Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе
Шрифт:
Мантикора вдруг села на задние лапы - ни дать ни взять, милая домашняя кошечка. И при этом она продолжила в упор разглядывать меня.
– Ладно, - протянула я, чувствуя себя как-то глупо и неуютно под этим пристальным львино-скорпионьим взглядом.
– Мне... мне нужно идти.
И мысленно чертыхнулась, поняв, что разговариваю с животным. Помотала головой и решительно направилась к замку, продолжая чувствовать спиной взгляд золотистых глаз.
Едва войдя во дворец, я нос к носу столкнулась с герцогом Рэйстом. Он лишь мгновение смотрел мне в глаза, а затем, широким шагом сократив разделяющее нас расстояние, схватил за руку. Рывок, и моя рука, резко вывернутая им, хрустнула и ослепила
– Ты думаешь, я так долго ждал Искры, чтобы ты сбежала от меня в этот же день?
– Лицо Рэйста побагровело. Ему определенно нужно было поучиться у меня, как сдерживать внутри свою ярость. Прятать ее на дне воображаемого ящичка и запирать на ключ. Так ты становишься хозяйкой положения, а не твои эмоции.
– Целители придут в твою спальню на рассвете, а ночь тебе придется прожить с болью. Это твое наказание. Надеюсь, впредь ты будешь умнее.
Я удержалась от того, чтобы не фыркнуть ему в лицо, чтобы не допустить презрительного взгляда. Боли? Он говорил о вывихнутой руке, но знал ли он, что такое настоящая боль? Знал ли он, что такое боль в голодающем желудке, который несколько дней не видел еды?
А я знала, что это такое. Одно время, показавшееся нам бесконечным, отец прятал нас в бывшем лагере повстанцев, людей Ингвара, вздумавшего пойти против Ареса. Тогда война была в самом разгаре. Я знаю, он хотел участвовать в войне, но вернулся домой ради нас, своих дочерей, как только улеглась буря. Тогда мы верили, что опасность миновала, что Ингвар победит, но... Всегда больно, когда иллюзии и надежды разбиваются о твердь горькой реальности.
Я поднялась к себе, снова оставшись наедине со своими мыслями. Значит, лорд Рэйст почувствует, если я попытаюсь убежать снова. Но почувствует ли он применение магии? Ведь от Искры он его не ожидает. Я внимательно осмотрела браслет со всех сторон. Цельный, литой круг из необычного белого металла безо всяких украшений. Ни застежки, ничего, хотя я хорошо помнила, как Рэйст застегивал его на моем запястье. Разумеется
– магия.
Вздохнув, я попыталась направить мысли в другое русло. Даже если предположить, что я сумею отпереть замок, то что дальше? Куда мне бежать? Даже если магия поможет мне выжить в лесу, то как я доберусь до дома? Повсюду шныряют разведчики Ареса, надеясь не допустить к нему Ингвара или - еще лучше - принести его голову магу на серебряном блюде. Стоит только Рэйсту заявить о пропаже, и меня мгновенно найдут. Увы, моя магия небезгранична, и становиться невидимкой я не могу.
Так ничего и не придумав, я легла спать. Пока Ингвар не посягает на трон Ареса, мне ничего не угрожает. Но как только война разгорится с новой силой - а я не сомневалась, что рано или поздно это произойдет, Рэйст придет за мной, чтобы использовать меня в качестве энергетической подпитки. До тех пор у меня есть время придумать, как за свою свободу побороться.
А бороться я буду непременно.
Глава восьмая. Лили
Я подметала пол, стараясь не оставлять на нем ни соринки. Последнее время мой хозяин был не в себе, и я не хотела давать ему лишний повод для порки. Гаен Воргат, конечно же, тщательно скрывал положение своих дел от рабынь, но, к счастью или сожалению, я обладала острым слухом и была в курсе всего, что происходило в Непримиримых землях.
Совсем недавно дом Воргат с успехом отразил нападение дома Тинар, убив трех магов и пленив остальных двух. После этого лорд решил сразу же атаковать уязвимый теперь соседний дом, пока они не успели к этому подготовиться. Довольно легко Воргат завладел домом Тинар, сильно ослабленным войной с домом Брега. Земли объединились, а плененные маги Тинара без лишних сомнений перешли на сторону Гаена. Им было, в общем-то, все равно, за кого воевать, лишь бы им за это платили.
Все бы ничего, если бы Брега также не отбил у соседей земли. Магов у них было на порядок больше, а влияние – выше. Это заставило Гаена затаиться в собственном доме, опасаясь нападения магов дома Брега. Именно поэтому он и был в последнее время не в духе.
Вследствие этого моя, и без того не особо счастливая жизнь, стала еще хуже. Гаен придирался ко всему, каждый раз наказывая меня за малейшие провинности – незамеченный островок пыли, недозрелое яблоко, поданное к столу, крохотное пятнышко на выстиранной одежде. Тогда приходилось тут же опускаться на колени, видя тянущиеся ко мне руки с зажегшейся на кончиках магией. Я сжималась в ее ожидании новых мук, и молча глотала слезы, когда они приходили. Иногда наказанием служила и плеть, но чаще всего Гаен применял ко мне ненавистную магию боли, получая от этого особое извращенное удовольствие.
Привыкнуть к боли невозможно – это я поняла после нескольких дней, проведенных в доме Гаена Воргата. Она может лишь немного притупиться, но чувствовать ты ее будешь всегда. Я смогла немного приспособиться к наказаниям вынужденного хозяина. В те моменты, когда на меня обрушивалась плеть или магические искры боли, я представляла, что это не мое тело мучительно страдает, а чье-то чужое. Будто бы я присутствовала при наказании человека, не имеющего ко мне никакого отношения. Становилось легче, правда, совсем немного.
Тяжело вздохнув, я окинула взглядом помещение, в котором находилась, поняв, что на сегодня уборка закончилась. Но это никоим образом не означало, что теперь я могла спокойно бездельничать. Обязанностей у меня еще было море, а отдыхала я вообще только тогда, когда спала. Пять драгоценных часов.
Я была худа настолько, что практически просвечивалась. Голова постоянно кружилась от нехватки еды, а кожа была бледнее, чем у народа Снежных земель. Несмотря на слабость, я понимала – жаловаться Гаену бесполезно. А если поддамся упадку сил и стану плохо выполнять свою работу, меня просто накажут.
Старая рабыня, видя мое состояние, иногда улучала момент и всучивала мне фрукт или хлеб. Иногда мне даже доставался небольшой ломоть мяса.
Мы обе понимали, чем чревато ее поведение. Воргат приказывал магам следить за тем, чтобы повариха при готовке и пробе еды не положила в рот лишний кусочек. Что тут говорить о том, что подкармливать меня было категорически запрещено – поварихе такое своеволие грозило крупными неприятностями. Но, несмотря на это, мне периодически выпадал какой-нибудь лакомый кусочек, а я, в свою очередь, старалась максимально облегчать рабыне работу на кухне.
У нас с ней даже появился общий секрет – мы научились разговаривать беззвучно, не привлекая внимания стоящих на страже магов. Конечно, прибегать к чтению по губам постоянно было опасно, да и невозможно, но даже пары фраз в день для рабынь, игнорируемых всеми и вся, было вполне достаточно, чтобы ощутить незримую поддержку друг друга.
Причина нашей молчаливости кроилась не в нелюдимости обеих, а в хорошо вызубренных нами правилах. Рабыням запрещено было долго разговаривать друг с другом. Выходить из комнаты по ночам – тоже. Неважно, как сильно тебе это нужно, до того момента, как проснется глава дома, собственная комната оказывалась тюрьмой. Если выйдешь, и тебя поймает стоящий на страже маг – сурового наказания не избежать.