Прерывается, Никита Андреевич, твоя вьетнамская командировка. Утром тридцатого октября тебе, подчинённый, надлежит быть в Москве белокаменной. Догадываешься, надеюсь, зачем?
— Говорят, что в Союз следует — через Восточную Европу — кубинская делегация, — понятливо хмыкнул Ник. — Следовательно, мне надо будет встретиться с…
— Не надо — имён и фамилий.
— Понял, исправлюсь…. Следовательно, мне надо будет встретиться с фигурантом?
— Ага, встретиться. А также и плотно пообщаться — в свете ранее оговорённого план-графика. Только, пожалуйста, без дешёвого перебора и легкомысленной отсебятины. То бишь, не выходя из запланированных рамок. И, естественно, сугубо в штатском, не отсвечивая красивыми полковничьими погонами.
— Сделаем, Воль…. Извините. Сделаем, товарищ начальник. Не сомневайтесь. Комар носа не подточит…. Как я выйду на фигуранта? Минуя охрану, имеется в виду?
— Сразу по прилёту в Москву заскочишь к Петюне, — пояснил Вольф Григорьевич. — То бишь, в один неприметный трёхэтажный московский особнячок. Ну, который за симпатичным кованым заборчиком, с красивой цветочной клумбой рядом с главным входом…
— Ага, въехал в тему. Обязательно заскочу.
— Вот, Петюня тебе всё и объяснит. Подробно проинструктирует. И даже выдаст целую кучу пропусков почти на все случаи жизни…. Ещё одно. М-м-м…
— Что такое?
— На этой стадии к операции «Гвардейская кавалерия» подключается сотрудница…э-э-э, Анна-Мария, фамилия которой начинается на букву — «В»…. Вы же с ней, кажется, знакомы?
— Так точно, — неуверенно промямлил Ник. — Знакомы…
— Вот, именно, — в низком грудном голосе Мессинга неожиданно обозначились характерные стальные нотки. — Вы с ней только — зна-ко-мы. И не более того. Из серии: — «Привет-привет, пока-пока». И больше никаких разговоров. Вообще. Это — приказ…. Всё понятно?
— Так точно…
Скромная светло-серая «Эмка» въехала на площадь Революции и, описав полукруг, плавно остановилась возле приземистого кирпичного здания, украшенного элегантной и высокой светло-серебристой крышей.
— Сидим, наблюдаем, ждём, — велел с переднего пассажирского сиденья широкоплечий военный в высокой генеральской папахе. — Из машины выходим только по моей команде….
«Строг ты, Петюня», — легкомысленно хмыкнул не в меру смешливый внутренний голос. — «Ну, Вольф Григорьевич, юморист доморощенный. Назвать Петра Ивановича Ивашутина — «Петюней»? Первого заместителя Председателя КГБ СССР, генерал-лейтенанта и будущего многолетнего руководителя российского ГРУ? Да, оторва экстрасенсорная, блин горелый…. А местечко-то здесь приметное и знатное, почитай, самое сердце нашей Москвы-матушки. Китайгородская стена Кремля. Вон они — кирпичные башенки со звёздами, совсем рядом. А данное краснокирпичное здание под приметной крышей — бывшая Московская городская Дума. Нынче же здесь располагается Центральный музей В.И. Ленина. Следовательно, кубинскую делегацию туда и повели на экскурсию. Как и заведено…. Хм. Очередная хитрая ассоциация. Именно в пыльных интерьерах музея Ленина и разворачивалась завязка культового кинофильма двухтысячных годов — «Брат 2». А вон из того квадратного окна Данилу Багрова, как раз, и высмотрел его бывший сослуживец, работавший в музее. Багрова, кстати, многие заслуженные кинокритики тогда величали (в том смысле, что ещё только будут величать), не иначе как — «Че Гевара двадцать первого века». Ох, уж, эти пересечения и совпадения…. А погодка-то нынче просто замечательная. Температура воздуха — на уровне двух-трёх градусов ниже нуля. Полное безветрие. Из высоких светло-серых облаков медленно падают, плавно кружась в изысканном танце, одиночные крупные снежинки — мохнатые, разлапистые и причудливые. Как в том стихотворении: — «Тихое утро, лёгкий морозец, безветрие полное. С неба падают снежинки крупные — неправдоподобно…». Снежинки хоть и одиночные, но уже снежку намело и на брусчатку площади, и на узкие газончики, что разместились около центрального входа в музей, и на широкие плечи неприметных мужчин в штатском, дисциплинированно застывших рядом с вышеозначенным входом…. Что ещё? И других машин здесь хватает, благо площадь широкая и просторная: и «Эмок», и разноцветных «Волг», даже два солидных автобуса припарковались рядом с правым торцом музейного здания…. Ага, неприметные мужички в цивильном зашевелились и, пошептавшись, оперативно рассредоточиваются вдоль узких газончиков. Другие — такие же неприметные — появились-нарисовались, не пойми и откуда. Автомобильные моторы, один за другим, тихонечко загудели. Знать, ожидают выхода важных персон…. Ага, вот и они, голубчики. То бишь, персоны…. Судя по солидному внешнему виду, представители советской политической элиты. Первым неторопливо шествует (видимо, о чём-то задумался), невысокий человек, облачённый в тёмно-коричневое драповое пальто, с пыжиковой шапкой «пирожком» на голове. Характерный нос с ярко-выраженной горбинкой, угольно-чёрные кавказские усики над верхней губой…. Ба, знакомые все лица. Это же Анастас Иванович Микоян, заместитель Председателя Совета министров СССР, а также полноправный министр внутренней и внешней торговли. Тот самый, который «от Ильича до Ильича, без инфарктов и паралича»…. Ага, чёрные и светло-бежевые «Волги», соблюдая некую очерёдность, подъезжают. Чёрные, надо полагать, предназначены для товарищей высокопоставленных советских чиновников, а светло-бежевые — для охраны…. Всё, забрав пассажиров, машины лихо и согласованно разъезжаются в разные стороны. И только лёгкая снежная пыль задумчиво клубится над брусчаткой площади Революции…. Теперь другие люди покидают музей: смуглолицые, слегка щеголеватые, одетые в демисезонные, явно импортные куртки. Брючата наглаженные, с чёткими стрелочками. Остроносые чёрные ботиночки, начищенные до зеркального блеска. Мягкие широкополые шляпы. Фетровые, надо полагать. Щёки гладко выбриты. Пижонские усишки «в ниточку» под разномастными носами. Латинской Америкой так и отдаёт. Типа — за русскую версту…. И лишь один персонаж выделяется из этой однотипной и скучной человеческой массы. То бишь, наш легендарный и неповторимый революционный майор Че Гевара. Одет нарочито небрежно, впрочем, как и всегда. То бишь, в некое подобие пятнистой стёганой фуфайки и тёмно-зелёные мешковатые штаны, небрежно заправленные в высокие армейские ботинки. Подчёркиваю, в старенькие, стоптанные и потасканные ботинки. Естественно, что на голове красуется знаменитый чёрный берет с кокардой «из перекрещенных сабелек». Шея обмотана (минусовая температура, как-никак), коротким полосатым шарфом. А кустистая бородка на смуглой физиономии только чуть-чуть облагорожена. Так, самую малость. Да, Эрнесто верен себе — полное пренебрежение к собственному внешнему виду и общепринятым официальным нормам…. Только он идёт не один. В том смысле, что под ручку с молодой барышней: элегантная норковая шубка до колен, капюшон, небрежно наброшенный на голову, стройные ножки в блестящих чулках и кожаных тёмно-бордовых полусапожках на высоких каблуках. Стильная штучка, короче говоря…. Кстати, из-под мехового капюшона, на который плавно опускаются мохнатые разлапистые снежинки, выбиваются рыжие локоны. Да и походка — определённо знакомая. Хм. Знать, это она и есть. Та, о появлении которой нас с тобой любезно предупредил всезнающий товарищ Мессинг. Анна-Мария Виртанен, я имею в виду. Она же — Мари Вагнер-Ираола. Твоя, братец, знакомая. Повторяю по слогам: прос-то зна-ко-мая. Только так и никак иначе. Извини…».
— Десантируемся, — скомандовал генерал-лейтенант. — И действуем строго по плану…
Они покинули «Эмку».
Со стороны кубинской делегации неожиданно послышались звонкие, удивлённо-восторженные возгласы.
— Что происходит? — заволновался Ивашутин, и его правая рука непроизвольно, чисто по многолетней профессиональной привычке, скользнула под тёмно-серую шинель.
— Нормально всё, Иваныч. Нет повода — пистолет вытаскивать, — заверил Ник. — Это просто одна молодая женщина (с северными финскими корнями), обучает доблестного кубинского майора играть в снежки. Ничего страшного…
— О-у-у! — жалобно подвывал, отчаянно выгибая спину, Эрнесто. — Холодно-то как, снег попал за шиворот. О-у-у-у, даже колется слегка. Кха-кха. Позвоночник, че, заледенел…
— А ты, отважный революционер, отвечай, — лукаво улыбнувшись, посоветовала Мари. — Тогда быстрей согреешься.
— Как — отвечать, че?
— Смотри сюда. Присаживаешься на корточки. Сгребаешь ладошками снег. Старательно сжимаешь его, чтобы получился плотный шарик. Ещё, поворачивая, сжимаешь…. Всё, готово. Теперь встаёшь. Прицеливаешься. Размахиваешься и бросаешь…. Ура, ура! Попала!
— Вот, я тебя, че! Чертовка рыжая…
Началась активная «снежная война». Остальные кубинцы, которых было порядка пятнадцати человек, благоразумно отошли в сторону.
«Действительно, чертовка», — грустно вздохнул проницательный внутренний голос. — «Безумно-симпатичная, шустрая и обворожительная чертовка…».
Минут через шесть-семь Эрнесто запросил пощады:
— Всё, сдаюсь, че. Проиграл. Ладони уже ледяные. Кха-кха. Ты-то, че, в перчатках.
— Капитуляция принимается, товарищ Comandante…
— Эх, молодость, молодость. Кровь горячая, — с лёгкой завистью в голосе пробормотал Ивашутин, а после этого, пройдя вперёд, обратился — на вполне даже сносном испанском языке: — Товарищ Че Гевара, не уделите ли нам несколько минут своего драгоценного времени?
— О, товарищ генерал. Здравия желаю, че! — обернувшись, поприветствовал Эрнесто. — Дон Андрес, че, моё безмерное почтение.
— Здравствуйте, — изобразила лёгкий книксен Мари. — Дон Андрес, рада видеть тебя в добром здравии…. Извините, кабальерос, но я спешу. Всего вам самого наилучшего. Эрнесто, до свидания.
— До скорого свиданья, че.
— До скорого…
Мари — до безумия грациозной походкой — ушла в сторону ближайшей станции метрополитена.
Мужчины дружно смотрели ей вслед.
— Очень красивая женщина, — на правах старшего по званию резюмировал Ивашутин.
— Очень, че, — согласился с ним Эрнесто. — Что вы мне хотели сказать, товарищ генерал?
— Ничего, честно говоря, особенного. Вот — уважаемый сеньор Андрес Буэнвентура. Ваш давний и хороший знакомый. Мы, посовещавшись, решили…. Кто такие — мы? Руководящие работники служб и ведомств, отвечающих, дорогие кубинские друзья, за вашу безопасность. А также за продуктивность предстоящих переговоров и за дальнейшее развитие позитивных отношений между нашими странами…. Итак, мы, посовещавшись, решили — закрепить за вашей делегацией сеньора Буэнвентуру. В качестве интересного собеседника и дельного экскурсовода, я имею в виду…. Вы, майор (как официальный глава делегации), надеюсь, не против?