Ханкерман. История татарского царства
Шрифт:
Шах-Али попросил разрешения представиться великой княгине Елене – фактической правительнице Руси – и приехал к ее палатам с Фатимой-Султан. Во дворе их встречал боярин Василий Шуйский, вдовствующая царица приняла гостей в Лазаревой палате (большая честь!), пятилетний Иван IV, тогда еще совсем не Грозный, заинтересовался диковинным костюмом гостьи, «молвил царице „Табуг Салам“ (по-татарски: „Здравствуй!“) и с нею карашевался» (дружески приветствовал). Как видим, хан был в полной мере прощен.
В завершение приема боярин Карпов сказал от имени юного великого князя: «Царь Шиг-Алей! Василий Иоаннович
Сеидов город
Увлекшись судьбой Шах-Али, мы забыли следить за происходящим в Касимове. Что происходило там во времена испытаний и безвластья, когда хан Янай (Яналей, Джан-Али) уехал править в Казань? Письменных упоминаний о городе тех времен крайне мало, разве что порой встречаются «городецкие казаки», участвовавшие в различных походах с русскими полками. И еще в 1526 году Касимов посетил проездом уже упомянутый посол Герберштейн. Но записки его оставляют крайне странное впечатление, он пишет, что татарки красят ногти черным цветом и ходят с непокрытой головой с распущенными волосами. Для мусульманок такое во все времена было неприемлемым. Возможно, он принял за татарок эрзянок-язычниц.
Кто фактически правил городом при отсутствии ханов? Не зря мы упоминали о Сеидовом (Сеитовом) полке. Представители местной знати, не связанные с правителями кровным родством и не составлявшие его каучин, собирались в ополчение. Возглавляли его мулла и старейшины из сеидского рода. Они и следили за порядком в городе, в том числе, собирали налоги.
В документах времен Ивана Грозного мы также встречаем Сеитов полк и его командиров в различных походах, причем полк мог действовать как вместе с «Городецкия казаки», так и вполне самостоятельно.
Еще интересный факт: в этот период часто встречаются упоминания об осаде татарами соседних Мурома, Владимира и Рязани, но об осаде Касимова кем-либо нет ни слова. Враги словно нарочно обходили его стороной. Все дело в крепости стен? Или в храбрости войска? И что это было за войско?
Татары с большой буквы
В жалованной грамоте царевича Федора Иоанновича 1587 года указывается, что он «пожаловал естьми касимовских служилых Татар и всех князей и мурз и казаков, да городецких Татар служилых князей и мурз и казаков всех … и сеитов… своим жалованьем».
Слово «Татары» здесь и во многих подобных документах написано с большой буквы. И видно четкое разделение татар на несколько групп. «Касимовские служилые Татары» – это «царевичев каучин» Касима, Даньяра и позже Нурдовлата, своеобразная гвардия, состоящая из выходцев с Крыма. Собственное войско было и у ширинского князя. Ширины тоже ведут свой род от крымских карачей и считают Касимов своим юртом. «Городецкие Татары» – это ширинский полк с юртами из пришлых в Касимов разноплеменных татар, татар-мишарей, а также кадомские и шацкие казаки. Скорее всего, это разделение было условным, имена одних и тех же князей мы встречаем как среди касимовских, так и городецких татар.
Отдельно в той грамоте упоминается сеитов полк, то есть сеиты, которые участвовали в казанском походе с Сеит-Кешкеем. Сеитов полк также упоминается в хрониках Ливонской и Северной войн.
Можно подсчитать примерный состав всего касимовского войска. Татары по примеру Батыева войска любили круглые числа, сотни, во главе которых стояли князья, и десятки с уланами во главе. Каждый карача выставлял в поход свою сотню наиболее подготовленных к походу всадников со сменными лошадьми. При этом дома, на юртах оставалось по 200-300 воинов, также готовых к походу. Свой двор был у салтана – сотня элитных воинов. Таким образом, во времена Касима и Даньяра Ханкерман выставлял в поход порядка 500 всадников. К ним присоединялись Городецкие казаки – войско ширинского князя, около 200 воинов, а также сотня казаков из Елатьмы. Итого набиралось от 800 до 1500 бойцов.
При Нурдовлате количество карачей в Касимове увеличилось, соответственно, стало больше и казачьих сотен. Еще прибавился сеидов полк с муллой во главе.
Что касается времен астраханской династии в Касимове, то выскажем предположение: активно в сражениях той поры участвовал именно двор и каучин Шиговлияра, подчиненный напрямую салтану, следовательно – великому князю. Старый Нурдовлатов каучин, состоящий из знатных крымских родов, осевших в Касимове и Городце, сохранял нейтралитет в войне с крымцами. Ширины веками служили Гиреям, и как теперь против них воевать? Астраханский Шах-Али для них не являлся авторитетом. Он вовсе чужак, подчиняться ему не обязательно. Так считали. До времени.
Сказ 7. Игры судьбы
Год 1517 от Р. Х. или 923 год от Хиджры.
Время бежит
Базарный день в Касимове. Людно на улицах, шумно, кипит жизнь. На все это смотрит молодое летнее солнышко. Сидит в тени на одной из скамеек Мустафа Беркузле и отдыхает. Сорок пять лет казаку, а чувствует он себя глубоким старцем. Не пожалела судьба старшего сына Ибрагима Одноглазого, но и времена он пережил такие, что мало кто без потерь пережил.
В последние месяцы ходят мысли Мустафы по кругу, вспоминает и вспоминает свою жизнь казак. Увы, рассказать кому-нибудь не может – отнялась речь, трудно выговорить и пару слов. Домашние, скорей, не понимают, а догадываются, что он хочет сказать, а чужие только руками разводят. Единственный спутник Мустафы – ворон Хасан. Этот его точно понимает, даже говорить ничего не надо. Вот и сейчас Хасан устроился рядом на скамье, в глаза заглядывает и в нужных местах кивает. Что за диво!
А Мустафа мысленно уносится на двадцать шесть лет назад – к скорбному часу смерти отца, потом касается пальцами косого сабельного шрама через всю щеку. Это память от похода в степь на Большую орду. В славный поход сходил тогда Мустафа с Сатылганом…
И с Мухаммед-Амином ходил, едва в брянской земле лежать не остался, еле залечили рану под ключицей. Надо же, вспомнил – и заныла!
Вокруг бегают дети, вот купец провел пару верблюдов, навьюченных богатыми тканями, мимо прошли молодые казаки, смеясь и подначивая друг друга, – жизнь кипит, но Мустафа почти не замечает этой базарной суеты, он снова улан Джаная, снова бьется с казанцами, прикрывая русское войско.
А что после смерти Джаная началось? Беспорядок. Вздыхает Мустафа, сочувственно кивает Хасан.