Хазария
Шрифт:
– Тише вы, старые! – грозно одёрнул всадник. – Будто не знаете, что пресветлый князь оставил Гарольда в Киеве начальником Сторожевой дружины, чтобы не было никаких бунтов и волнений за время его отсутствия. А вы сами смуту творите!
– Молод еси на нас кричать! – рассерженно потряс клюкой Хорсослав. – Или запамятовал, что старшим должно почтение оказывать? – И он ткнул закруглённым концом посоха в бок дружинника.
Посланец скрипнул зубами и замахнулся плетью.
До сих пор не принимавший участия в разговоре Степко-Добросвет кинулся вперёд, защищая собой кудесников, и, выставив правую руку, перехватил плеть.
Избор, не сдвинувшись с места, поднял десницу и стал медленно приближать её к лошадиной морде. А из уст его неожиданно послышалось тихое, но грозное шипение, подобное змеиному.
От этого мановения конь отпрянул, заржал, затем вскинулся на дыбы и, объятый страхом, кинулся прочь, унося посланника по дороге, ведущей в Киев. И сколько дружинник ни старался удержать или повернуть коня, тот словно взбесился – летел вперёд, как молния, только пыль, взбитая крепкими копытами, завихрялась позади серыми облачками.
Огнищанка испуганно глядела на происходящее, а едва всадник скрылся из глаз, повернулась к Избору и низко поклонилась ему:
– Велика сила твоя, отче! Однако уходить вам надо, кудесники. Опомнится посланник, назад вернётся, да не один, а с подмогой. Осерчал он на вас, да и мне заодно достанется…
Взял тогда Избор свою берёзовую палицу, вышел на дорогу, и всю её от края до края замысловато перечеркнул.
– Не бойся, жена, я положил заклятие. Кто по дороге сей со злой думой ехать или идти будет, того повернёт назад силой Световидовой. Дива лесные чудные в чащу заманят, закружат, заколдуют, и никто из Горальдовых всадников сюда боле не сунется!
Распрощавшись с огнищанкой, кудесники свернули в лес и углубились в чащу. К вечеру добрались до заимки, и Избор пригласил Хорсослава с Добросветом переночевать у него и помыться в баньке, ибо то был шестой день седмицы – Купалин день – и перед Световидовым днём следовало очистить тела и души.
Брали кудесники жбаны и берёзовые веники, шли в баньку, парились. Лили на себя воду с травами купальскими и славили Богов – Сварога седовласого, Даждьбога великого, Перуна, Белеса, Триглава шестирукого и Макошь пречистую. Славили Яра, Купало, Вышня и Числобога, Земнобога и Белобога. А Купале молились отдельно, прося его очистить от всего недоброго тело, душу и помыслы.
Потом выходили из мовницы, надевали рубахи чистые, садились к огню вечерять и ложились спать.
Переночевав на заимке, Хорсослав с Добросветом благодарили Избора и шли к своему солнечному Мольбищу творить усердные молитвы Богам.
Глава 3
Битва сокола с ястребом
На взмыленном коне прискакал к Святославу гонец из Подольского полка и рёк:
– Княже, стоим на Миусе-реке, а на той стороне – хазары! Вроде не так велики числом, скорее всего – войско того хазарского князя, что владеет придонскими угодьями…
– Без меня сечу не начинать! – воскликнул Святослав. Резво вскочил на коня и уже на ходу распорядился: – Горицвет, Притыка, трубите сбор и ведите дружину к Миусе!
А сам, не дожидаясь, умчался вперёд вместе с гонцом и своей тьмой.
У реки князь встретился с подольским начальником и въехал с ним на высокий курган какого-то сарматского царя. Оглядев донскую сторону, Святослав велел:
– Пошли отряды вверх и вниз по реке, ищите брод. Как найдёте, попробуйте перейти…
– Княже, так они ж нас ещё в воде стрелами из сёдел выбивать начнут, да и числом их не один полк будет… – осторожно засомневался подольский полковник.
– Молодец, хорошо мыслишь! – неожиданно похвалил Святослав. – Только слушаешь плохо. Я сказал «попробуйте перейти», а не «перейдите». Хазары увидят, что вас меньше, и потому не они вас, а вы их бояться должны! Переходите осторожно, будто не решаясь, «пощекочите» им нервы полусотней стрел и – стремглав назад! Хазары, что волки, любят отбившихся от стада овец резать. Вот и заманите их, а дальше уже – наше дело!
Святослав подождал, пока подоляне разыскали брод и потянулись к нему, сторожко поглядывая на хазар, гарцевавших на другой стороне. На заходе заклубились тучи пыли – это подходила дружина, ведомая Притыкой и молодым Горицветом. Святослав выслал им навстречу посыльных с указанием, что каждый из темников должен делать. Теперь всё зависело от подолян – смогут ли они увлечь за собой хазар.
Противник не спешил нападать, внимательно наблюдая за русами. Отдельные отряды кочевников стали подтягиваться к берегу. Русы, ощутив твёрдое дно под ногами, достали колчаны и осыпали ближайших противников градом стрел. Выпустив по две-три стрелы, они повернули назад. Хазары тут же ответили, но большинство их стрел попадали в воду либо увязли в круглых деревянных щитах, которыми прикрылись отступающие русы. Тогда хазары, раззадорившись, с гиком и свистом бросились в реку, переправились на киевскую сторону и начали преследование.
Пошла азартная скачка, от которой, будто от перебродившего кобыльего молока, всё больше хмелели хазарские воины и всё сильнее распалялся их охотничий дух. Ещё немного – и настигнут их быстрые кони уходящих киян. Вот уже справа и слева обтекают русов, дотянулись до их последних рядов и начали «щипать» замыкающих.
В пылу погони слишком поздно заметили хазары, что летит сбоку на них Святославова дружина, а когда заметили, то уже ничего не оставалось, как принять бой, потому что со стороны брода путь был перерезан русскими тьмами, а убегавший во весь опор русский полк неожиданно приостановил свой стремительный бег и вступил в смертельную сечу. Охотники и добыча поменялись местами.
Бой был недолог, но жесток. Когда кочевники поняли, что окружены, то одна, то другая их тьма начала строиться в русскую Лодию и пытаться пробиться из коло. В одном месте это удалось-таки сделать хазарам. Опьяневшие от кровавой схватки и шальной мысли, что смогли вырваться из объятий смерти, будто степной ветер, потекли хазары в сторону синего Дона и Полуночного Донца. А вослед им устремились тьмы русов во главе с князем Святославом на белом чудесном коне. Боевым задором и яростью пылали синие очи князя. Более всего желал он настигнуть и сразиться с тем хазарским военачальником, что сумел сплотить своих воев и вырваться из прочного русского коло.