Характерник. Трилогия
Шрифт:
Удалось закрепиться. Пластуны, привычные к войне в любых условиях, на глазах врага в считанные минуты саперными лопатками отрыли окопы в мягкой, перемешанной с речным песком земле. Кутепов с Хильченковым от них не отстали. Матушкин слово крот с мотором, сотворил ямину, в каковую сунувшись, затащил и упиравшегося капитана.
–Все живы? – подал голос хорунжий.
–Лебедь и Травкин неизвестно где! – откликнулся Мордвинов
–Тяжелые есть?
–Нету!
Хоть так, уже легче. Но все же… Вперед дороги нет. И больше чем уверен, что именно сейчас в каком-то месте главарь этих разбойников перебрасывает через реку и плавни дополнительные силы. Он умен и осторожен. Рисковать своими людьми
Андрей выскочил из своей ячейки, перекатом ушел в сторону, почувствовав как в то место, где он только что был, впечаталось несколько пуль. Со всех ног бросился к окопу хорунжего, с разбегу впрыгнул в него вперед ногами, больно подвинув хозяина. И вовремя. Над головой просвистели вестницы смерти.
–Заполошный! – беззлобно высказался Кардаш.
–Платон Капитоныч, я так понимаю, кирдык нам приходит.
–Правильно понимаешь. – Не стал юлить офицер, от правды не уйдешь.
–Теперь подумайте и ответьте, на каком направлении бандитов лучше всего убрать, чтоб нам выбраться из ловушки. Только крепко подумайте.
–А что, поможешь чем?
–Помогу, Платон Капитоныч. Ну?
А что думать?
–Если в ближайшее время, вон тех пулеметчиков не убрать, – на миг высунувшись указав пальцем, спрятался обратно, – и не проредить стрелков на возвышенности, то скоро стемнеет и к нам подберутся гости.
–Ясно.
–И что?..
–А то, что когда пулемет перенесет огонь на возвышенность, то группа должна броском передвинуться в его направлении. Теперь не мешайте.
Кардаш даже отодвинулся, чуть в стенку окопа не влип. Молодой отрешенным взглядом смотрел перед собой, казалось забыв обо всем, из уст его плавно слетали слова не слишком похожие на молитву, и в то же время имевшие к ней какое-то отдаленное отношение.
«Помолюся Господу Богу, всемогущему, пресвятой пречистой Деве Марии и Троице святой единой и всем святым тайнам. Будьте сыну божьему Андрею до помощи! В худой час призрачный лунный лик светит с небосвода. Выйду я в поле, сдерну лунное полотно,..»
Хорунжий выпал в осадок. Вот только что при нем, на его глазах исчез человек, которого он считал обычным парубком, недорослем из, надо думать, приличной семьи. И вдруг раз и… нет никого. Чудеса-а!
–А-андрей! – позвал.
Ответом была тишина, да места в окопе прибавилось. А еще, башибузуки лениво постреливали, скорей всего экономя патроны, чисто для проформы. Чтоб русские не расслаблялись и не питали иллюзий на добрый исход дела.
Время шло. Солнце упорно клонилось к закату. Кардаш слышал переговоры своих из ячеек. Кто-то молился в голос. Кажется капитан. Слышал как Кутепов пошутил на эту тему, подковырнув Матушкина, взявшего шефство над штабным. В тылу происходило какое-то не здоровое шебуршение. Скорее всего бандиты только что прибыли в подкрепление и занимали за рекой места в партере. Сверху послышался возглас:
–Руський сдаваса с-сабака, может пожалею, не убью такого трюс как ты!
И раскатистый хохот довершил терраду.
–Что делать будем, хорунжий? – услышал голос жандарма.
Что делать? Собравшись с духом, громко ответил:
–Значит так, слушай приказ! Как только пулемет направит огонь на возвышенность, приказываю подняться и что есть духу, бежать в его сторону! Всем ясно?
–Ты с ума спятил, пластун? Какой пулемет?
И словно в подтверждение слов казака, пулемет с левого фланга башибузуков заливисто дал очередь по своим.
–Поднялись! Бего-ом!
Все подорвались с места и бросились вперед. Бежали так, как никогда прежде в своей жизни, видели лишь спину впереди бегущего товарища. Ноги сами выбирали куда ступить, а тела летели вперед. Внешний мир сузился до нескольких метров. Они даже не знали, бьется ли сердце и дышит ли грудь. Бежать! Бежать пока строчит пулемет, не давая поднять головы врагам! Бутылочное горло за спиной. Наконец-то! Еще несколько минут назад у них не было шанса что бы выжить, и вот впереди замаячила жизнь. Длинная или короткая, сейчас это не важно. Жизнь!
За горловиной у пулеметной позиции группа осыпалась вниз в плавни и хрипя и отхаркивая легкие, повернула оружие стволами к противнику.
–Раненые есть? – отдышавшись, подал голос Кардаш.
–Все целы, командир! – откликнулся все тот же Мордвинов веселым голосом.
Как не странно, но после их побега из «мышеловки» стрельба ущухла. Нет, полностью не прекратилась, но явно пошла на убыль. И в атаку на них никто не шел. Ну и молодой не просто так оккупировал место за пулеметом, патроны жег не экономя. Хорунжий еще когда добежал, заметил в пулеметном гнезде четыре трупа одетых в камуфляж людей, но с яркими, вызывающими шевронами на предплечье. Порезвился Найденыш, и это надо думать второй расчет пулеметчиков. Первый, с другого фланга признаков жизни не подает.
Полностью отдышаться не успели, Кардаш не дал.
–Лебедя, кто видел?
–Нет больше Григория Кузьмича, вашбробь, – отчетливо словно гвоздями слова приколачивая, сказал Андрей. – На себя все пули принял, какие нам достаться должны были. Вы по-прямой бежали, а он чуть в стороне лежит.
–Царство Небесное… А Травкин?
–Живой. Порезали, крови много потерял но оклемается. Будем уходить, захватим.
–А мы и уходим. Кто Екатеринодар хорошо знает?
–Я местный, вашбродь, – сообщил Ермаков.
Вот уж не знал, думал пластун, станичник, а оно вон как. Ермаков ведь не из его подразделения. С собой взял как хорошего пулеметчика.
–Выдвигайся передовым дозором. Проведешь через центр на другой конец города.
–Слушаюсь!
–Остальные двигаются прежним порядком. Кутепов, боковой дозор по правую сторону. Двинулись. Найденыш, отходишь последним.
***
От частного сектора мало что осталось, словно огнеметом выжгли всю округу. Там, где раньше стояли хатки – развалы мусора поросшие бурьяном. Сокращая путь, Ермаков повел группу через Всесвятское кладбище. Угрюмое, даже по меркам скорбного места последнего упокоения людей, кладбище тоже приняло на себя часть войны. Среди мраморных обломков, изуродованных крестов и буйных сорных трав, Кутепов вышел к целехонькому памятнику из песчаника. Глаз мельком зацепился за поблекшую эпитафию. Чуть сбавив скорость передвижения, прочитал выведенный кем-то итог жизни похороненного в могиле человека. «Здесь погребен известный архитектор Кубанской области Василий Андреевич Филиппов. Мир праху твоему, добрый друг. А. Богуславская». Вот так, архитектора давно нет, а город в котором он творил и проживал, лежит в руинах. Ускорился, пеняя себе на отвлечение от дела. Вышел в провал кирпичной стены за территорию кладбища.
Город не жил, но присутствие людей в нем ощущалось. Уже ночью выведя группу, Ермаков вернувшись к основной ее части, доложил Кардашу:
–Вашбродь, почитай самый центр и есть. Улица Гимназическая, вернее то, что от нее осталось. Это развалины второго реального училища. Вон тот домишка, которому крышу снесло и второй этаж попорчен снарядами, купцам первой гильдии Бедросовым принадлежит. По слухам они табаком и поныне торгуют, только уже в Москве. По ту сторону…
Рукой махнул вправо, в темноту проема откуда начиналась брусчатка уличного покрытия.