Хамелеон 4
Шрифт:
— Это я-то бесцеремонно украл? — аж взвился услышавший подобную трактовку произошедшего и так изрядно задерганный со всех сторон авиастроитель, на которого товарищи из НКАП свалили одновременно столько задач, что впору было идти вешаться. Но Николай Николаевич стойко тащил свой груз ответственности, не забывая, впрочем, постоянно строчить в НКАП кляузы на нерадивых смежников, поставляющих ему что угодно, но только не то, что было необходимо. Это, кстати, также касалось и неожиданно присланного из Перми двигателя М-82, который для И-180 не подходил, так как был для того слишком тяжелым, а для проектируемого И-185 не годился в силу слишком малой мощности — всего 1675 лошадиных сил на взлетном режиме, вместо 2000 требуемых по ТТХ самого самолета, создававшегося под М-71. В чем, правда, была вина не столько этих самых смежников, сколько всей системы в целом. Ведь, если у авиастроителей имелись свои утвержденные планы на те или иные крылатые машины, то у моторостроителей эти самые планы были уже свои — не всегда совместимые с таковыми их «конечных клиентов». В общем, бардак в советской авиапромышленности был еще тот! — Скорее, это мне бесцеремонно
— Не богохульствуйте, — о чем тут же сделал ему замечание Геркан и, убедившись, что никто лишний их не видит, быстро перекрестился сам. Да, он всё еще верил в послание ему знаний о будущем свыше, отчего и вернулся к религии, хоть для него это и было опасно. — Господи, прости нас грешных.
— Хм. Так вы же красный командир. Причем в высоких званиях. Разве вам можно веровать? — оказался изрядно сбит с толку таким неоднозначным поведением визитера главный конструктор ГАЗ №1, но также поспешил перекреститься, не забыв при этом попросить у Всевышнего прощения за свой язык.
— Официально нельзя. Но когда в бою становится очень страшно, то можно. Знаете, как говорят, — «В окопах не бывает атеистов». Вот так и мы с вами находимся сейчас на передовой своих невидимых фронтов. И не имеем никакого права проиграть или же погибнуть. — Кто-нибудь мог бы задаться вопросом, с чего это вдруг Александр Морициевич решил разоткровенничаться с малознакомым ему Поликарповым, открывшись тому с такой опасной для собственного положения стороны. Но именно таким вот образом он посчитал возможным втереться к тому хотя бы в минимальное доверие, что было крайне необходимо для осуществления общего «двигательного замысла» самого Геркана. Ведь если бы авиаконструктор уперся намертво и ни в какую не пожелал бы переделывать свой И-200 под совершенно неизвестный ему и пока ещё сырой мотор М-82, в скором времени немалые проблемы возникли бы именно у «танкиста», а не «авиатора». Да, потом, по прошествии пары лет, всё бы встало на свои места. И доведенный до удобоваримого вида двигатель стал бы нарасхват, как горячие пирожки. Но потом это было бы потом, а ему требовалось поставить точки над «и» здесь и сейчас. Пока еще имелось время для маневра.
— Красиво сказали. Тут не поспоришь. Бои действительно приходится вести каждый день и много с кем. Но я всё же хотел бы вернуться к вопросу М-82. Насколько я уже понял, данный мотор попал ко мне не без вашего вмешательства. И я хочу знать лишь одно! Зачем? Зачем это вам? — Приняв пояснение насчет веры, как оно есть, вернулся к былой и главной теме разговора Николай Николаевич.
— Всё дело в вашем истребителе. В И-200. Точнее, в его моторе. — Опасаясь быть подслушанным в четырех стенах, Александр изначально пригласил главного конструктора завода поговорить по время их прогулки по той причине, что план его был уж очень неоднозначен. И какими-нибудь рьяными службистами из когорты сотрудников НКВД вполне мог быть превращен в самый настоящий антисоветский заговор. Тогда как с Поликарповым, наверное, единственным авиаконструктором во всей стране, этот самый план как раз возможно было обсудить. Хотя бы просто обсудить для начала. Больно уж тот ратовал за движки с воздушным охлаждением и даже недолюбливал свои же собственные машины с V-образными рядными моторами, включая, кстати, сам И-200. — Вы ведь на него установили М-35 конструкции Микулина? Верно?
— Да. Верно, — не став отрицать, кивнул головой один из основных создателей данного самолета, в котором хорошо просматривались черты присущие старичку И-16.
— И вам самому не сильно нравится это. Я имею в виду монтаж мотора водяного охлаждения. — Не спросил, а констатировал известный ему факт Геркан. Что, впрочем, не было особой новостью для Николая Николаевича, который сам, нет-нет, да называл в сердцах И-200 «нежеланным ребенком».
— Да. Это тоже верно, — и тут тоже кивнул головой Поликарпов.
— Мне это также не нравится, — удивил собеседника своими словами Александр, впрочем, не став городить новые вопросы, он тут же развернул свою мысль. — Ведь я верю в ваш талант авиаконструктора. И верю, что И-200 встанет на вооружение ВВС РККА. Что будет хорошо для вас и вашего КБ. Но! — приподнял он указательный палец в знак акцентирования внимания на своих словах. — Есть одно большое «Но»! Данный успех станет крахом главнейшей на сегодняшний день танковой программы страны. И наркомат, в котором я служу, никак не может допустить чего-то подобного. Точно так же, как ваш, авиационный наркомат, не станет отказываться от успеха принятия на вооружение столь необходимого нового скоростного истребителя. А это приведет лишь к одному — войне на самых верхах двух наркоматов и потере огромного количества времени, что мною, что вами, в ожидании конечного итога битвы в верхах. Вот дабы избежать подобного исхода, я сделал так, чтобы вам отправили лучший из всех построенных образцов мотора М-82. Между прочим, созданного за счет средств моего главного управления! — не забыл уточнить столь немаловажный факт Геркан. — И потому я приехал к вам, чтобы обсудить вопрос моторов в целом и договориться о некоем взаимодействии. Или скорее даже о некоем невмешательстве в сферу интересов друг друга.
— Больше конкретики, товарищ Геркан. Пока я не услышу суть вопроса, не вижу никакой причины о чём-то с вами договариваться, — естественно не кинулся сходу в «горячие объятия» гостя ничего хорошего не ожидающий от данного разговора Поликарпов. Более того, он уже начал прокручивать в уме, кому и что необходимо написать о таковой беседе, чтобы самому не стать в очередной
— Хорошо. Вот вам конкретика, — перестал ходить вокруг да около изрядно нервничающий Александр. Всё же не яйцо для яичницы сейчас разбивал, а вел разговор, способный привести его к расстрельной стенке. — Новый истребитель, несомненно, будут строить тысячами штук. С этим, надеюсь, вы согласны? — на всякий случай уточнил он у авиастроителя.
— Если примут на вооружение, то да, согласен, — не стал отрицать тот очевидного факта и тут же кивнул головой в знак подтверждения сказанному.
— Это значит, что московскому заводу за номером 24 потребуется очень быстро выдать на-гора все эти многие тысячи штук моторов, хотя он и сейчас-то не сильно успешно справляется со спущенным ему планом производства. Я это всё к чему говорю, — наконец подвел к главному Геркан. — Мы завершили испытания новейшего тяжелого танка. Машину, которую, начиная с этого года, также будут производить тысячами штук. Пока что на неё идет только двигатель М-34. Естественно, в танковой модификации. И пусть их массовое производство покамест не развернуто на полную катушку, уже сейчас мне видно, что мы с вами банально сталкиваемся лбами в битве за продукцию 24-го завода. Чего я очень сильно желаю избежать. Именно поэтому я приехал к вам с большой просьбой попытаться адаптировать планер И-200 под мотор М-82. Точнее даже не так. Не адаптировать, а даже несколько перепроектировать планер, чтобы сделать их буквально созданными друг для друга. Ведь с И-180 у вас вообще беда, насколько мне известно. В который раз уже, и его, и вас, подвел никак не желающий должным образом работать мотор запорожского завода. А пока лишь только спроектированный вами И-185… Скажем так. Я опять же верю, что он полетит. И полетит неплохо. Вот только двигателя для него у вас покуда нет. Нет в металле, я имею в виду. А М-82 у вас есть. Есть прямо в руках. Бери и работай. Так как вам возможный обмен? Вы уступаете мне V-образные двигатели товарища Микулина, а я отдаю вам уже готовый и прошедший 50-часовые государственные испытания радиальный М-82. И в нагрузку к нему его 7-цилиндровую половинку — М-21, который сможет идеально встать на какой-нибудь новый учебно-тренировочный самолет. На УТИ-26 товарища Яковлева, к примеру, чтобы не растрачивать на учебную машину полноценный боевой двигатель. Ну, или на какой другой на ваше усмотрение.
— А вы вообще с чего решили, что я в принципе захочу пойти вам на встречу в столь непростом вопросе? — с полминуты порассматривав в глубокой задумчивости заявившегося к нему гостя, Николай Николаевич задал очень логичный и более чем адекватный вопрос. Что ни говори, а речь они ныне вели не о какой-то там мелочи, а о будущем аж двух жизненно важных направлениях в двух первостепенных областях обороны страны. Танки и истребительная авиация! То, что в прошедшем году принесло СССР победу в боях с японскими милитаристами! Таким разговорам пристало звучать где-нибудь в залах Кремля, на уровне Политбюро и СНК, но никак не вот так — походя на заснеженной московской улице всего лишь двумя какими-то технарями. Ну, хорошо! Не какими-то, а очень даже о-го-го какими! Но ведь отнюдь не представителями органов власти страны! Ведь то, что происходило прямо сейчас, выглядело каким-то сюрреализмом! Паноптикумом!
— Во-первых, вы сами этого желаете. Желаете уйти от слишком язвимого в бою мотора с жидкостным охлаждением, малейшее повреждение которого будет приводить к неизбежной потере самолета, — принялся показательно загибать пальцы Геркан, давая пояснения об истоках своей уверенности в положительном исходе нынешней миссии. — Во-вторых, у меня нет иного выхода, кроме как договориться с вами по-хорошему, дабы не терять драгоценное время в бодании по-плохому. Вы как очень умный человек, с отличными аналитическими способностями, сами должны видеть, к чему всё в мире движется. Пока нас лишь проверяют на прочность. Пробуют ткнуть ножичком, то тут, то там. Смотрят на реакцию и на демонстрируемые в ответ зубки. Но, боюсь, уже в самые ближайшие годы навалятся всерьез. И такие, как мы с вами, должны здесь и сейчас сделать всё возможное, чтобы Красная армия была готова к ждущим её вызовам на все сто процентов, — открыто сказал он про то, во что никто не желал верить, но к чему все действительно активно готовились. Те же французы, осознав всю глубину той пропасти, в которую скатилась за годы послевоенной жизни их собственная авиационная промышленность, уже приняли на вооружение первую партию из 100 американских истребителей «Кертисс-75А», он же в девичестве Р-36 «Hawk» — то бишь «Ястреб». И, вроде как, не собирались останавливаться на достигнутом, уж слишком сильно разочаровавшись в собственных новейших машинах, за исключением разве что Девуатина 520, который, впрочем, уже вообще ни в чем не превосходил новейшую модель «Е» германского Ме-109. — В-третьих, вы отнюдь не один в СССР проектируете хорошие самолеты. Новая когорта инженеров-авиастроителей уже подросла. И вы сами прекрасно это видите. К примеру, в этом месяце уже взлетел первый опытный экземпляр И-301. И что-то мне подсказывает, что планер данной машины буквально создан для стыковки с М-82. А потому, пожалуйста, цените, товарищ Поликарпов, что в первую очередь я пришел договариваться именно с вами. — Да, на прототипе будущего ЛаГГ-3 применялся другой мотор, нежели на И-200 — являвшемся прототипом МиГ-3. Но тут ведь виделось возможным сыграть вовсе на выбивание — сразу попытавшись получить на руки точно проверенный информацией о будущем Ла-5 и тем самым банально закрыть путь в небо машине Поликарпова. — И, наконец, в-четвертых! Вы лично мне обязаны! Очень сильно обязаны! Обязаны тем самым положением, которое ныне занимаете! — теперь уже без всяких ноток былого заискивания в голосе, а более чем твердо, словно непосредственный начальник нерадивому подчиненному, произнес Геркан.