Хамелеон 4
Шрифт:
— Тоже много, — опять посетовал Геркан. — И больно уж он громоздкий! Сколько у него диаметр выходит? Метра полтора? — пока двигателист не начал говорить о возможности дефорсирования, краском опять увел беседу чуть в сторону, дабы в конечном итоге прийти к вопросу снижения габаритов моторов, каким собственно путем и появился в известной ему истории легендарный М-82[3].
— Несколько меньше, — легко повелся на незамысловатую уловку в разговоре ничего не подозревающий об истинных планах своего собеседника Аркадий Дмитриевич. — 1375 миллиметров.
— И это тоже много, — вновь покачал головой заезжий гость, принявшись далее откровенно придумывать, — в моторно-трансмиссионное отделение танка никак не влезет. — Его бы чуть поменьше сделать? Как? Можно?
— В принципе — можно, — не сдержав тяжелый вздох, кивнул головой Швецов. Увы ему, но надежда сбыть заезжему гостю уже почти готовый
— У него, как я полагаю, диаметр цилиндра точно такой же, как у старичка М-25 и всех его производных? — вместо ответа, задал встречный вопрос Александр, поскольку именно озвученный факт, как нельзя кстати, подводил к столь нужному ему конечному результату.
— Совершенно верно. 155 с половиной миллиметров. А ход поршня — 174 с половиной, — ответил чуть больше, чем спрашивали, Аркадий Дмитриевич.
— А вот вы знаете, что? Подсократите что ли ход поршня до значений размера диаметра цилиндра. Это ведь повлечет за собой уменьшение не только самой поршневой группы? Я прав? — что-то такое Геркан помнил про М-82, что данные показатели у того, либо полностью совпадали тютелька в тютельку, либо были прямо очень близки. Вот и проявил, так сказать, волюнтаризм, самостоятельно определив то, что хотел бы получить в итоге. — И ещё одно! Почему бы нам при этом не убить целую стаю зайцев всего одним выстрелом? — чуть хитровато улыбнулся он. — Пусть двигателей будет несколько. Два для нас, танкистов, — 14-цилиндровый и половинка от него — 7-цилиндровая. Возможно, выйдет получить дуплекс для среднего и легкого танков на одной производственной базе. Это было бы вообще отлично! Но при этом данные моторы должны быть дефорсированными версиями своих авиационных собратьев. Таких же двух 14- и 7-цилиндровых. Ведь в обсуждаемых размерностях они, вполне возможно, составят должную конкуренцию тем же М-88, которые в силу конструктивных погрешностей всё никак не желают давать путевку в небо новейшему истребителю И-180. А вы, товарищ Швецов, вполне возможно сможете запрыгнуть на борт пытающего покинуть гавань корабля, — заговорщически подмигнул тому «дьявол-искуситель» в армейской форме, намекая на участие в проекте этого самого истребителя конструкции Поликарпова.
— Боюсь, что наш мотор окажется все же заметно тяжелее тех, что пробуют установить на И-180. — Естественно двигателист знал всё, что касалось этого перспективного самолета. Как знал и то, что вот уже почти 10 месяцев тот никак не может нормально взлететь из-за вечных проблем с моторами М-87 и М-88[4]. Но вот задания на новые авиамоторы им присылали сверку — из наркомата авиационной промышленности, которому завод обязан был подчиняться. И ничего в размерностях М-88 в их планах до сих пор не значилось. Стало быть, и финансирование таких работ банально не велось.
— Ничего страшного! — лишь отмахнулся от озвученного тезиса Геркан. — Найдем куда приткнуть. Есть, знаете ли, некоторые мысли. Зато вы только представьте себе, сколь колоссальной может оказаться экономия в масштабах всей страны от подобной унификации моторов! — едва ли не принялся блистать глазами отыгрывающий роль «строителя хрустальных мостов» Александр. Должен же он был создавать себе алиби на случай чьих-либо возможных разбирательств в его действиях. — Тем более что этот ваш М-81, как мне видится, будет лишь потерей времени. К примеру, ставя себя, как создателя боевой техники, на место того же Поликарпова, я прямо начинаю закипать внутри, когда вижу, что в габаритах куда более мощного мотора мне пытаются втюхать намного более слабый силовой агрегат. Втюхать, втюхать, — покивал он головой порывавшемуся что-то высказать в ответ Швецову. — Не стоит кривиться от этого слова. Оно как нельзя лучше отражает истинное положение дел. В моём танковом хозяйстве в данный момент имеется точно такая же беда. Не хотят мне производственники выдавать модифицированные моторы ЗИС-а в том количестве, в котором они крайне необходимы. Всё пытаются втюхать, — вновь сделал он акцент на данном слова, — старые моторы в 73 силы, что по размерам один в один с новыми 100-сильными, но куда проще в изготовлении. Хотя в случае с авиационными моторами всё это, конечно, совершенно не моё дело. У вас имеется свой наркомат, своё начальство, своё видение. И кто я такой, чтобы влезать именно в ваши дела. Но вот мой двигатель. Танковый. Точнее двигатели. Потрудитесь исполнить в металле не позднее конца февраля будущего года. Исполнить с учетом выказанных мною сейчас и здесь пожеланий. Тем более, что львиная доля работы, во всяком случае, её теоретическая часть, вашим КБ уже проведена при разработке имеющихся двухрядных звезд. За
— Значит, у вас в танкостроении тоже хватает «всезнающих прожектёров»? — сочувственно поинтересовался Аркадий Дмитриевич, прекрасно понимавший, о чём именно толкует столичный гость.
— Тоже, — показательно тяжело вздохнул Геркан. — Потому и лезть со своими, несомненно, «ценными» для вас советами, — продемонстрировал он своей кривой улыбкой, что данное слово в контексте его речи имеет полностью противоположное значение, — я не собираюсь. Вы в этом деле разбираетесь, как признанные профессионалы своего дела, вам и карты в руки. А мне же важен только результат. Как можно более скорый результат! — не позабыл уточнить он под конец данной части разговора, прежде чем перейти к обсуждению документальной части оформления взаимоотношений завода №19 и наркомата среднего машиностроения. Но это уже больше касалось директора завода.
Продолжением же данной беседы, имевшей место в октябре 1939 года, стало посещение Герканом Государственного авиационного завода за номером «1» уже в середине марта 1940 года. Точнее, не самого завода, а его главного конструктора. За это время много что случилось, как в мире, так и в СССР. Но много чего и не случилось! Так, к примеру, Поликарпов не уехал в ноябре 1939 года в Германию для изучения опыта немецких авиастроителей и, соответственно, дал очень жесткий бой всем тем, кто попытался отобрать у него буквально созданное им КБ, производственные мощности завода и проект истребителя И-200, который он уже направил в НКАП[5] на утверждение. И не просто дал бой, а дошел до самого Сталина и откровенно пожаловался на многочисленные факты подстав со стороны ряда личностей, желающих взобраться на Олимп советского авиастроения уже на всём готовеньком и исключительно за его счет. Недаром ведь в иной истории все кому не лень буквально клянчили у Поликарпова чертежи носовой части его И-185, чтобы по уже готовому лекалу изобразить крепление пушек и пулеметов, стреляющих сквозь винт, что так-то являлось ой какой непростой инженерной задачей. Да и чертежи капотировки двигателя тоже клянчили вовсю. Уж больно это был тонкий момент для «широкомордых» моторов воздушного охлаждения более чем серьезно влияющий на летные характеристики крылатых машин.
Как результат — от Поликарпова отстали. Более того — немалому кругу лиц прилетело с самого верха по головам столь сильно, что отныне они боялись даже смотреть в сторону его ресурсов. А кто-то и вовсе поспешил перевестись на другие предприятия подальше от рассерженного Николая Николаевича, вполне себе способного и вовсе стереть их в порошок после такой попытки подставы. Но и потребовали от того взамен немало — дать, наконец, стране машину, что могла бы на равных сражаться с лучшими европейскими истребителями. Потому работа в КБ и на заводе шла в две смены и без выходных, но первый летный прототип И-200 оказался поднят в воздух уже в начале марта. Тогда-то и приехал к авиатору Геркан, чтобы начать процесс переговоров за движки.
— Так это я вам обязан новой головной болью? Ну, спасибо, товарищ Геркан! Удружили так удружили! — не сильно-то и радостно «поприветствовал» Александра в своей «вотчине» советский «король истребителей». А еще ему уж очень сильно не понравилось желание напросившегося на беседу заместителя наркома среднего машиностроения поговорить о делах не в уютном и теплом кабинете, а на промозглом ветру мартовских московских улиц. Благо хоть имелось где общаться, заодно прогуливаясь — прямо напротив здания заводоуправления располагался построенный относительно недавно коттеджный поселок для работников и сотрудников Авиахима, с окружающими его по периметру отличными тротуарами. Потому ходить там можно было смело, не боясь наступить на припорошенную поземкой какую-нибудь дрянь и не опасаясь ухнуть в сокрытую снегом канаву.
— Всегда, пожалуйста, товарищ Поликарпов! — лишь расплылся в ответной улыбке заместитель наркома, снимая перчатку и протягивая тому для рукопожатия руку. — Делиться головной болью или даже создавать её — это отныне моя профессия! Знали бы вы, как от моих визитов в голос воют директора танкостроительных, агрегатных и автомобильных заводов, поняли бы сразу, что непосредственно к вам я отношусь даже с каким-то пиететом. Холю, можно сказать, и лелею! И всё это на фоне того, что вы совершенно бесцеремонно украли мой двигатель! — перешел он в контратаку, стоило только их рукопожатию прерваться, а обоим мужчинам двинуться в неспешный променад.