Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей
Шрифт:
Король приказал подать тутового вина, к которому пристрастила его Эмма. В такой момент оставалось только напиться. Эмма невольно вспомнила, что это было то самое вино, которым она напоила короля в их первую брачную ночь… Между той ночью и этой лежала целая жизнь…
Несмотря на приглашение короля, никто больше не пил так много. Там были Торкель Высокий и епископ Лондонский Эльфхун, несколько танов рангом пониже, которые спасались за стенами Лондона. К тем, кто бежал с севера от датчан, принадлежал также и аббат Эльфсиге из Питерборо.
— Но
— Тебе-то нечего опасаться! — вскинулся король. — Ты одной крови с дражайшей сестрой короля Свейна, и так позаботилась о ней, что…
Он умолк. Несмотря ни на что, он не желал пересказывать для чужих ушей воспоминания о бесчестье. Довольно и того, что он сам помнил об этом.
— Я, со своей стороны, думаю перебраться в Руан, — объяснила Эмма, не обращая внимания на издевку короля. — Его Величество знает, что он и сам всегда желанный гость там, как и вся королевская семья.
— Его Величество! — передразнил ее Этельред. — Королева всегда найдет нужные слова в подходящий момент, — прибавил он, обращаясь к сидевшим за столом. — Над чем я король, спрашивается? Над своим ночным горшком?
Этой шутке рассмеялся только Его Величество.
— Что же ты собираешься делать? — спросила Эмма. — Ты же не будешь сидеть здесь?
— Черт его знает, — пробурчал король и выпил кубок до дна. — Брошусь на свой меч. Может быть.
— Не думаю, что у тебя еще есть меч. Твой оруженосец давно помирает от скуки.
Король стукнул кулаком по столу, да так, что опрокинулись кубки и кружки. Он уже получил заправку, но нуждался в повторении.
— Это гнусная ложь! — вскричал он. — Торкель здесь, и он может подтвердить, что я освободил Эксетер и… и… это было всего год назад. Разве не так?
— Так, — подтвердил Торкель, хотя и не мог припомнить, чтобы при короле был тогда меч и тем более чтобы он доставал его из ножен. — Но, — продолжал Торкель, получив теперь слово, — вместо того, чтобы попрекать друг друга, нам надо было бы решить, что мы будем делать дальше. Совершенно ясно, что дети короля должны уехать из страны, чтобы не попасть в руки Свейна.
Король немного протрезвел при воспоминании об этом. Он подставил кубок, чтобы собрать со стола то, что осталось от тутового вина, которое он расплескал. Он греб свободной рукой и вроде бы кое-что собрал в кубок, но большая часть вина вылилась ему прямо на штаны. Черт подери! Торкель, конечно же, прав: королевские дети легко могут погибнуть, если попадут в руки победителя. Принцев следует сохранить — никогда ведь точно не известно, как повернется колесо фортуны.
— Мы не можем ехать все вместе, — выговорил король, — ибо так мы рискуем быть захваченными кораблями Свейна.
— И все-таки вы могли бы уехать, — ответил Торкель. — Вас будет сопровождать флот. Я не думаю, что у Свейна так много кораблей в прибрежных водах, чтобы он осмелился воспрепятствовать нам.
Король медленно повернулся к Торкелю
— Ты говоришь «нам»? Не имеешь ли ты в виду, что ты со своими кораблями не собираешься покидать меня? Теперь, когда я больше не король Англии, ты ведь свободен от своей клятвы и можешь заключить мир с королем Дании.
Торкель задумался, прежде чем ответить.
— Пока законный король Англии остается на английской земле, я считаю свою клятву действительной. Возможно, слово «земля» плохо выбрано, но весь флот стоит у Гринвича, и завтра мы сможем добраться до кораблей. И там мы все обсудим. — Торкель решил, что король недостаточно трезв для принятия важных решений в этот вечер.
— Подумайте только, — сказал король плаксиво и провел рукой по столу. — Сижу я здесь один, с несколькими церковниками. А остальные? Мои зятья меня предали… Стреона вот… я даже не знаю, где он сейчас. Мои взрослые сыновья не дают о себе знать. Мои верные друзья клюют из рук датского короля. Остался лишь Торкель Высокий, тот, от кого я должен был бы меньше всего ожидать поддержки!
Торкель покраснел и уставился на стол. Эмма поняла его замешательство и быстро взяла слово.
— Кое-что мы могли бы решить уже сегодня вечером. Я переезжаю с детьми в Нормандию и уже собрала самое необходимое…
— Но не с Эдвардом и Альфредом, — заупрямился король. — Возьми Году и поезжай. Я все равно считаю, что яиц в одной корзине должно быть как можно меньше. Если нас будет сопровождать флот, то это возбудит ненужное любопытство, и может статься, встревожит того же герцога Нормандского. Лучше, если будет всего один-два корабля.
Эмма вздохнула, и вслед за ней — Торкель.
— Я охотно буду сопровождать королеву, — сказал неожиданно аббат Эльфсиге. — Я уже думал о том, чтобы перебраться к братьям в Жюмьеж, пока здесь в стране так неспокойно.
— Тогда епископ Эльфхун поедет с моими сыновьями, — решил король столь же неожиданно. — Но они поедут каждый в отдельности. А сам я пока останусь с кораблями Торкеля Высокого и посмотрю, что мне делать дальше.
Этельред Нерешительный, до последней минуты, подумала Эмма.
Ну что ж, пусть делает что хочет. Если теперь он решил только это, то в любом случае она и дети будут в безопасности. Для короля, кажется, самое важное сейчас в том, чтобы Торкель Высокий остался с ним и не сопровождал ее в Нормандию… Король во всем подозревал подвох, даже когда не было никаких причин, — однако, может быть, на этот раз кто-то насплетничал ему, невзирая на всю ее осторожность?
В октябре Эмма с дочерью Годой уехали из Лондона, сопровождаемые аббатом из Питерборо. Сразу же вслед за ними настала очередь Эдварда и Альфреда пересечь Канал. Епископ Эльфхун был взволнован этим поручением, он чувствовал себя больным, но не хотел отказываться, раз уж взял, несмотря ни на что, на себя обязательство быть наставником принцев.