Харрис
Шрифт:
— Имя корабля, — заговорил третий, — отправленного в тот день, когда туман окутал архипелаг, чтобы узнать, что было внутри тумана и что стало с архипелагом, было «Террор». Корабль исчез бесследно.
— За два года было отправлено еще три корабля, но так ни один и не вернулся. — Вновь продолжил первый. — Тогда все государства собрали по несколько кораблей и отправили их все вместе. Суммарно выходил целый небольшой флот, ровно двадцать семь кораблей. Через четыре месяца, три корабля: «Алмаз», «Кельт» и «Адамбар» были выброшены на берег в трех разных местах.
— «Алмаз»
— Тогда-то эти острова и назвали проклятыми, — перебил третьего второй. — Ибо не каждый день увидишь, как кости команды в корабль вросли.
На несколько секунд повисло молчание. За другими столиками все еще шла оживленная молва. Кто-то играл в карты, в дальнем углу слышался звук лютни загулявшего барда, управление языком которого было не подвластно ему самому.
— Мрачноватая история, — наконец сказал Харрис, который все это время, с момента упоминания зеленого тумана, слушал, стараясь не упустить ничего важного. — А про тот туман случаем, так ничего и не выяснили?
— Боюсь, что нет, господин бармен. — Ответил первый. — Никто до сих пор не решается отправлять туда новые корабли. Говорю вам, не хорошее место это.
В дальнейшем разговоре Харрис не принимал никакого участия, даже в качестве слушателя. Его разум был полностью погружен в собственные мысли.
Зеленый туман. Его волновала эта вещь. Если быть откровенным, каковым сам Харрис быть не желал, его волновало не только это.
Смерть отца легла на его плечи тяжким грузом, как моральным, от потери близкого человека, так и физическим, в лице заботах о баре, которым он теперь руководил в одиночку, не считая помощи Бель.
Стоило Лендеру отойти на тот свет, как тут же изо всех углов посыпались новости о нем, новости, запрятанные глубоко, там, где их в теории никто не должен был найти.
Пропажа дневника, тайник, купленные дома, фигура, назвавшая себя Велет, незнакомец, знавший о смерти старого бармена, а также Чен, который явно что-то не договаривал.
Все это, в купе с зеленым туманом, сопровождающим Харриса практически на каждом шагу, неизменно ужасная, кроме сегодняшнего дня, который скорее являлся исключением, погода, а также постепенно растущая магическая сила, вгоняло нового владельца бара в мысли о том, что он совершенно не тот, кем себя считал.
Бель — девушка, в совсем недалеком прошлом воровка, появившаяся из ниоткуда, к которой Харрис успел по дружески, а может даже и куда больше, чем по дружески, привязаться, была знакома с его отцом задолго до того, как достигла возраста, в котором воспоминания сохранялись достаточно отчетливо.
Медленно, но верно, Харрис начинал верить в существование судьбы, которую раньше всячески отрицал, будучи уверенным в том, что лишь он сам вершит свою жизнь. Однако теперь, когда он встретил Бель, некогда знавшую Лендера, пускай и было то давно, он уже далеко не так сильно сомневался, что каждому из живущих приписана своя цель, то есть судьба.
Но какая судьба была предначертана ему? Что произойдет в конце? Станет ли он великим героем или наоборот, худшим из когда-либо живших? Будет ли он вором, рыцарем, магом или может быть бароном? Что он должен сделать, чтобы достичь цели своей жизни написанной на листе бумаги, при помощи чернил высших сил? Этого он не знал. Этого не знал никто, и никто не мог узнать. Наверняка Харрис мог сказать лишь одно. Он точно знал, где он не умрет.
Не в этом баре и даже не в его стенах. В этом моющий кружки бармен был уверен. Стены бара не станут его местом испускания духа, каковыми они стали для его отца.
Конечно, он не мог бы объяснить свою ярую уверенность в том, что все будет именно так, однако он чувствовал это где-то глубоко внутри. Что-то неведомое ему самому подсказывало, что именно так все и будет. Возможно, это было подсознание, возможно, что-то извне, а возможно, что это и вовсе были не его мысли.
«Работа в баре — подумала Бель, — Надо же, никогда и в голову не приходило, что я когда-нибудь буду заниматься чем-то подобным».
Бель сидела на кухне и пила чай, заваренный из первых попавшихся трав, лежавших в шкафу. Для вкуса она добавила несколько свежих ягод, которые лежали в том же месте.
Из главного зала доносилась музыка, разговоры, веселый смех. Среди всех прочих Бель слышала пару голосов людей, которые явно бывали здесь до этого, и голоса которых она успела запомнить до той степени, что вспомнить его обладателя, если услышит.
Только лишь только лишь несколько дней назад, когда она и Харрис отправились осмотреть дома, они сразу же наткнулись на что-то непонятное. Их переместило в другое место, столкнуло лицом к лицу с неизвестной личностью, с крайне редким именем, которое, как сказал позднее Харрис, встретить всовременных реалиях почти невозможно.
Когда Бель очнулась, лежа в кровати, между ней и барменом завязался диалог. Хотя, назвать тот диалог завязанным было сложно. Напряжение в нем можно было резать ножом, и они оба тогда это чувствовали, просто не подавали виду. Во всяком случае, девушка была в этом уверена.
В том диалоге Харрис спросил, про зеленый туман и не видела ли она его до и после перемещения. Тогда она соврала, сказав, что не видела и не знает ничего ни о каком зеленом тумане. Но главное было то, что она соврала.
Конечно, не заметить, как тебя окутывает темно-зеленая, напоминающая болотную воду, пелена, просто невозможно. Она была не уверена, что Харрис поверит в ее вранье, но когда она сказала тогда, что не видела ничего, это прозвучало столь легко и непринужденно, но в тоже время твердо и решительно, что она сама бы себе поверила, даже скажи, что она — розовый единорог.
Почему Бель соврала? Сама девушка не знала ответа на этот вопрос. Да и ответа не искала. Ведь, если что-то заставило ее соврать в тот вечер, значит, так оно и должно было быть, а может и нет.