Ханкерман. История татарского царства
Шрифт:
…Сидит Ибрагим у очага в юрте, грустно смотрит на разгром. Смотрит, и не верит, что татары с татарами такое сделать могут. Сундук у стены стоит открытый, на полу валяется сбитый замок. Все унесли нукеры Аваза: и ткани, и одежды, и посуду и медь-серебро в мошне, что из Сарая привезены. И Коран в серебряном ящике взяли. Но не остановились на этом нукеры Аваза, посрывали ковры со стен, даже на женскую половину зашли, гнева Аллаха не боясь. Доски на полу взломали, все искали золотую казну. Не нашли, зато то самое седло, что Ибрагим купил двадцать лет назад, забрали.
Плачет в углу Фатима, одетая в простенькое платье, испуганного сына Мустафу обнимая, ее сундук тоже обобрали дочиста, ничего не оставили. Даже зеркало
Тяжело вздохнул Ибрагим, но подумал, что еще хорошо отделался. У Ахмеда за дерзость даже скот увели. Да и остальных казаков, что на Сарай ходили, тоже обобрали. Вздохнул Ибрагим еще раз и пошел коня седлать. Поедет в Ханкерман жаловаться, а что еще остается?
И опять прав оказался казак Ибрагим. Те казаки, что пошли к хану Даньяру справедливость искать, так с пустыми руками и возвратились. Хан сказался больным, казаков не принял, лишь велел передать, что карачи в своих юртах хозяева и сами правят закон. Он в их дела не вмешивается. Но велел Авазу немедля отпустить Ахмеда как сына уланского десятника и добро его вернуть.
А вот новый мулла Шах-Кули самоуправство карачи не одобрил. Собрал старейшин и призвал карачу Аваза на суд. Неведомо, какие слова на том суде говорили, но Аваз вышел из мечети красный от злости. Глянул на казаков, собравшихся у ограды, прошипел что-то зловещее, ошпарил плеткой коня. А вечером возвратили обобранным казакам их добро. Не все, треть карача Аваз велел удержать – за долги.
И снова Ибрагим грузит на Гривастую тяжелые сумы с медью, на Бурую – кули с тканями и жениными пожитками. В отдельную суму уложил зеркало, крепко подвязал к любимому седлу. Выехал со двора бека, обернулся. Ничего не должен Ибрагим Беркузле караче Кыпчаку, а значит волен себе нового бека искать.
Посмотрел в сторону нового юрта, что недавно появился у стен Городца. В центре большая белая юрта, а над ней синий флаг с золотой тамгой. Новый улус хана крымского Нурдовлата. Вокруг ханской юрты тоже богатые жилища – его верных карачей. И не четверо их, как у Даньяра, а почти с десяток! Говорят, за ратную помощь пожаловал ему великий князь земли и села. Глядишь, и для юрты Ибрагима местечко найдется.
Решился Ибрагим и свернул к Городцу за новой службой. Но сначала решил к мулле заехать, подарить ему серебряный ларец с Кораном. За каждое добро добром платить надо!
Глава 6. Степные интриги
Великий князь Иван III как мудрый политик умел привечать и жаловать преданных ему людей. Он не забыл ратную услугу Нурдовлата – глубокий рейд на Сарай – и в 1486 году, когда после смерти бездетного Даньяра освободился касимовский престол, выбор нового касимовского хана был предопределен. Татары подняли Нурдовлата на золотой кошме и посадили на сандаловый трон. Так в Касимове появилась новая, крымская династия.
Последний поход Даньяра?
В 1486 году князь Иван III, почти бескровно присоединив к Москве Тверское княжество, снова обратился на восток. Повод был веским: казанский царь Ильхам (Алегем), нарушив шертную клятву, данную московскому князю, ограбил русских купцов и напал на русские пределы.
Князь Иван объявил поход, главным воеводой назначил полководца Шелонской битвы Данилу Холмского. При сборах тот спросил, будут ли в походе ему даны «даньяровы татары»? Ответ князя был положительным. Однако сделать вывод, что в этом году Даньяр был жив и вполне здоров, то есть способен вести войско, нельзя. Сказано было только о даньяровых татарах. Им было поручено заехать в Вологду и взять там Мухаммед-Амина – двоюродного брата Даньяра – чтобы посадить на казанский престол. Но почему не самого Даньяра? Возможно, в это время царевич был уже сильно болен и не смог возглавить поход.
Поход на Казань 1486-1487 годов закончился безусловной победой русских. Воевода великого князя Данила Холмский не стал сразу штурмовать Казань, а сначала разбил союзную ей ногайскую орду и загнал ее за Каму. После чего взял Казань и посадил на престол привезенного из Вологды Мухаммед-Амина. Тот, будучи Касиму племянником, а Улу-Мухаммеду внуком, взойдя на престол, принес русскому князю шертную клятву и привел к присяге весь казанский народ.
«И князь великий Иоанн Васильевич всея Руси хана Махмет-Аминя из своей руки посадил на царстве в Казани, а крамольных князей и уланов смертию казнил и иных крамольников. А хана Алегема с женою послал князь великий в заточение на Вологду, а матерь его, и братью, и сестер послал князь великий в заточение на Белоозеро в Карголом».
Получилась своеобразная рокировка: плохого хана с казанского престола в ссылку в Вологду, хорошего из вологодской глуши на казанский трон. О хане Мухаммед-Амине мы еще не раз вспомним, а пока обратимся к касимовским делам.
Гиреев юрт
В победоносных реляциях о том казанском походе имя Даньяра ни разу не упоминается. Логично предположить, что к этому времени он скончался, и великий князь пожаловал Касимовым хана Нурдовлата.
Многое ли изменилось в связи с этим в Касимовском царстве? Многое! К хану потянулись его многочисленные родственники и крымская знать. В городе поселились новые представители знатных родов, воины, доказавшие свою доблесть в битвах. Теперь каучин касимовских ханов составляли представители родов Ширин, Барын, Яшлав, Аргын, Джалаир, Кыпчак, Мансур, Мангыт, Сиджеут. Они продолжали поддерживать отношения с Крымом, через них Иван III установил связь с турецким двором. Вероятно, в это время произошло существенное расширение татарского царства на Поочье, родовитые крымчане получили вотчины в округе: в Кадоме, Темникове, Шацке и других. Однако в отличие от Касимова и ближайшей округи эти земли остались собственностью московского князя.
Также вместе с крымцами Нурдовлата в Касимов пришли и осели сеиды (сеиты), один из самых уважаемых родов в мусульманском мире, потомки дочери пророка Мухаммеда Фатимы и ее супруга, халифа Али. Сеиды до сих пор пользуются у мусульман рядом привилегий, они же составляют высшее духовенство. В странах, где проповедуют ислам, сеидов – мулл и хафизов (толкователей Корана) – всегда старались пригласить из арабских стран. И чем ближе проживал приглашенный сеид к Мекке, тем лучше.
В Касимове сеидов традиционно связывали с родом Шакуловых, самым влиятельным в городе. По семейным преданиям, их предок Шах-Кули сеид Багатур выехал из Крыма вместе с Нурдовлатом, видимо, он и стал муллой в Касимове. А его внук Кешкей сеид упоминается во второй половине XVI века как глава Сеитова полка – духовно-военного образования, бравшего на себя властные функции в период, когда трон в царстве оказывался незанятым. В истории Касимова таких периодов будет несколько, и роль Сеитова полка – не допускать смуты и обеспечить законный переход власти.
Видимо, от Шах-Кули и пошел род, глубоко пустивший в Касимове корни. Сегодня на камне над дверью старой касимовской мечети хорошо видна надпись на старотатарском: «1182 (1768) года эту мечеть в месяце раби-эль-аввале (июнь-июль) соорудили: Бектемир сеид, Бурхан сеид, Ибрагим мурза Чанышев, Абдулла мурза, Муса сеид, Мустафа сеид, Сулейман мурза, Темир-Булат сеид, Юсуф мурза Чанышев, Муртаза сеид, Мухаммед сеид, Ибрагим мурза Максютов, Якуб мурза, Муса мурза Девлетгильдеевы, Юсуф мурза, Ибрагим мурза Максютовы, Мустафа мурза, Темир-Булат сеид Шакулов».