H2o
Шрифт:
— У нас проблемы, — сказала Дагмар. — Вы, наверное, слышали: босс исчез, оставив странные распоряжения, на местах не могут разобраться… Так что все операции по филиалам приостановлены, счета заблокированы, а персонал пока распустили по домам.
Точно, она ведь работает в «Бизнес-банке», мы еще тогда обратили внимание. Сотрудница пропавшего Георга Пийлса, маленькое звено все той же захлестнувшейся вокруг нас цепи. Что ж, совпадений не бывает; Анна не удивилась.
— Далее не знаю, что я буду делать… — пожаловалась девушка. — Если нас вообще закроют. Куда я пойду?
С Олегом она явно собиралась разыгрывать именно эту карту,
— Разве мало других банков?
— Вы знаете, не так уж много. Центробанк — закрытая контора, туда не попасть без знакомства. А в местных совсем уж смешные зарплаты… И потом, если лопнет «Бизнес-банк», это ударит по системе в целом. Начнется паника, массовое закрытие депозитов, мелкие банки будут валиться один за другим, — она передернула плечами. — Как в девятнадцатом году.
А ведь и вправду умненькая девочка, признала Анна. По крайней мере, у себя в экономическом колледже она старательно конспектировала лекции. Девятнадцатый год… она тогда хоть уже родилась?
— Ну, для кризиса, как в девятнадцатом, недостаточно закрытия отдельно взятого банка. Нужны объективные факторы дестабилизации…
— Вам кажется, их нет?
Голосок Дагмар прозвучал неожиданно уверенно, резко. Машина вильнула на скользкой дороге, Анна крутнула и жестко зафиксировала руль: опять перебои в двигателе. Она права, наша милая образованная барышня. Есть. Начиная с… нет, цепочка Викторовых комбинатов вдоль побережья — это уже кульминация, зримое воплощение цепи, на наших глазах заковывающей куда больше, чем отдельные человеческие судьбы. А предчувствие надвигающегося кризиса туманом конденсировалось в воздухе уже давно, начиная с бесснежной зимы, продолжаясь парадоксальной весной, которая вот-вот все-таки наступит, если верить пророчествам равнодушного философа Йоны. И еще масса странных необъяснимых мелочей — трещин, осколков, блуждающих огней — последние месяцы наполнявших жизнь чувством ирреальности, несовместимым с настоящей самозащитой. Когда рванет, обрушится, полетит ко всем чертям, мы даже не удивимся.
Катастрофа уже произошла. В нашем сознании, подготовленном ко всему, приученном все принимать как данность. Рыбаки не станут протестовать против свернутого сезона лова, местные жители — против тотальной застройки побережья, Олаф — против циничного отстранения от бизнеса, Дагмар — против падения банка, мы сами — против краха Фонда, этой фикции, тем не менее много лет игравшей роль дела нашей жизни. Виктор проделает здесь все что захочет, не встретив ни малейшего сопротивления. У него получится — потому что он, в отличие от нас, от нас всех, вместе взятых, знает, что такое свобода.
Правда, есть еще один человек, которому это известно. Который тоже сделал ее доминантой своей жизни, хотя, в отличие от Виктора, не получил с этого никаких дивидендов. Он чужой здесь, кардинально противоположный по личностным установкам, по образу жизни, по менталитету, по всему! — и потому он опасен. Недаром же наши знакомцы из органов именно сейчас сфокусировали на нем свой интерес; впрочем, они никогда и не теряли его из виду.
Один-единственный свободный человек. Противостоять этой махине?
Или попросту послужить окончательным, финальным фактором дестабилизации.
— Что-то с мотором? — спросила Дагмар, и Анна вспомнила о ее существовании. Действительно, двигатель уже в открытую частил перебоями, смущая даже барышню, никогда в жизни, наверное, не сидевшую за рулем.
— Бензин кончается, — бросила Анна. — Ничего, уже заправка скоро.
Заправка при въезде в город приветливо светила сине-бело-зеленым лого. Она относилась к одной из крупных международных сетей, которые одинаково успешно сотрудничали и с нефтетрейдерами, и со жмыхами, и с компаниями прочих транспортных альтернатив: тут можно было и залить в бак любое топливо, и подзарядить аккумулятор какой угодно конфигурации. Кроме, пожалуй, термоядерного: этому виду энергии до сих пор не доверяли здесь, в стране, где привыкли ничего не забывать и всегда рассчитывать на худшее.
Чихнув напоследок, машина встала, не дотянув до синей черты поперек дороги буквально полутора метров. Повезло: можно и не толкать, шланга должно хватить. Анна выбралась из машины и пошла договариваться.
Заправка была пустынна, как и практически все время: число автомобилей в городе в последние годы хоть и росло, но почти так же медленно, как восстанавливались после кризиса вырубленные леса. Меланхоличный рабочий в комбинезоне цветов компании выполз из своей каптерки лишь после того, как Анна минут пять колотила в стекло. Выслушав ее, посмотрел непонимающе, будто его попросили засвидетельствовать брак или оказать первую медицинскую помощь. Впрочем, они всегда так себя вели.
— Только возьмите длинный шланг, — предупредила Анна.
— Какая альтернатива? — наконец спросил заправщик.
— Бензин.
— Бензина нет.
— То есть?
Такого еще не бывало — чтобы не оказалось бензина. При отсутствии стабильного сбалансированного спроса сетевые заправочные компании держали марку за счет постоянной готовности к обслуживанию любого заказа. Впрочем, в эти механизмы Анна никогда особенно не вникала. Бензин стоил дорого, однако консерватор Олаф не признавал более демократичные альтернативы. Зачем? — бензин был всегда.
— Нету, — повторил рабочий и развернулся назад в каптерку.
— Подождите, — окликнула Анна. — У меня еще аккумуляторный на резерве. Зарядите?
Он обернулся, кажется, с проблеском интереса в глазах:
— Термоядерный?
— Нет, что вы, обычный.
— Извините, барышня. Установка барахлит.
Анна шагнула вперед:
— Значит, так. Или вы заправляете машину, или я звоню в ваш головной офис. Прямо сейчас.
Заправщик пожал плечами:
— Звоните, мне-то что?
Ну, это он слабовато представляет, на что мы способны, усмехнулась Анна. Оттеснив рабочего, она прошла перед ним в каптерку и огляделась в поисках телефона. Номер для экстренной связи с начальством наверняка отпечатан где-нибудь над аппаратом, оттуда мы его и узнаем, а этот меланхоличный чудак в жизни не догадается. «Нет бензина», ничего себе!.. и даже «барахлит установка»!
В каптерке было тепло и уютненько. Глянцевые дивы по стенам, мягкий диванчик, стол с электрочайником, работающий телевизор напротив. Передавали столичные парламентские новости, какая-то сногсшибательная дамочка-депутат подробно рассказывала, каких дизайнеров и визажистов она предпочитает. Н-да, непыльная у мужичка работенка.