Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей
Шрифт:
Изучая старые документы и королевские указы, она в свое время тщетно искала среди свидетельских подписей имя прежней королевы. Лично она всегда подписывала письма короля и чаще всего именно как свидетель. Но имя Альгивы почему-то отсутствовало… Эмма спрашивала у Этельреда, как это получилось; ведь мать-то его подписывала документы, как и прежние королевы до нее? Но Этельред только сказал, что она не должна вмешиваться в эти вопросы.
В Руане, узнав получше аббата Эльфсиге, Эмма доверительно беседовала с ним. И когда возник вопрос о престолонаследии Эдварда, она
— Все происходило еще до меня, — ответил аббат, — но я слышал, будто блаженной памяти архиепископ Дунстан имел некоторые канонические возражения против брака Этельреда с Альгивой и отказался венчать их. Король или, точнее, его мать не беспокоились об отказе Дунстана и приказали совершить венчание своему духовнику. Разумеется, этот священник находился в неведении относительно запрета архиепископа или же был просто вынужден подчиниться королю и его матери.
Эмма тихо присвистнула.
— Значит, брак недействителен?
— Теоретически — да. Но я знаю слишком мало, чтобы сказать что-то определенное. Я даже не могу сказать, остался ли в живых хоть кто-то, кто мог бы знать об этом. Но если все обстояло именно так, как ты рассказываешь, значит, Витан мстил Альгиве, не давая подписывать документы, с которыми имели дело. Так продолжалось всю ее жизнь. Я допускаю, что это необычно; но могло оказаться, что ее свекровь тоже была замешана в этом и считала, что достаточно ее подписи как матери короля…
«В таком случае, все дети Этельреда рождены в незаконном браке, — подумала Эмма. — И ни один из его сыновей не имеет права на английский трон!..»
Эльфсиге, должно быть, заметил ее торжествующий вид и прочел ее мысли. Ибо он сказал:
— Законные они или нет, но Этельред признал их как своих детей. А этого достаточно для того, чтобы и незаконные сыновья были признаны наследниками престола. Здесь во Франции мы можем найти тому множество примеров, даже в семействе руанского герцога, не правда ли? Я имею в виду, в частности, твоего деда Вильгельма, который упорно отказывался жениться по католическому обычаю и, однако, заставил признать в твоем отце будущего герцога.
Да, Эмма знала об этом. Но Церковь ужесточила свои правила в последние годы и тщательно пеклась о соблюдении канонов, накладывая запреты. Могло случиться, что она сумеет поставить вопрос о браке Этельреда, если это понадобится. И если брак будет объявлен недействительным, то ничто не заставит Витан признать кого-либо из незаконных сыновей Этельреда наследниками престола!
Во всяком случае, Эмма постаралась бы устроить большой скандал в христианском мире! И скандал этот, полагала она, был бы вовсе не на руку папе или епископу…
Отныне ей надо просить, чтобы Эльфсиге стал ее духовником.
Радость и ликование царили в стране. Витан отвергал любого датского короля, которого выбирало войско. «Ни один повелитель не будет им дороже, чем наш урожденный господин и король», — объяснялось при этом. Так что Этельред вернулся
Этельред чувствовал себя уверенно и оказывал милость всем блудным сынам, которые поспешили снова к нему примкнуть. Армия воспряла духом: ведь впервые Его Величество командовал своим войском, ведя его к датскому лагерю на севере. А там сидел юный Кнут, размышляя, что же ему предпринять.
Он внезапно лишился всех подданных своего отца. Кроме жителей Линдсея, которые имели зуб на своих соседей и поэтому жаждали заручиться поддержкой Кнута. Сперва они задумали совместный грабительский поход, собираясь по-братски поделиться с Кнутом добычей.
Но последнего мало волновали их планы, Вместе с тем он не хотел нажить себе врагов, ибо в этом случае его отступление к Северному морю моментально было бы отрезано. Конечно же, его корабли сумели бы пробиться, но это стоило бы времени и хороших воинов.
— Мне нужно домой, в Данию, — объяснял он. — Надо набрать свежих людей. И главное, я должен договориться с братом Харальдом кое о чем. Иначе выйдет, что и в Дании, и в Норвегии я окажусь теперь нежеланным гостем.
— Как же мы одни справимся с превосходящими нас англичанами?
— Ну, — улыбнулся Кнут, — все будет как обычно: Этельред утомится прежде, чем он доберется на север к Тренту, тем временем его крестьяне разбредутся по домам, ибо как раз подоспеет пора пахать и сеять. А вы тем временем держитесь, я скоро вернусь обратно. И тогда посмотрим! Меня «королю» Этельреду будет выставить нелегко.
Люди из Линдсея умоляли его остаться. Они понимали его доводы, но не может ли он подождать, пока Этельред действительно устанет?
Кнут проводил беременную Альфиву домой в Нортгемптон, а затем выпустил на волю заложников Свейна. И только заложников из Линдсея он пока оставил у себя — для безопасности.
Затем он отдал приказ об отплытии.
Так Гейнсборо был оставлен датчанами. Лишь в Линдсее еще оставалось небольшое датское войско — для моральной поддержки.
Войска Этельреда продвигались на север, а флот Кнута отправился на юг, вдоль английских берегов. На этот раз его корабли зашли в порт Сэндвича. Там Кнут получил известие от Альфивы о том, что Линдсей сдался и присягнул на верность королю Этельреду.
Так Кнут потерял своего последнего английского союзника. Даже жители Линдсея предали его.
Он приказал высадить остававшихся у него заложников на берег. Но только без одной ноги, ушей и носа.
Слишком поздно понял Кнут, что Этельред не один командовал своей армией. Ядро ее составляли пять тысяч воинов Торкеля, а также изголодавшиеся дружинники Олава сына Харальда. Ни Торкель, ни Олав не позволяли англичанам разбежаться по домам. Вот почему датское сопротивление в Линдсее выдохлось так быстро. Жители Линдсея не знали, что делать, как защищаться. Они сдались — и что толку? Многие их предводители были повешены воинами короля Этельреда. Да к тому же их знатные заложники вернулись назад одноногими, без ушей и носа. Разве Линдсей заслужил такую тяжелую участь?