Harry Potter and the order of the phoenux. (Гарри поттер и орден Феникса)
Шрифт:
– Не связи, а интересы, - не поднимая головы от книги заметил Джордж.
– Гермиона взвешивает все за и против, прежде чем окончательно принять предложение...
– Какое это предложение?
– видно было, что Гермионе очень хотелось как следует треснуть Джорджа по голове увесистой книжкой по Истории магии, но она, как и подобает благовоспитанной барышне, сдержалась. Рон, не обладая подобной благовоспитанностью, швырнул в хохочущего Джорджа своим котлом.
– Потише, Рон!
– Джордж и Фред заливались смехом.
– Если раскокаешь котел, то Снейп тебя уморит!
Если бы не горячка с экзаменами, Гарри чувствовал бы себя просто прекрасно. Приступы боли в шраме прекратились, страшные сны тоже, ярость куда-то отступила, словно бы и не выползала она никогда из далеких глубин его сознания. Они с Роном и Гермионой снова были вместе, и даже тот факт, что отношения Рона и Гермионы за этот год качественно изменились, не мешал им дружить так же тепло, как и прежде. Гарри и Рон ухитрились дружненько сдать Историю магии и Заклинания. От профессора Флитвика они даже получили поощрение за, как он выразился, "напряженный труд в течение года". Смешно, думал Гарри, топая на обед вслед за Роном. И это я-то трудился? Что не заметно, иначе бы не пришлось не спать ночами, зубря формулы заклинаний.
За обеденным столом обнаружились Парвати и Лаванда, разложившие среди тарелок и кубков учебники по Прорицаниям. Гарри поморщился: он считал, что дешево отделался, избавившись от этого неприятного предмета. Если не считать того, что на этом уроке лучше всего дремалось, то в остальном Прорицания и профессор Трелани были просто невыносимы, учитывая, что традиционно на каждом уроке престарелая профессор ухитрялась предсказывать Гарри страшную смерть в ближайшие дни. Парвати и Лаванда уже давно не разговаривали с Гарри, оскорбленные его отношением к своей любимой учительнице, но сейчас они глядели на него во все глаза. Заплаканная Лаванда к тому же совала перепуганной Парвати под нос какой-то исписанный листок.
– Вы чего?
– спросил Рон, подвигая их книжки, чтобы дотянуться до золотого блюда с пирожками к бульону.
– Готовитесь к тому, чтобы нести полный бред на экзамене? Даже не могу себе представить, каково это: сдавать С.О.В.У. по Прорицаниям. И не хочу, если честно.
– Погоди, Рон, у них, кажется, что-то случилось, - перебил Гарри.
– Девчонки, вы чего?
Как ни противно было обычно Парвати разговаривать с Гарри, но тут она не выдержала его взгляда и разрыдалась, роняя слезы прямо в и без того соленый бульон Рона. Тот отшатнулся, представив себе, что будет, если Гермиона увидит, как обе девицы дружно вешаются ему на шею, что через минуту и случилось: Парвати и Лаванда разревелись и уткнулись Рону в мантию. Парвати вытирала слезы его воротником.
– Эй, эй! Полегче, - Рон попытался отцепить от себя рыдающих одноклассниц, но у него это плохо получилось, потому что в результате он попал локтем в бульон.
– Что это вам в голову взбрело?
– Мы тренирова-ались составлять гороскопы и кратковременные предсказания перед экза-аменом, - все еще захлебываясь от рыданий пояснила Парвати.
– Ну и решили... Нам нужен был образец, понимаешь.
– Они хотят сказать, - заметил Гарри обалдевшему Рону, накладывая себе еще шницель.
– Что для образца, естественно, взяли любимый пример Трелани, Рон. Меня. Верно, Парвати?
Парвати яростно закивала. Лаванда вытерла слезы листком, который она держала в руке, и постаралась незаметно его скомкать.
– Мы подумали, что профессор Трелани и на экзамене попросит, чтобы мы работали с твоей астрологической картой. Она так любит...
– Предсказывать мою смерть, - вздохнул Гарри, жуя морковку.
– Ну а чего реветь? Сами знаете, что из всего того, что она напредсказывала, сбылось только...
– тут он вспомнил, что именно сбылось и запнулся, чем немедленно воспользовалась Парвати.
– Мы тоже попробовали составить твой гороскоп на ближайшее время, - Парвати решительно пошла в наступление, тыча ему в нос исчерканный пергамент.
– Гарри, у нас получились ужасные вещи!
– Парвати, что может быть такого ужасного в нескольких точках и линиях?
– Гарри равнодушно смотрел, как Рон все еще пытается отцепить от своей мантии заколку Лаванды.
– Что за экзотическую кончину они мне предсказали на этот раз?
– Со звездами нельзя шутить, Гарри!
– просипела Парвати.
– Мы прочитали в твоем гороскопе, что через три дня тебя ждет...
– Смерть, да? Ну, это уже неинтересно.
– Не просто смерть, а мучительный и страшный конец!
– опять перешла на рыдания Парвати. На них смотрели уже ребята из других колледжей, а на другом конце стола покатывались от хохота Клара, Анжелина и близнецы Уизли.
– Тогда мы решили посмотреть в кристалл, и там, Гарри, мы видели кровь, много крови! И много жаждущих крови людей! Они идут к тебе уже давно, но скоро они будут здесь, и их ничто не остановит! Они будут убивать невинных! Лаванда видела, как множество людей испытывают боль! А я...
– Ну-ну, Парвати, - подбодрил ее Гарри, аппетитно закусывая малиновым мармеладом.
– Что же такого ты увидела?
– Три человека умрут! Трое тех, кого ты любишь!
– выпалила Парвати.
– Профессор Трелани сказала то же про Рона и он еще жив, - прорычал Гарри, не заметив, что оплевал мармеладом мантию Парвати.
– Парвати, не мели чушь, умершие что, нынче размножаются в геометрической прогрессии?
– Я видела предательство, Гарри, - тихо сказал Парвати, вытирая слезы.
– Тебя предали, - несмотря на ее трагический вид, большинство ребят вокруг них смеялось и над ней, и над невозмутимым Гарри, меланхолично дожевывающим мармелад, и над Роном, в мантию которого все еще плакала Лаванда.
– Что здесь происходит?
– незаметно подошедшая под хохот окружающих Гермиона сурово взирала на это душераздирающее зрелище.
– Парвати и Лаванда предсказывают мою смерть, - обыденным тоном пояснил Гарри.
– А на Рона они повесились только от избытка чувств, не волнуйся. Сдадут свои треклятые Прорицания и сразу отстанут!
Гермиона нахмурилась. Вокруг все уже стонали от хохота. Кроме Гарри, Рона и Гермионы масса народу в Хогвартсе считали Прорицания полной чушью.
– Надеюсь, Прорицания они сдадут быстро, - процедила сквозь зубы Гермиона.
– Иначе я за себя не отвечаю!