Характерник. Трилогия
Шрифт:
Уже засыпая на сеновале, раздевшись до исподнего, вдыхая дурманящий запах свежего сена, почувствовал, как к нему под бок скользнуло тело человека. В полусонном состоянии, не успев что-либо осознать, из положения лежа отбросив непонятно кого от себя. Наверное силы не рассчитал, человек перелетев настил, отделяющий первый этаж крытого сеновала от горища, легко плюхнулся в скирдованную внизу копну.
–Ой, мамочки..!
Донесся до слуха молодой девичий голос, стенавший не от боли, а скорей от неожиданности произошедшего. Андрей, лежа у среза настила, при сильном сумеречном освещении, разглядел ту, которая в костюме Евы выпутывалась из сухой травы. До него стало доходить, что как и в случае с дедом, от него тупо хотят получить потомство. Выходит волхв как и в его действительности, на этот счет большой оригинал. Окликнул:
–Ну чего ты там ковыряешься? Подумаешь, в сено упала! Не ударилась?
–Не-э!
–Лезь обратно. Я пока разденусь…
Слышно было как шуршит сено, слегка подает сигналы рассохшаяся лестница. Стащил с себя все что было, оставшись голяком. Сено, совсем не так как по рассказам старших братовьев, не ласкало тело, а можно смело сказать, кололось. Еще и девку-то не особо видел, а «хозяйство» встало дыбом и требовало своего: «Дай!». Стыдно сказать, готов сам в стиле молодого джейрана, бежать на встречу. Кровь в жилах закипала.
–Да иди уже сюда!
Схватив за запястье, притянул к груди. Толком и лица разглядеть не успел. Потом! Все потом! Судя по прабабке, старый хитрец порченую не подсунет. Огладил. Помял. А терпежу совсем не стало. Повалил на сено, и уже падая сам, чуть ли не в процессе падения вогнал член в горячее лоно.
–О-ох!
Все! Сперма перекочевала от него к девице в «норку». Как там, у Гайдая в «Кавказской пленнице»? «Слюшай, абидна! Да? Только вошел, еще ничего не сделал…». Интересно, это конфуз или нормально? А хорошо-то как!
Девица между прочим, словно удав обвила его всего. Разгоряченное желанием девичье тело, в отличие от партнера получило не слишком много. Вернее получило, но не с багажом ласк и приятственных слов. Что ж милая ты хотела, ведь по сути, ты у него первая в пока еще не длинной жизни. Но не-ет, этот номер не пройдет. Хоть он у нее тоже, считай первый, но знахарка девственную плеву удалила из организма давно. Так волхв распорядился, он вещий, знал, что ей уготовлено. Тонкая нежная ручка прорвалась к его «сокровенному хозяйству», а в губы впились прохладные губы. Такого с ним еще не было. Самое интересное, «хозяйство» совсем не противилось тому, что с ним делали. Оно, помимо его воли, жило своей, отдельной жизнью. Колдунья! Уд снова встал колом и уже не пытался покончить дело быстрым «хепи эндом».
Отдышались, натешившись всласть, передохнули.
–Тебя как зовут, красавица?
–А тебе зачем?
–Н-ну ты миленькая и даешь! Можно сказать, я ей дитятю стараюсь заделать, а как имя назвать, так она в кусты!
–Щур сказал, что мне на роду написано ребеночка от тебя понести. Только вот не встретимся мы боле, и мужем у меня другой будет. Ты давай, не отвлекайся, а то вдруг не получится зачать. Так что, мне потом за тобой по степи мотаться прикажешь? Старайся, не отлынивай!
Его использовали по своему назначению, как мужчину, почти до самой утренней зорьки, выжали как лимон, заставили десятки раз "взлетать под небеса", затем столько же раз "умирать", терять нить реальности, и после всех утех на качественно разваленном по сторонам сеновале, умудрились ускользнуть и спрятаться, чтоб даже не признал, с кем миловался.
С первым лучом солнца, как и планировал, как настроил организм, проснулся. Тело ломило, а внизу живота тоже не слишком большое приятствие ощущалось. Интересно, как девчонка? Если у него так. То у нее между ног сплошная гематома и натертость должна быть. Нырнул в Здраву, ему сегодня не придется отдыхать, а наравне с остальными ножками, ножками!
Стал тестировать организм. Узлы энергии завихрились в представленном видении. Род, в районе темени, цвет желтоватый. Подправим. Та-ак, еще немного. Во-от, теперь он белый. Второй вихрь – швах, между бровей, он фиолетового цвета. Нормально, и править не нужно. Третий – тар, горло, рот, цвет его – синий. Дальше, кален, левая сторона груди, сердце, цвет синий. Не порядок. Работаем… Теперь он выровнялся, стал голубой. Усталость ушла. Благодать! Все равно, как всю ночь проспал здоровым сном. Хор, правая сторона груди, зеленый. Отлично! Вол – солнечное сплетение. Сак – живот в районе пупка, оранжевый. Малка – елда, а вот тут девочка настаралась, цвет красным должен быть, а он фиолетовый. Ну, коза! Рихтуй теперь сам себя… Вот, кажется восстановил. Ну, а девятый – даж, черный, это копчик. Все. Характеристики в норме, можно двигать, только одеться не забыть.
Селение проводило казаков к околице, за нее выходить не стали, помахав рукой уходившим.
–Андрей, – тихо напутствовал старец Хильченкова. – Старайся под землю не соваться.
–Что так-то?
–Нечисть.
–Тогда конечно, по степи до Ростова дойдем.
Глава восьмая
В двух шагах от Ростова
Покрытые зеленью высокие холмы, между которыми струится ручеек, умилившие кубанцев, прямо-таки предгорье Кавказа, сменила донская степь. Степные просторы, поросшие дикой травой, заглушаемой седым щетинистым ковылем или неуклюжим колючим бурьяном, колышет ветер. Брошенный взор улавливает сходство морской волны с волной степной. Изредка попадавшиеся на глаза кустарники, предстают в умах казаков лодчонками в разбушевавшейся стихии. От балки отошли не дальше километра, а впереди и по бокам, ни деревца. Кажется что степь по самую линию горизонта, как столешница ровная. Представление обманчивое. Степь живая, она летним теплом дышит. А небо над головой, какое прозрачное. Синь сплошная, ни облачка
–Ты, дывы!
Матушкин отступил в сторону, приостановившись вдохновенно указал пальцем на бугорок по левую руку.
–Богородицына трава привет нам живым от погибших друзей-побратимов передает.
Кутепов отвлекшись, глянул на то, что так заинтересовало казака. Хмыкнул. Ох уж эти аборигены! Готовы в обычном растении подоплеку верованиям увидеть. Обычный бессмертник, которого, как на Кубани, так и на Дону, пруд пруди. Его еще «мороз-травой» называют. Здесь в Ростовской области он особо на курганах произрастать любит. Оттого-то многие и верят, что цветы эти сон и покой погибших охраняют.
–Ты-дыв-ж!
Выстрел над благодатной степью разнесся, как гром среди ясного неба. Еще толком в мозг не пришел сигнал к действию, а это считай «миг», А тало и глотка, сработали сами по себе.
–«Тэ-тэ!» – вырвался возглас из горла Кутепова, а сам он плюхнулся в траву и тут же откатился в сторону.
Казаки если и не поняли выкрика, но разом допетрили, что надо укрыться. Только где? Кардаш попытался подползти к Матушкину, но звук выстрела и клевок пули у бедра, ясно показал, где-то хоронится снайпер. Еще дернулся, и снова тот же результат. Их тупо положили на землю и «пасли», чтоб не расползлись. Голос Александра обнадежил.