Хэлло, дорогая
Шрифт:
Мама часто говорила: всё, что ни делается — к лучшему.
Бабушка твердила, что у Бога на каждого есть свои планы.
«Что, если Божий план на всех них — это Хэл Оуэн?» — устало подумала Констанс и, схватив кружку, вдруг запустила её в раковину, разбив вдребезги.
3
Мыс Мэй, округ Кэмден. 17 лет назад
Так только говорят: если ты — футболист, значит, все девчонки — твои. Ни черта подобного. Хэл занимался регби уже который год, но был одинок. К другим ребятам девушки действительно ходили на тренировки. Это было для них особенное приглашение, вроде как привилегия, мягкий намёк на то, что ты вполне можешь стать подружкой одного из самых крутых парней в школе.
Несмотря
Он никогда не думал об этом до тех пор, пока не повстречал Хейли. Один короткий взгляд на неё изменил в его жизни всё. Он ходил за ней по пятам больше года, пялился на неё на уроках, боялся даже заговорить. А теперь она стояла за сетчатым забором и наблюдала за тем, как он рысит по полю.
Немыслимо. Почти волшебно.
— Оуэн! — окликнул его тренер. — Тебе что, яйца защемило? Пасуй, чёрт тебя дери!
Хэл машинально сделал пас, проследил за мячом, но потом всё равно нет-нет, да украдкой посмотрел на Хейли. Она стояла с подружкой и наблюдала за ним.
Нет, всё же это немыслимо!
После тренировки Хэл быстро принял душ и переоделся в школьную форму: белую рубашку и тёмно-синие брюки. Парни переговаривались: они видели, что Хейли Фостер пришла к кому-то на поле — она была действительно крутой девчонкой, так что имя счастливчика хотелось узнать всем. У Хэла ломило пальцы от тревожности. Он выдул два стакана холодной воды из кулера и, поперхнувшись на третьем, молча взял рюкзак и вышел из раздевалки, надеясь, что чудо свершится, и Хейли будет ждать его за сеткой.
Но чудо решило стать совершенно чудесным! Она ждала его у выхода, повесив сумку на плечо.
— Привет, — улыбнулась Хейли. Улыбка у неё была совершенно хитрой, лисьей, манкой. Хэл растерялся в первое мгновение, но быстро взял себя в руки.
— Привет.
Как вообще так вышло, что она пришла к нему? Ну, всё просто. Она подошла сама, коснулась его плеча и сказала: «Эй, Хэл, слушай. Ты занят сегодня после тренировки?». Он, как дурак, помотал головой. Он думал, она опять попросит его проводить себя до дома, донести сумку, или какие-нибудь школьные принадлежности. Хейли частенько сбагривала на него вещи и уезжала с девочками в торговый центр на машине какой-нибудь из подружек. Мать Хейли уже неплохо знала Хэла. Он был любезным, красивым парнем из хорошей семьи. Ему светила спортивная стипендия. Миссис Фостер нравился Хэл — обходительный, умеющий поддержать разговор, воспитанный, из хорошей семьи. Она хорошо знала его мать и была просто счастлива, что Хэл ухаживает за Хейли. Вот только она не знала, что парой они не были.
Но в этот раз Хейли взяла его за пуговицу рубашки на груди и, покрутив её между пальцев, задумчиво пожала плечами:
— Я подумала, ты не хочешь прогуляться со мной, когда освободишься?
Хэл сказал, что хочет. Сильно волнуясь, добавил: конечно, да. И спросил: ты будешь ждать? Хейли рассмеялась:
— Какой ты глупый, Хэл. Я приду посмотреть на твою игру. — Она подмигнула ему и улыбнулась. — Ты же знаешь, что это значит.
Он знал. Он очень хорошо знал, и когда шёл в раздевалку, ему казалось, что за спиной раскрылись крылья — огромные, могучие, очень сильные, а в груди, в самом сердце, стало пронзительно больно. И боль эта была впервые в его жизни сладостно приятной.
После тренировки, взяв его за руку — впервые, Боже — Хейли сказала:
— Ну что, ты свободен?
— Думаю, что до шести… — он запнулся и покраснел, когда она рассмеялась. Хейли потянулась к его чёлке и весело растрепала её. В смуглых пальцах его светлые волосы казались ещё белее.
— Хэл. Ты дурачок. Разумеется, ты не освободишься до шести! Я не дам этому случиться.
Он забыл обо всём. О матери: она просто изничтожит его, если он опоздает домой, и поедет искать
Хейли никуда не торопилось. Была половина пятого, весеннее небо зажглось розовыми красками. Хейли вела Хэла, словно в поводу, и с улыбкой болтала о том, о сём — обо всякой белиберде! Он слушал, то кивая, то посмеиваясь. Говорил он мало. Он готов был слушать её не прекращая. Он украдкой поглядел на часы, когда они дошли до побережья. От школы до него было идти три квартала, и когда показалась свинцово-серая полоса Атлантики, было уже начало седьмого.
— Видишь маяк? — вдруг спросила Хейли, запахнув свою тоненькую куртку и словно невзначай прижавшись к плечу Хэла. — Он сейчас совсем заброшен.
Хэл что-то неразборчиво промычал. Он смотрел на маяк, но видел его очень смутно. Всё, что его беспокоило — девушка, которая так доверчиво льнула к нему.
— Мне всегда было интересно поглядеть на берег и океан с высоты. — сказала Хейли и пошла по песку к маяку, выстроенному на каменном берегу, в отдалении от основной береговой линии. — Хочешь со мной?
— Я… — Хэл запнулся и пожал плечами. — Не знаю даже. Может, не стоит, раз уж он и впрямь заброшен. Мало ли…
— Но ведь ты будешь со мной, — и Хейли улыбнулась. — Чего мне бояться?
Ей пришлось вернуться к нему и подойти так близко, что Хэл чувствовал всё тот же цветочный запах от волос и кожи, что тогда, в автобусе после экскурсии. Хэлу показалось, что время остановилось. Он читал об этом в книжках и смотрел в кино, а потом неожиданно испытал это на себе: да, оно и впрямь замерло, как и весь мир вокруг, когда Хейли Фостер поднялась на мысочки, взявшись за воротник его школьной рубашки, и притянула к себе, чтобы поцеловать в губы.
После этого Хэл был готов пойти за ней в ад.
4
Они поднялись по ступенькам, по винтовой лестнице, ведущей на самый верх маяка. Выше была только башня с источником света. Некогда белоснежные, алебастровые стены были теперь покрыты уродливыми пятнами; когда-то маяк светил на десять морских миль, теперь был заброшен. В галерее, над балконом, всё было завалено каким-то хламом. Большие деревянные паллетты стояли у стен; с потолка,
с крюков, свисало рваное полотнище, отделяя галерею от винтовой лестницы. Определённо, здесь часто ночевали бездомные. Вон их тюфяки, валялись на полу в клубах пыли и крупицах песка, нанесённого ветром. Весеннее море горчило на вкус, воздух был солон. Сняв куртку с Хэла, Хейли забралась под его рубашку руками и, лаская шею поцелуями, заставила привалиться спиной к стене у окна. Она не была раздета — только расстегнула тоненькое пальто, но скользила руками по медленно обнажавшемуся торсу, покрытому удивительно ровным после долгих холодов загаром. Хэл пытался неуклюже раздеть и её тоже, но она выскальзывала из его рук, посмеивалась, цеплялась за ремень его брюк, за талию и плечи. Если бы Хэл был повнимательнее, он бы всё быстро понял. Он не знал, как так вышло, что Хейли позвала его посмотреть на вид на побережье, а в итоге они начали целоваться так, что он скоро лишился куртки и рубашки. Кожу жгло холодом, изо рта клубился пар. Хэл был молод, но тело имел несравнимо более взрослое, чем многие парни в его возрасте. Это тело нуждалось в совершенно взрослой разрядке, которую его мягкий, податливый, послушный ум пока не мог подсказать. Он был ведомым и неопытным, и поддавался любой ласке Хейли, что бы она ни сделала — и совсем пропал, когда она сунула узкую ладонь вдоль живота ниже, под полоску брюк, и усмехнулась, нащупав вставший член: