Гвардейская кавалерия
Шрифт:
— Конечно же, нет. Кха-кха. Наоборот, буду рад и польщён, че.
— Вот, и ладушки, — довольно усмехнулся генерал-лейтенант. — Работайте, товарищи. В том смысле, что общайтесь и обменивайтесь мироощущениями. А я поехал по делам…. И не забывайте, майор, что на сегодняшний вечер запланирована ваша встреча с товарищем Хрущёвым. В шесть вечера за вами заедут. Всех благ…
«Эмка» с Ивашутиным, бодро порыкивая, укатила.
— Соратники, че, познакомьтесь с доном Андресом Буэнвентурой, — предложил Эрнесто. — Мой давний знакомый, кха-кха, по Буэнос-Айресу. А ещё он дружен со знаменитой сеньорой Анной Толедо, отважной охотницей на аллигаторов, че. Дон Андрес любезно согласился быть нашим гидом по России, так как в своей жизни успел объехать многие
После завершения процедуры знакомства они разместились в просторном автобусе, который тут же тронулся с места. Второй автобус, за стёклами которого наблюдались неприметные молодые люди в штатском, покатил следом.
Ник и Че расположились отдельно, на заднем сиденье. А остальные пассажиры — в передней части автобусного салона.
Непосредственные кубинцы, перебивая и дополняя друг друга, тут же принялись громко обмениваться впечатлениями от недавнего посещения музея.
— Столько личных вещей товарища Ленина! Неужели, они все настоящие? Даже не верится…
— И эти знамёна с транспарантами…. Для чего одному человеку — столько знамён? Он их коллекционировал?
— А ещё портреты Ленина, скульптуры, гравюры, рисунки, фотографии, а также плакаты, почтовые марки и монеты с его изображениями. Практически без счёта их…. Может, и в честь нашего доблестного майора когда-нибудь организуют что-нибудь подобное? Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха! Вот, насмешил…
— А ведь ты, Че, совсем не удивился моему появлению, — полушёпотом заметил Ник. — Почему?
— Меня предупредили, че.
— Кто?
— Один Человек, — улыбнулся странной улыбкой Эрнесто. — Человек — с «большой» буквы…. Мы прилетели в Москву позавчера. Заселились в гостиницу, че, наспех обжились. Познакомились, кха-кха, с товарищем Микояном. Интересный такой дядечка, живой и разговорчивый. Сразу видно, что очень-очень умный, че…. А на следующий день, с самого утра, генерал…м-м-м, Ива-шу-тин повёз нас на обзорную экскурсию по Москве. То есть, генеральская машина, че, катила впереди, а мы — на этом автобусе — следом. Ну, ещё и молоденький гид был, который, кха-кха, рассказывал о местных достопримечательностях. Правда, на ломаном испанском, че…. Посмотрели на всякие величественные здания, башни Кремля со звёздами на макушках, памятники, православные соборы. А ещё, че, на очень большую пушку и на огромный колокол. Красиво, конечно, че…. Потом приехали на выставку. Называется — «ВДНХ». Огромная такая, че, практически без конца и без края. Мои любопытные товарищи и гид пошли по выставочным павильонам, а меня генерал в сторону отозвал. Отозвал и, заговорщицки подмигнув, шепчет, мол: — «Садись, майор, в мою машину, на правое заднее сиденье, кха-кха. С тобой поговорить хотят, че. Садись и ничего не бойся…». С чего бы это, вдруг, мне бояться? Да и не умею я этого, че, делать…. Подошёл к машине. Взялся ладонью, кха-кха, за латунную ручку. Открыл дверку. Сел на заднее сиденье. Захлопнул дверку, че…. Шофёра в автомобиле не было. А рядом со мной сидел — Человек. Большеголовый, че, с выпуклым морщинистым лбом. Слегка лохматый. Глаза…. Необычные такие глаза, че. Одновременно добродушные и…м-м-м, всепроникающие. Словно бы прямо в твою Душу пристально смотрящие, че…. Поздоровались. Познакомились. Человека, че, звали — «Вольф Мессинг». Поговорили мы с ним минут, наверное, пятнадцать. А, может, и все тридцать. Как-то Время перестало ощущаться, че…. О чём, че, говорили? В основном, о всяких и разных философских материях. О смысле Бытия. О Пути и, че, Путях. О Жизненной Миссии каждого конкретного Человека. О Судьбоносном Повороте, который, возможно, ждёт всех нас. Где-то там, впереди, че…. Славно поболтали, короче говоря. Душевно…. А ещё Мессинг, че, пристально глядя мне в глаза, попросил, мол: — «Прошу вас, уважаемый майор, полностью доверять сеньору Буэнвентуре. Он — наш с вами общий друг, че. И лишних вопросов ему не задавайте. Не стоит. Дон Андрес, кха-кха, когда придёт время, сам вам всё подробно расскажет и объяснит…». А я что? Полностью доверяю. Вопросов не задаю. Как, че, можно
Автобусы остановились возле гостиницы «Советская».
Им навстречу — в гостиничном холле — вышел предупредительный пожилой швейцар.
«Швейцар с глазами среднестатистического подполковника КГБ», — не преминул уточнить догадливый внутренний голос. — «Уточняю, с холодными-холодными и очень-очень бдительными глазами. Нас, тёртых и битых-перебитых диверсантов, на мякине не проведёшь…».
— Товарищи, прошу вас пройти направо, в Сиреневый зал ресторана, — предложил на безупречном английском языке швейцар. — Обеденное время. Столы уже накрываются.
— Вы идите, кушайте, че, — обратился к своим коллегам Эрнесто. — А мы с доном Андресом поднимемся ко мне в номер. Поболтаем…
— Сейчас, товарищ майор, вас проводят, — заверил «швейцар-подполковник», который, как оказалось, прекрасно понимал и испанскую речь, — Александр, подойди сюда, — велел, перейдя на русский язык, широкоплечему портье с легкомысленным «лейтенантским» хохолком на темечке. — Возьмёшь на стойке ключ от «четыреста восемнадцатого» номера и проводишь товарищей. Выполнять.
— Есть! — по привычке гаркнул портье, после чего тут же стушевался и смущённо залепетал по-английски: — Следуйте за мной, товарищи. Ага. Следуйте…
«Вот же она, лестница», — принялся надоедливо ворчать вредный внутренний голос. — «И четвёртый этаж столичной гостиницы, отнюдь, не является вершиной Эвереста. Нет же, надо — в обязательном порядке — на лифте подниматься. Вернее, необходимо. Мол, таким важным и известным людям негоже — лишний раз — ноги утруждать…. А наш портье-лифтёр заметно волнуется. Вон, даже слюну, смешно дёрнув юношеским кадыком, сглотнул. Наверное, хочет попросить автограф у легендарного Че Гевары, но не решается, мол, служебные инструкции строго-настрого запрещают…».
Лифт прибыл на четвёртый этаж. Дверные створки бесшумно раздвинулись в стороны.
— Прошу, — приглашающе махнул правой рукой портье.
Покинув лифт, они зашагали по правому коридору. Портье, вежливо обогнав, остановился рядом с дверью номера «четыреста восемнадцать», вставил массивный ключ в замочную скважину и, услужливо кивнув головой, отметился очередной дежурной репликой:
— Новых вам, товарищи, революционных успехов.
— Сделаем, не вопрос, — заверил Ник, а после этого обратился к своему спутнику: — Майор, подарил бы ты чего-нибудь юному лейтенанту. Чисто на память. А?
— Подарю, конечно, че, — понимающе усмехнулся Эрнесто и, сняв с головы чёрный берет, протянул его портье. — Вот, держи, служивый.
— Спасибо вам, сеньор Comandante, огромное, — бережно взяв подарок, поблагодарил юноша и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, удалился — чуть ли не вприпрыжку — по коридору.
Они вошли в гостиничный номер.
— Как же ты теперь — без головного убора? — поинтересовался Ник. — Голова, часом, не замёрзнет?
— А, ерунда, че, ерундовая, — передёрнул плечами Че. — Меня же в эту поездку жена, кха-кха, собирала. А моя Алейда — женщина очень предусмотрительная. Она в чемодан даже три запасных берета уложила. В один из чемоданов, че. А ещё там отыщется американский кипятильник, эмалированный ковшик, несколько полых тыквочек-калебас, бомбилья и пакет с заваркой. Сейчас мы, че, воды вскипятим и мате заварим. Какой серьёзный разговор — без мате? Так, маета одна, че. Алейда, кстати, должна родить на днях….
«Во-во, Алейда, понимаешь, скоро родить должна, а он с чужими жёнами вовсю флиртует. Это я рыженькую Мари Вагнер-Ираолу имею в виду», — тут же принялся брюзжать сварливый внутренний голос. — «Чёрт знает, что такое. Ходок хренов…. А ещё в номере откровенно попахивает «норкой хорька». То бишь, грязными мужскими носками. Вон, кстати, парочка в углу валяется. Да, повышенной чистоплотностью наш легендарный майор никогда не отличался…».
Через некоторое время мате был заварен.
Эрнесто, на правах себадора (то есть, опытного «заварщика» мате), первым воздал должное ароматному тонизирующему напитку, а потом, передав Нику калебас со вставленной внутрь трубочкой-бомбильей, приступил к рассказу: