Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей
Шрифт:
Если по-умному устроить свое паломничество, думал Кнут, оно сможет обратиться для него в благословение. Стать «святым Кнутом», он не особо рассчитывал, хотя почему бы и нет? Ведь вот чудного брата короля Этельреда сделали же святым, и так быстро!
Кнут сразу же начал собираться ехать в Рим и был готов отправиться в путь весной 1027 года, как только позволили дороги. Он взял с собой небольшую свиту, не большую, чем требовалось для защиты от разбойников. Епископ Люфинг, только что избранный епископом Кредитона, последовал за ним в качестве толмача и духовного наставника. С ними была еще пара монахов, на случай, если епископу потребуется содействие. К тому же Кнут еще заранее отправил
С императором Конрадом Кнут уже и раньше переписывался и был на дружеской ноге. В 1024 году Конрад вступил на престол после смерти императора Генриха Второго. Датскому же королю просто необходимо было иметь добрые и мирные отношения со своим южным немецким соседом. И сейчас Кнут надеялся еще больше укрепить эти связи своим присутствием на его коронации.
У шли письма и к папе Иоанну XIX, как от Кнута, так и от архиепископа Этельнота.
Ради церемониала коронации Кнут упаковал свой наилучший наряд и другие знаки своего достоинства. Но для дорожной одежды он выбрал простое платье, чтобы издали было видно — вот идет пилигрим и грешник, искупающий свои грехи.
Путь в Рим был долог и проходил через многие монастыри и благочестивые дома. Широкое распространение слухов по миру об искуплении грехов королем Кнутом могло обойтись достаточно дорого, но Эмма посчитала, что это достойно любых средств и упаковала дополнительные подарки, хотя Кнут находил излишними даже некоторые из тех, что отобрал сам. Кнут выбрал старинный путь пилигримов через Фландрию и Артуа, Намюр (где для безопасности потребовал заложников) и оттуда вниз по рекам до Бургундии. Нет необходимости прослеживать весь его путь, поскольку он был общим для того времени, нет необходимости еще и потому, что мы имеем свидетельства о посещении Кнутом Сен-Омера от биографа Эммы, подробно описавшего это в своих славословиях королеве.
Кроме святого Одомара, в городе, носящем его имя, особо почитали и святого Бертина. Вот как описывает автор так называемой «Энкомии» визит Кнута в монастырь этого святого:
«После посещения монастырских церквей, где он был принят с великой честью, он смиренно прошествовал вперед, почтительно опустив глаза долу и заливаясь рекой нахлынувших слез, если мне будет позволено употребить эти слова, и со всей искренностью обратился к святым, прося их защиты. Но затем, когда он захотел возложить свои дары на священные алтари, о, как часто тогда он со слезами на глазах целовал пол, как часто бил он себя собственной рукой в свою достославную грудь, сколь глубокие вздохи испускал он и как часто взывал он к небесному милосердию, дабы Господь смягчил Свой гнев!
И по его взмаху руки простирались жертвенные дары его сопровождающими, и были это не малые дары и не таковые, что вмещаются в денежный кошель, а огромный дар, несомый в подоле рясы человеком, облаченным в омофор, потом король брал его в собственные руки и возлагал на алтарь как доброхотное даяние по апостольскому наказу. Однако почему я говорю лишь об алтаре? Я ведь помню, что он заглядывал во все уголки монастыря, сколь малы они ни были, и не токмо прошествовал мимо по пути к алтарю, но приносил щедрые дары и горячие лобзания».
Наконец, наступал черед бедняков; один за другим подходили они к королю, чтобы получить исполнение обета.
Но чем ближе
Исход путешествия превзошел все ожидания. Его Преосвященство папа принял кающегося, и король Кнут, как блудный сын, оделся в соответствующие случаю праздничные одежды, потом заклали откормленного тельца и можно было начинать торжество.
Король Кнут написал благостное письмо домой английскому народу и отправил его с епископом Люфингом сразу же после окончания коронации императора. Кнуту удалось обеспечить англичанам лучшие условия для торговли и паломничества на пути через Германию и Бургундию, да и папа согласился на изрядное уменьшение денежного взноса за получение архиепископского омофора.
Эмме он написал, что они с императором Конрадом стали такими хорошими друзьями, что пришли к соглашению помолвить своих детей, Генриха и Гуннхильд. Пока еще их чада не в том возрасте, чтобы пожениться, по крайней мере, малышка Гуннхильд, но день этот настанет, если оба будут живы и здоровы.
Эмма глубоко задумалась об этой помолвке.
Как бы там ни было, ее дочь однажды станет императрицей Священной Римской Империи!
Король Кнут поехал на Север со свитой императора Конрада и погостил в Ахене у своего вновь взошедшего на престол родича. А потом поехал не домой, в Англию, а в Данию.
Ему захотелось раз и навсегда выкурить Олава из Норвегии!
Примирение с Церковью было в этом случае очень важным. Теперь больше нельзя сказать, мол, на христианского конунга Олава, за свое усердие удостоенного великой похвалы самого папы, несправедливо идет войной датский король Кнут, над которым висит угроза отлучения. Наоборот, сейчас все властители, как мирские, так и духовные, считают, что не только король Кнут — истый христианин, но и притязания его на норвежскую корону справедливы. Ведь Норвегия по наследству досталась королю Кнуту. Кроме того, и сам папа начал понимать, сколь жестоко Олав поступает с норвежскими язычниками. Не только Кнут мог рассказывать папе о методах Олава, другие тоже подтверждали истинность его слов, заверяя, что тот лишь играет на руку язычеству, и папа Иоанн очень огорчился услышанным.
Кнут не просто сидел в Англии и оттуда наблюдал за победным шествием Олава по Норвегии. Сначала он пытался уговаривать и произносить хорошие слова и даже послал делегацию к Олаву. А та милостиво предложила Олаву стать вассалом Кнута в Норвегии, только сначала тот должен прибыть в Англию и принести Кнуту клятву верности. Кнут заверял, он хорошо понимает, что Хакон сын Эрика не может больше быть его человеком в Норвегии, по многим причинам, и прежде всего потому, что тот имел обыкновение приглашать к себе знатных замужних дам и принуждать их к прелюбодеянию.
Первая попытка закончилась постыдно. Олав резко ответил, что Норвегия — его страна по праву наследства. Неужели Кнут действительно верит, что сможет единовластно править всем Севером? Неужели он в одиночку собирается управиться со всей Англией? Но пусть сначала справится с последней, прежде чем пытаться заставить его, Олава, подарить ему свою голову или оказать какие-нибудь почести.
В ответ на это Кнут стал принимать всех недовольных норвежцев, наделять их дворами и ублажать подарками. А посланцы Кнута разъезжали по Норвегии и подкупали одного знатного человека за другим звонкой монетой или прекрасными обещаниями. Все гостившие у Кнута в Англии тоже не скупились на слова, рассказывая своим норвежским соотечественникам о богатстве и силе короля Кнута. К тому же, показывали свои подарки. Такого еще никогда не видели в Норвегии.