Гвендолин
Шрифт:
Хватает двух атак, чтоб хлипкая прогнившая заслонка упала под натиском кулаков огромного воина.
– О! Еще двое! – радостно склабится он. Его белые зубы опасно поблескивают в свете выглянувшей из-за туч луны. – Гуннар! – оборачивается он и кричит кому-то за спиной. – Тут еще двое рабов.
Последние слова заставляют буквально содрогнуться от страха. Именно в этот момент я понимаю, что все по настоящему. Это не сон, не кошмар. Через несколько минут я превращусь в бесправную рабыню, меня продадут, возможно высекут, если буду сопротивляться, и увезут далеко-далеко от дома. Мне больше не суждено увидеть ни маму с папой, ни младшего брата, ни родных стен любимого Кинлоха. Никогда больше я не пробегусь босиком по мягкой шелковистой траве омытых дождями изумрудных холмов дорогого сердцу Эри, не полюбуюсь на закат над морем в Рейроке, не поеду учиться в Академию, как мечтала с детства. На глазах вскипают слезы, и я до боли стискиваю зубы, стараясь сдержать их. Я же теперь мужчина, парень, не девушка, а они не плачут. Надо найти выход, сбежать, скрыться. И если я не придумаю, как это сделать сейчас, то потом, когда мы выйдем в открытое море, шанса не будет никакого.
Захватчик переступает порог и вздергивает Ульриха за шиворот, вынуждая подняться с колен на ноги.
– А кто это у нас тут спрятался? – сплевывает через щель в зубах варвар, внимательно разглядывая тщедушного послушника, безвольно обвисшего у него в руках.
– Мы не прятались, – тихо отвечаю, тоже поднимаясь с колен. – Мы молились Лудду, чтобы ниспослал нам спасение.
Викинг выпускает Ульриха, и тот едва не падая на пол, поспешно отодвигается подальше от воина.
– Кто это пищит тут? Мышь? – ржет это животное, делая шаг ко мне. Я невольно пячусь назад, пока не упираюсь спиной в деревянную стену. Рука захватчика уже тянется к моей голове в намерении скинуть надвинутый по самые брови капюшон, но в этот момент в домик входит еще один варвар, судя по всему тот самый Гуннар.
– Развлекаешься, Сван? – он окидывает взглядом обстановку вокруг. – Смотри не заиграйся. Ингвар сказал, чтоб всех монахов в целости и сохранности доставили к нему.
– Да помню я, помню, – раздраженно хмурится отступивший от меня Сван. Снова подхватывает за шкирку Ульриха и слегка подталкивает вперед.
– Слышали, монахи? Марш на выход!
Ульрих, сделав пару шагов, застывает, кидая на меня осторожный взгляд. Я отлепляюсь от стены и старательно обхожу стоящего посреди комнаты воина.
– Живее! Чего ползете как снулые ежи? – рыкает на нас Гуннар, и мы торопимся выйти во двор.
Глава 2
Я стараюсь особо не смотреть по сторонам и не думать, что случилось со стражей отца, сопровождавшей меня в поездке, с добрыми монахами, которые посмели оказать сопротивление, с приехавшим вместе с нами небольшим караваном паломников. Мой взгляд направлен в спину впереди идущего Гуннара и только туда. Я боюсь, что, увидев смерть этих людей, не сдержусь, не сумею обуздать свою магию, и моя сила вырвется наружу, неся погибель не только мне, но тем, кто еще остался жив.
– Это последние, – говорит кому-то Гуннар, наконец, останавливаясь.
Я едва не утыкаюсь носом ему в спину, но все-таки в последний момент ухитряюсь затормозить, в отличие от Ульриха, который изо всех сил толкает меня между лопаток. Сдавленно охаю и лечу вперед. Наш конвоир отступает в сторону, а я буквально врезаюсь в чью-то твердую, словно вылитую из стали грудь. Меня крепко хватают за плечи, не позволяя упасть, и легонько встряхивают.
– Смотри куда идешь, заморыш, – гаркают откуда-то сверху.
Медленно поднимаю голову и встречаюсь взглядом с поразительными светло-голубыми, как весеннее небо, глазами. Капюшон падает с головы, открывая сцапавшему меня викингу мое лицо.
Он подозрительно прищуривается, внимательнее вглядываясь в открывшуюся его взору картину, и гневно хмурит брови.
– Тут что, еще и дети? – швыряет он меня в руки кинувшемуся за мной Ульриху.
Я искоса осторожно смотрю на настоятеля и вижу его удивленный взгляд, направленный на нашу парочку. М-да, преподобный Августин явно узнал меня в этом облачении, но надеюсь, что не выдаст.
– Это не п-п-п-послушник… – запинаясь отвечает побледневший настоятель. – Это...э-э-э-э… племянник мой. Приехал навестить нас и осмотреть жизнь манистера изнутри.
– Племянник, говоришь, – скептически поднимает бровь викинг, выискивая между мной и “дядюшкой” схожие черты. – Ну-ну.
Я тоже кошусь на кругленького пухленького Августина, понимая, что мы с ним похожи, как день и ночь. Впрочем, чего только в жизни не бывает.
– Итак, Гуннар, – наконец, потеряв к нам интерес, говорит варвар, уже перейдя на свой родной язык. – Теперь, я надеюсь, вы всех собрали?
Я беспокойно оглядываю толпу гомонящих монахов, и вновь перевожу взгляд на викингов.
– Да, Ингвар, – сдержанно кивает тот, внимательно осматривая испуганных пленников, а к нему присоединяется еще несколько воинов, среди которых и Сван.
– Тогда ведите старую Йорун, пускай принимается за дело, – приказывает Ингвар.
Сердце в груди начинает стучать, как сумасшедшее. Что за дело? Кто такая эта Йорун?
Некоторые из монахов тоже, как и я понимают язык варваров и теперь в волнении переглядываются друг с другом. Похоже, эти дикари решили принести нас в жертву своим кровавым богам?
Нервно сглатываю, припоминая страшные сказки, которые мне рассказывала Гертруда о жестоких воинах, приплывающих на своих драккарах, вырезающих целые поселения, продающих людей, как скотину на невольничьих рынках. “Они не знают страха. И жалости не знают”, – говорила она. “В их глазах пламя войны, а сердце закованное в броню. Они поклоняются беспощадным богам-близнецам – Кату и Кате, и приносят им людские жертвы, окропляя землю кровью”, – невольно в голове начинает звучать тихий голос пожилой няни.
Передергиваю плечами, стараясь скинуть наваждение, и, внезапно, вижу перед собой жуткую старуху. Ее голову покрывает некогда красный, а теперь уже линялый платок, из-под которого торчат спутанные седые космы. Губы женщины раздвигаются в улыбке, открывая щербатые зубы.
– Начнем с этого! – указывает она на меня скрюченным иссохшим пальцем.
Глава 3
В страхе цепляюсь за руку Ульриха. Что эти чудовища собрались со мной делать? С нами всеми? Но меня безжалостно хватают за плечи и подталкивают поближе к ведьме, уже успевшей отойти к разожженному костру. Она еще раз пристально вглядывается мне в глаза, и на минуту, нет на секунду, мне кажется, что она читает мои мысли, мою душу. В черных очах Йорун таится легкая понимающая ухмылка, которая, стоит мне только приглядеться повнимательнее, сразу же бесследно пропадает. Может мне это только показалось?