Химера
Шрифт:
— Обычная арифметика: ты за троих сойдешь, Миша с Вовой по одному, а я, как самый старенький, за половинку. Ровно столько, сколько говорил, и получается.
— Ну, во-первых, мы ей войну не объявляли — она сама начала, а во-вторых…
— А, во-вторых, надо умнее быть и не опускаться до ее уровня. Вы сами-то попробуйте шесть суток в одну сторону проехать под перестук колес, а потом еще и обратно, — запыхтел экстравагантный старичок, перебив Артема. — И это при условии, что она, в отличие от нас, работает, как пчелка, от рассвета до заката, а
— Что вы там забыли? — спросил Михаил, заинтересовавшийся темой.
— По делам ездил. Друг у меня там живет — подполковник ФСБ Анисимов. Эх, жизнь меня раньше мотала по закоулкам, темным и не очень.
— Много путешествовали? Может, расскажете?
— Не просто много… Мне проще на глобусе показать места, где я не был, чем перечислять, где был. Везде моя нога побывала и потопталась. И в пустынях, и в степях, и в джунглях… Даже в Арктике был… Но я не об этом говорил…
— Да мы поняли, о чем вы, — высказался Михаил. — Я лично считаю, что в жизни нужно всегда оставаться человеком. Причем обязательно с большой буквы «Ч». Независимо от того, как она терзает, какое у тебя настроение и какие подарки от судьбы получил.
— Это ты в точку про человека подметил. Михаил, а можно нескромный вопрос? — спросил Рихтер, прихлопнув очередную стопку коньяка и поморщившись.
— Валяйте…
— Я тогда два вопроса задам. Кем работаешь? И где такой волшебный чемоданчик с «кладом мыслей» приобрести? Тоже хочу.
— Учителем в школе работаю. Прививаю детишкам тягу к истории Родины. А по чемоданчику расстроить вынужден — нет в нем никакой магии. Обычный он, и бутылки в нем такие же. Приходится докупать и докладывать, вот и весь секрет.
— Понятно… Неплохо зарабатываете?
— На самом деле плохо, но решил шикануть. На «отпускные» коньяка прикупил хорошего. В гости к другу детства в Москву махнул. Исполнить хочу, так сказать, мечту юности — в мавзолей сходить. А трезвый я мертвяков боюсь до жути.
— Исполнить заветную мечту — это хорошо… Только сбывшаяся мечта — это и не мечта вовсе, а реализованный план.
— Ну, пусть план, как хотите, называйте.
— Не обращайте внимание на старика, я так… Значит, мы чужие презенты распиваем?
— Да нет! Все нормально. Коньяк — это уж очень хитрый предмет. Он если есть, то его сразу нет. А если серьезно, то думаю, что друг поймет. Не смог я устоять. Зашел и сразу увидел — хорошая компания подвернулась, нужно отметить.
— Ну, мы и не возражали, — воскликнул Альфред. — А вы, Артем, кем работаете?
— Он у нас заслуженный пластический хирург, — встрял с ответом Михаил. — Он за свою жизнь столько всего пришил и отрезал… Даже орден в этом году получил — «За усердие во благо Отечества».
— Да что вы его слушаете? У него язык без костей. Единственная правда, что он про меня
— Ну, это тоже неплохо… Доктор, значит… — протянул Альфред.
— Может, перекурим? — переключился на другую тему Артем и обвел вопросительным взглядом компанию. — Воздухом свежим заодно подышим. Кто со мной?
Согласились все, кроме Рихтера. Он бросил курить еще до того, как я родился, и с нами не пошел.
Несмотря на глухую ночь и демонический храп пассажиров, беседа за «чашечкой почти чая» вскоре продолжилась. Темы перетекали от дорогих машин к шикарным женщинам, от женщин к трудностям работы и в обратной последовательности. Пока на каком-то этапе, между пятой и шестой, беседа не перешла в менее спокойное русло.
— А у меня ведь дед вторую мировую прошел, в боях под Москвой участвовал. Его в октябре сорок первого призвали. Старшиной второго пехотного полка был… Василий Теркин звали… Не сталкивался с ним, Альфред? — спросил развалившийся на полке Артем.
Тут же он получил от Михаила неодобрительный взгляд. И в нем не было следов помутнения от выпитого алкоголя. Хотя, может, мне показалось.
— Его еще заговоренным называли. Все битвы кровавые без единого ранения прошел. Без единой царапины. Как будто судьба его хранила.
Теперь почудилось, что лицо Рихтера едва заметно дернулось и опять стало спокойным. И тут он заговорил:
— Жестокое время… Прошел я эти жернова… Насмотрелся на то, как живых людей с землей перемешивают. Как черепа лопаются, словно икринки под пальцем, окрашивая все вокруг серо-красной массой мозгов. Как кишки на траки наматываются. И крики последние, душераздирающие… Стойкий смрад смерти на поле боя… Бр-р-р…
— Меня сейчас вывернет. Все гамбургеры наружу выйдут, — перебил его Михаил, но он все равно продолжал:
— А сколько я друзей схоронил в безымянных могилах, с касками на палках вместо крестов. Могилами-то их трудно, конечно, назвать — воронки от взрывов с кучей останков. Лучше не вспоминать об этом… Не довелось мне, Артем, с ним повстречаться, к сожалению, хотя я тоже до Берлина дошел. Даже под флагом танцевал от неописуемого счастья.
— Да не могли они пересечься — десятки миллионы людей… Такое только в книжках бывает, — высказал мнение Михаил. — А вы моложе своих лет выглядите.
— Стараюсь себя в форме держать. Вот вам один стариковский совет. Запомните, реальность порой, как кривое зеркало. Не все на самом деле такое, как кажется. Истина в том, что правды нет и быть не может, хотя и это, возможно, ложь. А проще всего обманывать детей, которые думают, что жизнь безумно прекрасна. Их глаза не способны увидеть зло, потому что их разум еще не делит мир на зло и добро… — произнес Рихтер и почему-то перевел взгляд на меня. — Особенно тем, кому года три отроду… Хороший у вас коньяк. Может, еще плеснем?