Хамелеон

Хайнс Ричард

— В гардеробе висело еще одно платье.

— Господи!

С этой стороной жизни Джона Пенни была совершенно не знакома. Она не поверила заявлению Джорджи Макуильямса о переодеваниях в женские наряды, сделанному в программе «Ньюс-копи».

— Значит, и париков тоже было несколько?

— Еще один помимо того, который был на трупе. Оба темно-каштановые, по плечо, волнистые.

«Как те волосы, которые были обнаружены в глотке одного торговца наркотиками из Альфабет-Сити, — подумала Пенни. — Но дело закрыто. Может быть, для дела будет лучше, если я пока помолчу и оставлю свои подозрения при себе».

Теперь журналистка

не сомневалась в том, что находится на верном пути.

— Спасибо за то, что уделили мне время, — только и сказала она.

— Не стоит благодарности, — ответил Сандлер и открыл перед ней дверь.

Он провожал взглядом женщину, торопливо выходящую из участка, и подумал, что ему, возможно, еще придется услышать об этом деле.

Глава 22

Уолл-стрит, Манхэттен

Питер Смит насторожился, получив письмо от Бориса Пожарнова с распоряжением перевести средства с маржинального счета Британской торговой компании в Банке Манхэттена на ее расчетный счет в Банке Каймановых островов. Дело было не в том, что письмо было адресовано Эрнсту Джонстону. Иногда компании слишком уж медленно обновляют в своих базах данных сведения о кадровых изменениях. Смутило Смита не то, что на конверте, отправленном из Лондона, была наклеена почтовая марка вместо обычного франкированного штампа, и даже не то, что в подписи Пожарнова отсутствовал непременный завиток над буквой «в».

Смит не обратил внимания на все эти детали. Он полностью сосредоточился на том обстоятельстве, что в данном случае речь шла о необычайно большой сумме, а распоряжение пришло без предварительного уведомления, хотя подобный перевод и не представлял собой что-то из ряда вон выходящее. Смиту также было известно, что банк выплачивал эти деньги в качестве компенсации убытков, понесенных в результате действий Джона Филлипса, и что Эрнста Джонстона давшего санкцию на это, больше не было в живых. Поэтому он сначала хотел убедиться в том, что все делает правильно.

Питер проверил всю имеющуюся информацию и отправился к своему начальнику. Том Эдвардс смотрел в окно. Невозможно было сказать точно, чем именно он любовался — открывающимся видом или собственным отражением в стекле, хотя Смит сделал бы ставку на второе. Юридические согласования Эдвардса нисколько не интересовали. Больше того, он находил эту работу скучной. Однако его отдел производных финансовых продуктов подвергся сокращению, как и предсказывал Джон Филлипс, поэтому Эдвардс рассматривал свое назначение главой отдела юридических согласований как отступление на запасную позицию.

Он занял место в кабинете Роберта Болдуина и вдруг обнаружил, что теперь у него много свободного времени. Можно полистать каталоги загородной недвижимости и товаров для дома. Ему не хватало быстрого ритма финансового рынка, но он вынужден был смириться со своим новым положением.

— Питер, заходите, — улыбнулся Эдвардс.

Он не любил Питера Смита, а его добросовестность считал недостатком.

— Извините, сэр, что вынужден вас побеспокоить, — начал Смит, скрывая под вежливостью снисходительное отношение к начальнику.

Он прекрасно понимал, что у Эдвардса нет ни знаний, ни желания, чтобы заниматься этой работой. Играло свою роль и то, что у него была бы возможность занять место Болдуина, будь он помоложе хоть на несколько лет. Питер старался держаться

от нового босса как можно дальше.

— К нам поступил запрос о переводе денег вот с этого маржинального счета в офшорный банк.

— Ну и что?

— Видите ли, это очень большая сумма.

Смит протянул начальнику письмо, которое Джон от имени Пожарнова написал на поддельном бланке Британской торговой компании.

Эдвардс лишь скользнул по нему взглядом.

— Сколько?

— Чуть больше тридцати пяти миллионов долларов. Наши внутренние документы все подтверждают. Они подписаны еще Робертом Болдуином.

— И это, по-вашему, большая сумма? — презрительно фыркнул Эдвардс. — Да мне приходилось за один день проворачивать больше.

«Пусть это и не совсем правда, но близко к ней», — мысленно добавил он.

— Да, сэр, но теперь вы ведь больше не занимаетесь акциями, не так ли? — ответил Смит, безуспешно стараясь сдержать язвительность.

От Эдвардса это не укрылось. Он нахмурился.

— Все детали авторизации соблюдены?

— Да, сэр, все данные о банковских счетах соответствуют тому, что имеется у нас в системе. Внешне все в полном порядке.

— Тогда я не вижу, в чем проблема.

— Да, сэр. Я просто хотел предложить вам связаться с БТК, чтобы получить подтверждение.

— Подтверждение чего? — раздраженно спросил Эдвардс.

— Подтверждение перевода.

— Как вы думаете, для чего нужно вот это письмо? Телефонный звонок ничего не значит по сравнению с письмом. Это должно быть вам известно, Питер.

Тут Эдвардс был прав.

— Да, сэр, не значит. Но речь идет о той самой компании, в чьих интересах действовал на финансовом рынке Джон Филлипс, когда его уволили.

— Мне это хорошо известно, — ответил Эдвардс и вспомнил о том, что его нос еще не полностью зажил после удара Джона. — Вот еще одна причина поскорее перевести деньги.

— Но…

— Послушайте, Питер, — перебил Эдвардс, — Джон Филлипс действовал непрофессионально, и по его вине банк понес большие убытки. Так что нам лучше дистанцироваться от всего, что было связано с ним. Вам следует знать, что позиция совета директоров по этому вопросу кристально ясна. Верните БТК ее деньги, и все останется в прошлом. Не тяните время, переводите деньги и закрывайте счет.

— Слушаюсь, сэр.

Позиция банка была ясна, и все же Смит считал своим долгом документально ее зафиксировать. Он протянул начальнику лист бумаги.

— Сэр, мне хотелось бы, чтобы вы подписали это распоряжение.

Эдвардс уже отвинчивал колпачок ручки с золотым пером.

— Давайте сюда.

Ист-Энд, Лондон

Джон стоял у деревянной стойки бара «Уолтмастоу», расположенного в самом сердце лондонского Ист-Энда. Его окружали мужчины в дорогих костюмах, дополненных броскими аксессуарами, говорящими о высоком положении в обществе. Он знал этих людей с восьмидесятых, когда все они пришли работать на Лондонскую фондовую биржу. Старомодная система открытых покупок и продаж акций, о которых сообщалось во весь голос, ушла навсегда. В жестокой, бескомпромиссной среде тогда выживали только самые приспособленные. Молодые девушки в те времена служили объектом постоянных скабрезных шуток, а то и кое-чего похуже, над людьми с другим цветом кожи издевались, дурные привычки выставлялись напоказ, даже приветствовались.