Х 3
Шрифт:
Просто потому, что люди сражались с монстрами, воспринимая их как такие же куски мяса, просто другой формы. Но я видел отличие. Теперь увидел. Все дело в эфире. Плоть — вторична.
Мы сражались с энергией, которую не понимаем до сих пор. Энергией, способной менять материю на невозможном для понимания уровне. Иные — лишь форма, оболочка, инструмент. Эфир был основой, а его невозможно просто уничтожить.
Это для нас эфир был просто топливом, недоступным для человека ранее. Для Иных эфир был пластилином, из которого можно вылепить все что угодно, если только знать, как им
Сражаться с Иными — все равно, что сражаться с изначальной материей. Все равно, что рыбе сражаться с океаном. Если бы люди видели то, что сейчас вижу я, то они бы нанесли ядерный удар по самим себе.
Потому что единственный способ победить это — остановить экспансию. А если человечество самоустранится, то Иным будет некого поглощать. Чистая победа.
– Смотри, смотри, – радостно пихнул меня в бок Черный. – Сейчас самая интересная часть будет. Вот, это про меня.
И поток сознания сместился до одного человека, на события, предшествующие ядерному апокалипсису, это был самый разгар войны. Это был рядовой сотрудник бывшей корпорации, один из ученых-генетиков. Молодое лицо было хорошо мне знакомо. Да, не хватало множества морщин, сгорбленной спины и седых волос, но и без них я легко узнал Элиота.
Ученому пришла гениальная идея скрестить ген человека и Иного, чтобы создать новых суперсолдат. Разумеется, эта идея не возникла у него из ничего. Ее ему нашептала пожилая женщина, работавшая в той же корпорации. В постаревшей женщине легко узнавалась Мать Иных, ведь я видел ее суть. Но человечество даже не подозревало, что их злейший враг помогает людям «бороться» с внеземной напастью.
Так удачно в мире появились Джаггернауты. Для людей это просто новый вид особо опасных Иных, но сейчас я чувствовал скрытый в их генетическом коде потенциал. Это была проекция паразита. Отпечаток его сознания что ли.
Скрещивание прошло успешно, пусть и не с первой попытки. Люди создали наномашины, чтобы сдерживать и брать под контроль геном Иных. Было создано множество разных видов, но ключевыми стали именно Черные Дьяволы. Нас было много, и каждый нес в себе отдельную проекцию кристалла.
– Видишь, видишь? – тыкал Черный в энергетический сгусток отпечатка. – Это я. Какой маленький, такой хорошенький. Утю-тю. Какая прелесть.
Отпечатки находились в спящем состоянии и развивались самостоятельно, без связи с первоисточником. Некоторые Черные Дьяволы неосознанно убивали своих подсаженных попутчиков силой воли. Другие не справлялись и сходили с ума. Были и те, чьи сознания объединялись незаметно для хозяев.
Именно последние и были целью эксперимента. Идеальный симбиоз паразита и хозяина. Незаметный, выжидающий, мягко берущий под контроль и делающий цели изначального кристалла целями химеры.
Затем что-то пошло не так. Вмешалась некая третья сила, которой не было в этих образах. Кто-то раскрыл план Матери, и химер начали незаметно истреблять, впоследствии объявив опасными тварями.
Хотя на самом деле опасными оказались лишь Черные Дьяволы. Был еще один вид Иных-катализаторов, чья розовая кровь несла в себе ключ-активатор. При соединении Черного Дьявола с ключом заложенный в генах отпечаток активировался. Но этих монстров тоже уничтожали в первую очередь.
Впрочем, не всех, раз позже в Альтаире появился наркотик на основе их крови — тот самый розовый порошок.
Тем временем осталось всего три подопытных образца. Я, Роберт Хофф и мэр Канопуса Хард.
Роберт и Хард были неинтересны Матери, потому что полностью подавили в своем сознании ген кристалла. Они были людьми крепкими, волевыми и полностью владели собой. Таким же был и я, потому меня тоже оставили в живых.
А затем случилось то, что случилось. Амнезия, подсаженные воспоминания, работа на Инквизицию. И что-то эти твари сломали в моем сознании, повредили. Груз ненастоящих воспоминаний продавил броню воли, и отпечаток сознания кристалла вырвался на свободу.
Он не смог взять верх, хотя и пытался, притом довольно часто. Так появился тот, кого я называю Черным.
— Ты не часть меня, — произнес я. — Ты подсаженная тварь.
– Мы росли и развивались вместе, – серьезно произнес Черный. – Я твоя другая сторона. Ведь перестав быть человеком и став химерой, ты не мог остаться прежним. Но при этом ты все еще считаешь себя человеком, восьмерка. Так почему я тоже не могу им быть?
— Потому что, блядь, не можешь, — прорычал я.
– Философия, – равнодушно пожал плечами Черный. – Эклектика сознания и вечный спор о том, является ли человек богом али тварью дрожащей. Суть одна, восьмерка. Мы похожи, потому что мы то, что мы едим. А едим мы с тобой одно и то же. Во всех смыслах этого слова. Одно тело, одно окружение, одна жизнь на двоих.
— И к чему это все? — прорычал я. — Зачем?
— Хороший вопрос, — раздался голос Матери. Теперь в этом потоке сознания появилась и она, в том же белом халате и очках, как в день первого контакта. — Дело в том, что я выполнила свою задачу. Создала основу, собрала сведения, подготовила почву, вырастила своих детей. Но оно, — кивок в сторону кристалла, — эволюционирует, развивается, становится больше, сильнее, эффективнее. И ты, мой дорогой сын, станешь новой ступенью эволюции. Ты возвысишь наш вид, поведешь его дальше, сначала этот мир, затем следующий.
— Что за хрень она несет, Черный? — напрягся я.
А Мать тем временем нежно обняла громаду Черного сзади и продолжила шептать:
— Мы с тобой пойдем по мирам, неся его величие. Я буду рожать новых детей в каждом новом мире. Они будут лучше и лучше, сильнее и сильнее. Но я не солдат, не воин и не захватчик. А вот ты, — ее голос наполнился гордостью, — ты да. Ты поведешь своих братьев, перед тобой будут падать города и целые цивилизации. Ты будешь командовать бесконечными армиями в бесконечных мирах.