Harry Potter and the order of the phoenux. (Гарри поттер и орден Феникса)
Шрифт:
– О нет, он очень горевал. Он плакал просто ужасно, если бы ты видел! Он кричал, что Фред не должен был оказаться в том месте в это время. Что там должен был оказаться он, и тогда, возможно, сумел бы помочь тебе, - Гермиона помолчала и неохотно сказала.
– Джинни тоже сильно плакала, но она смогла поддержать Рона и сама держится тоже неплохо. Вот Анжелина была в шоке. Она потеряла сознание, когда услышала, надеюсь, ей сейчас стало лучше.
– А... Джордж?
– Гарри боялся спрашивать, как воспринял смерть Фреда его брат-близнец. Все в Хогвартсе всегда считали близнецов Фреда и Джорджа Уизли чем-то одним. Чем-то целым. Они везде ходили вместе, дружили с одними и теми же людьми, вместе затевали всевозможные каверзы, им нравились одинаковые девушки - они были частью друг друга. И вот теперь осталась всего одна половинка.
Гермиона опасливо взглянула на Гарри и тут же отвела глаза.
– Говори же!
– Он все время молчит, - еле слышно сказала Гермиона.
– Молчит, смотрит в одну точку и все. Даже не плакал ни секунды. Дамблдор, кажется, всерьез опасается за него, он велел профессору МакГонаголл не отходить от Джорджа, чтобы, как он выразился, Джордж не повредил ни себе, ни другим еще больше, - она запнулась.
– Дальше, - приказал Гарри.
– Джордж сказал только одно, - голос Гермионы был тих, как шорох.
– Когда мы с профессором МакГонаголл пришли в гостиную, он сидел возле камина и говорил "Он убил его".
– Ну вот, а ты говорила, что меня никто не обвиняет, - Гарри отвернулся и стал растирать болевшую ногу.
– Пусть Рон ничего не говорит, пусть Джинни простила меня, но Джордж считает меня убийцей. Этого довольно для того, чтобы никогда не освободиться от своей вины.
– Нет тут твоей вины, Гарри - твердо поставила точку Гермиона.
– Джордж поймет, я знаю. Он очень сильный, сильнее, чем ты думаешь.
– Без Фреда?
– пробормотал Гарри и взглянул вниз. От дверей отделения им махал Рон.
– Спускайтесь! Никого! И в каминной тоже пусто! Поспешим!
– Не надо, я сам, - отрезал Гарри, отводя руку Гермионы. Он встал и, прихрамывая начал спускаться по лестнице.
Лампы, скупо освещавшие серый коридор, периодически мигали. Гарри, Рон и Гермиона крались вдоль стен, осторожно пригибаясь перед застекленными дверями ординаторской, больничных палат и комнаты медсестер. Когда они заворачивали за угол, из-за одной двери раздался тихий стон. Ребята едва проскользнули мимо двери, как послышались шаги, и кто-то вошел в комнату, видимо, ночная медсестра. Гарри, стараясь не дышать, слушал, как женский голос что-то тихо говорит, потом произносит какое-то заклинание. Стоны прекратились, и шаги в мягких туфлях снова раздались совсем рядом. Хлопнула дверь ординаторской, и все стихло.
– Пошли, - Рон одними губами прошептал Гарри, указывая палочкой на соседний поворот.
– Еще раз направо и мы там.
Ребята проползли еще немного, осторожно прислушиваясь. Рон открыл палочкой очередную тяжелую дверь, и они очутились в комнате, обитой мягкими, точно перина, обоями. Низенькие кресла, широкий голубой диван и большая плоская тахта возле камина - вот и вся мебель. Над камином висел викторианский пейзаж, изображающий радугу над вспаханным полем. Камин был погашен.
– О нет, - простонал Рон.
– Опять задержка!
– Отойди, - скомандовала Гермиона и направила палочку на камин. Она прошептала заклинание, и огонь весело заплясал по обгоревшим дровам.
– Пошли, Гарри. Ты первый.
– Но куда?
– Гарри с сомнением посмотрел на огонь в камине и взял щепотку кружаной муки из сумочки, которую ему протягивала Гермиона.
– Все равно куда, Гарри. Лучше в заведение Росмерты, откуда мы и прибыли.
– Сейчас раннее утро, - возразил Гарри.
– Камин там еще не разожгли.
Они задумались.
– Тогда куда же?
– нетерпеливо спросил Рон, топчась на месте.
– Может, сразу к нам?
– Рон! Как же... твои родители... они, наверное, еще не знают... Или... уже знают и...
– Гермиона была ужасно смущена. Рон заскрипел зубами.
– Да, конечно, их все равно уже нет дома.
– Может, у Дурслеям?
– Гарри очень не хотелось в такой ситуации отправляться именно туда, но если нет выхода, почему бы и нет.
– Камин они не заложили.
– Ты уверен?
– скептически поинтересовалась Гермиона.
– Тебя не было там целый год. За это время они могли его напрочь замуровать и забетонировать. Что будет, если мы застрянем?
– И, думаю, Сам-Знаешь-Кто уже прекрасно осведомлен, где ты живешь, - поддержал ее Рон.
– Вот незадача!
– О нет!
– ахнула Гермиона, выглянув в коридор (во время разговора она прислушивалась у дверей) и галопом влетев обратно.
– Рон, Гарри, прячьтесь, быстрее! Сюда идут!
– Где здесь прятаться?
– Гарри судорожно оглядывался в поисках укрытия, но ничего лучше спинки дивана, неплотно придвинутого к пуховой стене, и низких кресел, не придумывалось. Он нырнул за диван, втащил за собой Гермиону и постарался вжаться в мягкие розовые обои.
– Кто идет?
– прошелестел Рон из-за соседнего кресла.
– Упивающиеся Смертью?
– Не знаю, - Гермиона отчаянно замотала головой.
Дверь открылась. Судя по шагам, вошли трое.
– Мадам, это не просто противоречит правилам нашей больницы, это вообще противоречит нормальному режиму дня. Тем более, будить в такую рань столь тяжело больных, как ваш сын и его жена...
– Милая, - голос, по-видимому, принадлежавший пожилой, но очень решительной женщине, властно перекрыл нервное щебетание медсестры.
– Если я сказала, что прийти в это время суток было наилучшим решением, то вы не должны это обсуждать! Я уже говорила на эту тему с дежурным врачом, и вам велено выполнить мою просьбу!
– Да, мадам. Подождите здесь, мадам. И вы, сэр, - медсестра вложила в свою интонацию все неодобрение, на которое только была способна. Дверь открылась.
– Я приведу их, если смогу разбудить.
– И снова закрылась.
Пожилая "мадам" и "сэр", судя по легким шагам, еще молодой человек, присели на диван. Гарри и Гермиону с силой вдавило в стенку. Пожилая дама раздраженным ударом взгромоздила сумку на кресло, за которым скрывался Рон, и Гарри услышал, как его друг сдавленно пискнул: сумка была явно очень большая.