Хайноре
Шрифт:
Лира попыталась встать, оттолкнуться мягкими, будто шёлковые верёвки, руками от холодной скамьи, но силы в них было столько же, сколько в мёртвом теле. Она попыталась ещё раз, и словно бы кто-то подхватил её под руки и повёл, словно бы сами боги решили, что ей пора предстать перед ними, и спустились со своих небесных тронов, чтобы проводить её лично.
Перед глазами пелена из слез и зелёного леса, как странно, ей казалось, что она уже не может плакать. Под атласными туфлями влажно чавкает трава, скрипит смоченный утренним дождём песок, воздух пахнет сыро и пряно, а птицы поют,
— Вперёд, вперёд, миледи.
В глуби леса темнее, солнце прячется за кронами, Лира уже ничего не видит в вуали слез, она попыталась было утереть глаза, но шелковые верёвочки вместо рук не слушались хозяйку. Нет, это не дорога к Красной Пасти, это севернее и дальше… Боги, куда вы ведёте меня, боги?
— Недалеко осталось.
Недалеко… ещё немного и все… все кончится… все решится… как хорошо… как легко… как грустно… как страшно!
— Вы лучше шевелите ногами, миледи. А то мне придётся закинуть вас на плечо, а леди, говорят, такое не любят.
Лира мотнула головой туда-сюда, как Малинка, когда её окрикивали. Нет, это не боги, боги так не говорят, боги другие, они не похожи на людей, от них не пахнет брагой и потом, и уж точно боги не стали бы звать Валирейн «миледи»… Она хотела поднять голову, чтобы посмотреть в лицо этому божеству, но стало только хуже.
— Тише-тише! Беру слова назад, госпожа, не надо вам лишний раз чем-то шевелить…
Вдруг земля будто оттолкнула Лиру, она обмякла в чьих-то руках, туфля с копной грязи на каблуке повисла на пальцах ног. Валирейн дёрнула рукой, хотела поймать её, пока та не упала, ей очень не хотелось терять туфлю, совсем-совсем. Будто это сейчас было таким уж важным… Лира запрокинула голову, не было сил держать её достойно и прямо, как подобает даме её положения. Перед глазами мелькал размытый частокол берез и сосен, слезы текли по лбу, прячась в волосах, было влажно и мерзко, хотелось умыться, но какой уже в этом смысл?
— А вот и мы!
— Тихо! Заноси. Пригнись, ну!
Послышался жуткий скрип, стук каблуков, потом все резко потемнело, пахнуло застоявшейся пылью и какими-то травами.
— Вот сюда, осторожно…
Что-то мелькнуло перед лицом, запах трав стал острее, и Лира пропала.
… Как приятно и тихо, как спокойно. Огонь в камине потрескивает так ласково, она похоже опять уснула на коленях у отца в его покоях, ах как не хотелось просыпаться. Кто-то коснулся её щеки, совсем легко. Это не рука отца, нет, та была шершавой и большой, а эта тонкая и мягкая.
— Проснись, госпожа. Нельзя сейчас много спать. От горного цвета можно и не проснуться вовсе.
Лира открыла глаза. Какой-то сгорбленный мужчина сидел недалеко от камина на маленьком табурете. Его лицо пряталось в тени, в руках покоилась её атласная туфелька. Он вытирал каблук грязным платком и что-то напевал очень-очень тихо.
— Ну наконец-то, — послышалось где-то сверху и Лира повернула голову.
— Альма!
Она вскочила, будто восстав из мёртвых, припала к подруге, крепко сжав её плечи. И только потом в голову ударило болью, а руки снова превратились в верёвочки, и леди всхлипывая упала обратно на набитую соломой подушку.
— Правильно,
Ведьма выглядела, как и прежде, одетая в платье служанки, только уже не слишком свежее, с грязно-зелёным пятном от травяного сока. Чёрная коса лежала на груди, будто подранная кошкой верёвка. Один только взгляд — жёлтый и твёрдый, не знающий сомнений и страхов. Альма улыбалась и гладила Лиру по волосам.
— Пара дней, а я уже соскучилась жутко.
Слезы подкатили к глазам, но Лира слишком устала плакать, она из последних сил схватила ведьму за ладонь и прижал к груди.
— Альма! — плаксиво воскликнула леди. — Альма, почему ты ушла? Что случилось? Я ничего не понимаю! Почему ты меня бросила?!
Ведьма рыкнула и почти что оскалилась.
— Я не собиралась, видят Боги. Мне пришлось. Иначе бы все закончилось на месте. Всё наши с тобой мечты и чаяния. Всё. Мне пришлось…
— Но почему?! Я что-то сделала не так?..
— Не в тебе дело, глупая моя госпожа. И Древние на тебя не в обиде, не выдумывай ничего. Дело… дело в этом одноглазом псе. Ты не знаешь его, да и лорд его не знает и то, как он назвался, тоже ложь. Помнишь, я говорила тебе, что у Лима есть обратная сторона?
— Город Перевернутых Небес?..
— Верно. Обитель демонов, где держит корону тёмный брат Папы Ромоха. Гаракас.
От звука этого имени будто пошатнулась сама земля и огонь в камине затрещал предостерегающе громко. Древние не любят это имя…
— Гаракас приходит, чтобы разрушить великие планы Богов. И этот… Варой из Шэлка, — выплюнула Альма, — его посланник.
Лира охнула.
— Откуда ты знаешь?..
— Ха! Думаешь, я бы не почувствовала? Врага моих хозяев? Мне стоило только взглянуть на него вблизи, почуять его гнилостный дух, как все стало ясно, — Альма махнула ладонью, будто разрезая ею суть вещей. — Гаракас прознал о нашем великом деле. И прислал одноглазого демона остановить возрождение Папы Ромоха.
— О, Боги…
— Стоило мне понять, — продолжила Альма заговорчески, — я сразу решила скрыться. Потому что он тоже мог узнать меня. Мы с ним одного ранга и чина, служим своим господам. И уж если я его унюхала, то и он мог. Я ушла в лес, меня вели Древние, они показали мне это убежище. Брошенный дом лесника. Тут я и схоронилась. Нужно было все обдумать. Ну а дальше ты знаешь. Он принёс тебя сюда, — Альма кивнула на мужчину у камина. — Он один из нас, не бойся.
— Да-да, — отозвался один-из-нас, — верю в пап, мам и этот ваш Лим. Только бы там брага была лучше, чем в этой холмистой дыре.
Мужчина наклонился ближе, и Лира охнула, узнав в нем сира Галлира.
— Вы?! Я и подумать не могла…
— Сам диву даюсь, — хохотнул сир. — В жизни ни в кого не верил, ни в Отца, ни в Прадеда, а тут раз! И уверовал. Чудеса, эх.
Мужчина засмеялся, но поймав взгляд Альмы, быстро стих, вернувшись к своему занятию.
— Как так вышло? — шепотом спросила Валирейн.
Ведьма склонилась ближе, хитро улыбнулась.
— Считай его моим рабом. Прислугой. Верным псом. Когда мне нужен помощник, я могу приручить кого угодно, — Она подняла указательный палец. — Дар Древних.