Химера
Шрифт:
И все же впечатления от кафе не смогли побороть голод, звериным рыком разрывающий желудок. Решил все-таки перекусить.
— Добрый день! Что можете посоветовать? — спросил я продавца, подходя к барной стойке, заваленной жирными чебуреками.
Выглядел «буфетчик» необычно, но вполне вписывался в жутковатый колорит заведения. Он напоминал сатира. Широкоплечий, плотного телосложения, с угольной промасленной бородкой, похожей на козлиную. Бегающие черные глазки и тело, покрытое густой шерстью. Одет он в белую майку со следами масленых отпечатков пальцев. В районе груди на ней красовался
Завершала образ одна немаловажная деталь — стойкое амбре перегара. Такой концентрации, что даже у ко всему привычных мух дыхание перехватывало, и они падали замертво, прямо в чебуреки.
Может, у продавца и были копыта и рога, но я их не видел по понятным причинам. Ну, не говорить же ему: «Эй, ты, сними чалму…» Ну, или: «Эй, ты, выходи из-за стойки, предъяви копыта…» Да и черт с ним, с сатиром… Тьфу, тьфу, тьфу…
— Посоветовать, говоришь… Советую не выпрашивать советов у незнакомых человеков… Неблагодарное дело. Ничего они не принимают с таким отвращением, как советы, — сказал он с грубым кавказским акцентом, не утруждая себя даже кивком для приветствия.
— У меня хорошая память — вы же Аддисона цитируете? Вы образованней, чем мне показалось вначале.
— Это не какой-то «патиссон» сказал, а Силби… Что, читать не могешь? — тыкая пальцем в грудь, пробурчал продавец.
— Неважно… Я вас лишь просил посоветовать, что мне из еды выбрать.
— Я тоже про нее… И я уже ответил. Причем в расправленной форме. Здесь еду продают, а не советы раздают. Я ведь бармен. Может, ты не туда забрел?
— Хорошо… Что-нибудь есть, кроме пирожков? — кивая на поднос, спросил я.
— Не пирожки. Чебуреки. Глядишь тоже плохо?
— Р-р-р-р-р… Что-нибудь, кроме чебуреков, есть? — задал я новый вопрос, чувствуя, что закипаю, как чайник на плите.
Скоро либо свисток выбьет, либо крышку сорвет.
— Обижаешь. Конечно, есть. Еще пирожки с мясом.
— Ой, б… бл… Меню есть?
— Как без него? Надо было начинать с этого, — ехидно ухмыляясь, сказал он и бросил новенькую кожаную папку на барную стойку.
Видимо, до меня к ней ни одна рука не прикасалась. Белоснежный листок внутри папки еще источал запах типографской краски. Хотя дата, указанная в меню, говорила о том, что напечатан он в далеком августе восьмого числа восьмого года. Да, часто же его спрашивают, а еще чаще меняют!
— Ну, что встал, выбирай? Очередь задерживаешь, — вздыхая, торопил меня сатир.
— Все есть, что в меню? — поинтересовался я, обернувшись.
К моему удивлению, толпа людей за моей спиной отсутствовала. Странный он все-таки…
— Все! От начала до конца… Или от конца до начала… Как тебе угодней будет.
— Вот это, вот это и это, — тыкая наугад в листок, сделал я заказ.
— К сожалению, этого сейчас нет. Давай еще раз. Потычь пальцем.
— Вы же говорили, что все есть.
— Да, Силби говорил. Я же не отмахиваюсь от слов. Все есть, кроме это…
— Тогда это и вот это…
— Еще
— Вы издеваетесь? Черт! Да я уже в третий раз…
Вулкан терпения взорвался и разбрасывал теперь перегретую лаву злобы наружу, заливая все вокруг.
— Цыц… Даже не думал! У меня по субботам один-единственный законный выходной от издевательств и унижений греховной плоти. Должен я хоть когда-то бездельничать…
Ничего не понял я из его бессмысленных слов, но эффект был потрясающий — я заткнулся.
— Шучу я… Шучу… И вообще, в чем меня винить? В том, что ты не туда тычешь? Что зазря горланишь и брызжешь слюной? — спокойно произнес он и уставился щелками крысиных глаз.
— Ладно, попробуем по-другому… Мясо есть? — сменил я тактику и положил закрытую папку на барную стойку.
— Есть мясо.
— Свежее?
— Свежее не бывает, недавно еще бегало, — продолжил истерически смеяться на публику сатир, закрывая лицо грязными руками.
— Я понял, что у вас отменное чувство юмора. Вам бы в цирке выступать… клоуном. Мне тогда мясо, какой-нибудь гарнир, кусок хлеба и стакан газированной воды. Вам все понятно?
— Обижаешь, — протянул «повелитель чебуреков».
Вскоре он выставил на стойку стеклянный стакан «Coca-Colа» с налитой в него шипящей мутно-бурой жидкостью. Чуть позже — тарелку с чебуреком, обильно посыпанным свежим, мелко накрошенным укропом.
— Не берут в цирк — наружностью, говорят, не подхожу. Не смешной. Веселиться никто не будет… Тухлыми яйцами и помидорами дети закидают, — добавил он с нотками грусти и вздохнул, выпуская очередную порцию перегара.
— Ну а вы что хотели?
— Разница для тебя имеется, чего я хотел? — с иронией спросил сатир, поправляя чалму.
— Верно… Нет разницы. Можно поинтересоваться, что это?
— Это? Если глобально, то райская пища, дарованная нам… Как его там кличут-то… Господом Богом. Если поближе к земле, то всего лишь твой заказ, над которым горбатились десятки человеков. Чтобы ты рык в своем чреве заткнул. Один скотинку выращивал, другой ее жизни лишал. Третий потрошил и на куски разделывал. Еще один пшеницу растил, а другой ее в муку молол… Думаю, ход мыслей ты понял. Если добавить конкретики и углубиться в суть, то заурядный чебурек. Продолжать?
— Вижу я, что это долбаный чебурек… — заорал я, раздирая глотку и багровея.
— Ну а зачем тогда бестолковые вопросы задаешь? Не жалеешь ни моего времени, ни своего, — произнес сатир, причем ни одна мышца на невозмутимом лице не дрогнула.
— Просто я хочу знать, почему передо мной сейчас именно он? Это не то, что я просил.
— А что не так? Все, как заказывал, и есть… Мясо — свежее не бывает, и как раз внутри чебурека спрятано. Тесто снаружи, ну и… — разведя руки в стороны, пропел бармен, — та-дам… гарнир из зелени. А, еще про воду забыл сказать… Но с ней тоже все отлично. Видишь, сколько пузырьков? Сам старался. Каждый по отдельности с любовью укладывал, чтобы такому уважаемому гостю, как ты, угодить. Я ведь всегда рад посетителям. Особенно пилигримам, ведь они так редко появляются.