Гвардейская кавалерия

Бондаренко Андрей Евгеньевич

— Останавливаемся и вылезаем, — велел Ник. — Ноги разомнём. Слегка перекусим. С фермером поболтаем. Да и нашему авто необходимо немного передохнуть. Пусть движок остынет: вон, даже струйки молочно-белого пара поднимаются над капотом…

Они покинули салон автобуса.

— А лошади-то под сёдлами, — заметил Сизый. — А где, интересно, их седоки?

— Стоим спокойно, не дёргаемся и не делаем резких движений, — краешком рта пробормотала Айна. — Работаем строго по легенде. Они от дома подходят…

Ник медленно и несуетливо обернулся.

«Четыре вояки направляются в нашу сторону», —

доложил дисциплинированный внутренний голос. — «Первым следует высокий офицер с лейтенантскими погонами на широких плечах. На ходу извлёк из кобуры массивный чёрный пистолет. Бережётся, понятное дело, осторожный сукин кот…. За офицером шагают два молоденьких солдатика с допотопными винтовками на плечах. Но оружия в боевое положение так и не привели. Видимо, не было соответствующего приказа. Что, безусловно, радует…. Последним в этой четвёрке является грузный пожилой капрал, восседающий на лошади. И не только восседающий, но и «транспортирующий» на длинной верёвке (ну, как упрямого мула), пешего арестанта. То есть, босого смуглолицего мужчину в характерных деревенских одеждах. Это, как я понимаю, здешний фермер. Вернее, «кампесино», если по-местному…».

— Кто такие? — демонстративно перебрасывая пистолет из одной ладони в другую, поинтересовался высокорослый лейтенант. — Что здесь позабыли? Номера на автобусе «прокурорские», но никого из вас я не знаю. Смотри-ка ты, ещё и очкастого гринго прихватили с собой…. Донья Анна? — прозрел с небольшим опозданием. — Вы ли это?

— Я, конечно же, — горделиво усмехнулась Айна. — Анна Толедо, знаменитая охотница на аллигаторов собственной персоной. Кто же ещё? Вот, господин офицер, наши пропуска. Мой и моих попутчиков по этому путешествию. Выписаны, между прочим, в Мансанильо, благодаря личным рекомендациям Педро Алонсо Силва-и-Барбоса, вашего коллеги по благородному армейскому ремеслу. Вот, держите. Прошу ознакомиться.

— Пропуска в полном порядке. Спора нет. Возвращаю. Ваш, донья. Сеньор Буэнвентура. Сеньор Толедо, моё искреннее почтение. Мистер Мэтьюз, ваш…. Но что, прекрасная донна, вы делаете в нашей провинциальной глуши?

Айна — коротко, но доходчиво — изложила легенду «о поиске подходящих лиманчиков для обустройства современной фермы, специализирующейся на выращивании аллигаторов».

— Замечательная и актуальная идея, — окончательно успокоившись и отправив пистолет в кобуру, одобрил лейтенант. — И, наверное, очень выгодная. С коммерческой точки зрения, я имею в виду…. Извините, что забыл отрекомендоваться. Лейтенант Хулио Лаурента, представляю интересы кубинской военно-морской разведки.

— Очень приятно, офицер…. Скажите, а сколько километров — до лиманов Майари? Надеюсь, мы едем в правильном направлении?

— Увы, прекрасная донна, но вы слегка заблудились. Вернее, очень даже сильно. Такое частенько случается с приезжими иностранцами. Рельеф нашего благословенного острова, он обманчив. Извините.

— Нехорошо получилось, — расстроено покачала головой Айна. — И как же нам добраться до Майари?

— Ничего сложного, сеньора. Вам надо развернуться на сто восемьдесят градусов и поехать на север. А потом, выехав на шоссе, повернуть направо. То есть, на восток. Проедете Баямо, Ольгин и

Сан-Херман. А четвёртый городок и будет — «Майари». Да и вся окружающая его местность, включая лиманы и лагуны, называется аналогично…

— Вас, лейтенант, можно поздравить? — небрежно указав рукой на связанного арестанта, вмешался в разговор Лёха. — Поймали опасного бунтаря-революционера?

— Весьма и весьма опасного, — плотоядно оскалившись, подтвердил Хулио Лаурента. — Это, видите ли, Монго Перес, якобы мирный и законопослушный фермер. А на самом-то деле — подлый приспешник и гадкий пособник здешних бунтовщиков. Именно на его ферме (и это установлено однозначно), совсем недавно прятались-скрывались братья Кастро, Юниверсо Санчес и еще с полдюжины коммунистически-настроенных ублюдков. И, более того, заслуживающие доверия люди утверждают, что этот самый Монго близко сошёлся и даже подружился с аргентинцем Че Геварой, самым опасным, на мой взгляд, из этой преступной братии.

— Решили доставить задержанного злоумышленника в ближайший полицейский участок? — беззаботно зевнув, предположил Ник. — Для развёрнутого допроса?

— Очень надо. Сейчас капрал Басол дотащит негодяя вон до того глубокого оврага. Расстреляем бунтовщика, сбросим вниз, и все дела. Другим, как говорится, в назидание…. Ах, ты, совсем забыл. С вами же — американский корреспондент…

— Можете, лейтенант, смело положиться на меня, — брезгливо поморщившись, заверил Герберт Мэтьюз. — Я политикой не интересуюсь. Совершенно и однозначно. Так что, смело расстреливайте этого коммунистического гадёныша. Буду только рад.

Высказался и выжидательно — сугубо мельком — посмотрел на Ника.

«Ситуация, блин горелый», — неуверенно промямлил задумчивый внутренний голос. — «Не хорошо это — проявлять мягкотелость по отношению к идейным и махровым сатрапам. Не правильно. Совесть потом, братец, обязательно замучит…».

Он обменялся понимающими взглядами с Сизым и Айной, а убедившись, что взаимопонимание в коллективе достигнуто, краткими скупыми жестами, незаметными для посторонних, обозначил дальнейшую диспозицию: мол, где кому находиться и через какое время начинать.

— Приметная физиономия у этого арестанта, — озабоченно покачав головой, заявил Ник. — Словно уже где-то видел её…. Капрал, пошевели-ка уздечкой, подведите негодяя поближе.

— Ой, в глаз что-то попало, — поднеся ладонь левой руки к лицу, жалобно ойкнула Айна. — Наверное, соринка. Лейтенант, посмотрите, пожалуйста.

— Конечно, донна Анна. Сейчас-сейчас…

Глухие удары. Болезненные всхлипы-стоны. Испуганное лошадиное ржание.

— Лейтенант Лаурента успешно нейтрализован, — сообщила Айна.

— И у меня два жмурика, — доложил Сизый. — Жалко, понятное дело, солдатиков.

— Значится, на поражение били? — неодобрительно хмыкнул Ник. — Ухорезы неисправимые…

— Дык…. Э-э-э…. А зачем нам пленные? Обуза, и не более того.

— Зачем, понимаешь. Обуза…. Эй, арестант. Практикуется здесь — обмен пленными?

— Ага. Конечно. Практикуется, — громко сглотнув слюну, зачастил Монго Перес. — Иногда…. Спасибо вам, господа и дамы, за своевременное спасение. Премного благодарен…. А вы, мистер, Герберт Мэтьюз?